Поющая раковина Одиссея - Наталья Николаевна Александрова
А злополучный ящичек с алмазами все еще был при ней. Он буквально жег ее руки…
Луна освещала полузаросшую тропинку с выстроившимися вдоль нее статуями.
В этом неверном, таинственном, обманчивом свете статуи казались живыми и злонамеренными, казалось, они следят за Мариной и ждут, когда она совершит какую-нибудь ошибку, чтобы всем скопом наброситься на нее…
Марина остановилась, хотя ей очень не хотелось этого делать. Было прохладно, она дрожала в легкой майке, но сдержала себя.
Сейчас был, наверное, последний подходящий момент, чтобы спрятать ящичек с драгоценными камнями. Дальше дорога очень скоро приведет ее в собственную гостиницу, а принести алмазы туда – глупо и опасно…
И тут ей пришло в голову, кому можно доверить свою драгоценную находку.
Этим самым безмолвным свидетелям, немым соглядатаям, следящим за ней из темноты.
Садовым статуям.
Не всем, конечно, – только какой-нибудь одной.
Никому не придет в голову, что алмазы спрятаны на виду…
Марина оглядела статуи, чтобы выбрать из них одну, ту, которой можно доверить драгоценную тайну. Ту, которая сможет ее сохранить от всего мира…
Теперь она впервые внимательно разглядела статуи в саду отеля.
Здесь были мужчины и женщины, ангелы и демоны. Были актеры в греческих театральных масках, воплощающих человеческие страсти и чувства – горе и радость, веселье и уныние.
Правда, все эти статуи были повреждены непогодой и безжалостным временем – одни лишились носа или руки, у других все лицо было изуродовано глубокой раной.
Однако все эти недостатки только усиливали впечатление, которое производили статуи.
Одна статуя особенно заинтересовала Марину.
Это была химера – получеловек, полуживотное с лицом и фигурой молодой женщины, но с пышным хвостом и хитрой лисьей мордой вместо лица.
Лисья пасть была открыта, и Марина подумала, что в эту пасть вполне поместится ящичек с его драгоценным содержимым.
Чтобы дотянуться до лисьей пасти, ей пришлось вскарабкаться на постамент, и, встав на цыпочки, наконец она смогла засунуть в пасть ящичек.
И в ту же секунду луна скрылась за облаками, в саду потемнело и поднялся сильный ветер.
Верхушки деревьев закачались с мучительным скрипом, на землю посыпались листья и цветы, и где-то далеко раздался первый удар надвигающейся грозы.
Марина спрыгнула с постамента, едва не подвернув ногу, с трудом нашла тропинку и поспешила к выходу из сада, а затем – обратно, в свою гостиницу.
На полпути начался дождь, а когда она уже подходила к гостинице, он перешел в настоящий ливень, так что, вбежав в холл, Марина почувствовала, что промокла до нитки.
В холле за стойкой сидела та самая портье, только сегодня она не боролась со сном, а озабоченно поглядывала на дверь и окна.
– Погода портится, шторм обещали! – сказала она, окинув Марину неодобрительным взглядом.
«Без тебя знаю!» – подумала Марина, нарочно оставляя как можно больше мокрых следов на полу.
Она прошла в свой номер, переоделась во все сухое и устроилась в кресле, чтобы отдохнуть и успокоиться…
И не заметила, как уснула.
Марине снилось, что она едет в роскошной карете, запряженной четверкой вороных лошадей.
Она оглядела себя – и поняла, что одета в полном соответствии с каретой: на ней было пышное платье из блестящей парчи, расшитое серебряной нитью.
Карета проехала через рощу эвкалиптов и остановилась перед высокими воротами.
На столбах по сторонам ворот были высечены каменные птицы – с одной стороны сова, с другой – орел.
Когда карета остановилась, эти птицы ожили, сова принялась подслеповато хлопать глазами и вертеть головой, орел распахнул огромные каменные крылья.
К карете подошел слуга в нарядной ливрее, открыл дверцу и помог Марине спуститься по откидной лесенке.
Она прошла через широко открытые ворота – и оказалась в прекрасном саду.
По сторонам от вымощенной кирпичом дорожки цвели кусты роз – белых, алых, желтых.
Чуть дальше были разбиты прекрасные клумбы, на которых цвели левкои, годеции и львиный зев.
И повсюду, среди пышных клумб и цветущих кустов, были расставлены статуи.
Мужчины и женщины в красивых бальных нарядах, некоторые – в театральных масках…
Все они ожили при появлении Марины, приветливо улыбались и кланялись ей.
А впереди, там, куда Марину вела мощеная дорожка, возвышалось красивое здание с высокими стрельчатыми окнами, с изящными башенками по углам…
Марина подошла к крыльцу, поднялась по ступеням.
Перед ней гостеприимно распахнулись широкие двери, и она вошла в просторный холл.
Точнее, это был не холл, а настоящий бальный зал, освещенный тысячами свечей в серебряных канделябрах.
В глубине этого зала, на возвышении, играл оркестр.
Все музыканты были в нарядных камзолах и пудреных париках по моде восемнадцатого века, и все они были в масках всевозможных зверей – от сыто жмурящихся котов и длинноухих зайцев до грозных львов и горилл.
Только дирижер был в человеческой маске, напоминающей юного Моцарта, а может, это и был сам Вольфганг Амадей Моцарт, ведь во сне все возможно.
А зал был полон танцующих гостей.
Все они были ярко и пышно одеты в маскарадные костюмы – здесь были и мавры в широких шальварах и разноцветных чалмах, и одноглазые пираты с заткнутыми за пояс кремневыми пистолетами, и колдуны в остроконечных колпаках, усыпанных серебряными звездами, и мушкетеры в плащах с вышитым крестом и широкополых шляпах, и дамы в нарядах всевозможных эпох и народов.
И все они – и мужчины, и женщины – были в масках.
Едва Марина вошла в зал, как к ней подлетел мужчина в ярком костюме Арлекина, в расшитой стразами маске.
Он церемонно поклонился Марине и пропел высоким красивым голосом оперного тенора:
– Мы так рады, так рады! Мы ждали тебя!
– Меня? – переспросила Марина удивленно.
– Конечно, тебя! Кого же еще? – и Арлекин под руку повел ее в глубину зала.
А двери снова распахнулись, и в зал, оживленно переговариваясь, ввалилась толпа новых гостей.
Приглядевшись к ним, Марина поняла, что это пришли статуи из сада. Все они тоже были в маскарадных костюмах, у всех лица были закрыты масками…
Музыка грянула с новой силой, и все гости понеслись в вихре танца. Пираты и мушкетеры, колдуны и крестоносцы танцевали слаженно и красиво. Марину подхватил высокий человек в черном камзоле, расшитом серебром, в маске уродливого старика. Он танцевал легко и пластично и уверенно вел Марину – и она летела по залу, подхваченная упоительными звуками…
Вдруг где-то в глубине зала громко и гулко забили часы, словно застучало сердце этого дома.
Музыка тут
