Перо бумажной птицы - Елена Ивановна Михалкова
Глава 5
Частные детективы уехали. Ушла к себе Зафира и увела Бурана. Ника и Даша остались одни.
– Не боишься сегодня ночевать без охраны? – спросила Ника.
Они устроились на кухне, за маленьким столом, где она любила завтракать, – с видом на сад и маленькую кривую сосну. Курьер привез пиццу для Даши. Себе Ника сначала положила тушеные овощи, но взглянула на девушку и передумала. Они будут есть одно и то же.
– Пицца классная, – промычала Даша. – Нет, не боюсь, ты что! Чего тут бояться!
Она даже засмеялась. Разве сравнишь эти хоромы с теми, где ей до этого приходилось ночевать! Даже если Сотников сюда и заберется, заблудится в комнатах.
– Слу-у-у-ушай! – Она вдохновенным взглядом обвела кухню. – А где все твои помощники?
– Какие помощники?
– Ну, повара! – Даша стала загибать пальцы. – Уборщики. Охранники. Массажистка! У тебя есть своя массажистка? И кто тебя причесывает-одевает с утра?
– До сих пор самой удавалось справляться. – Ника без стеснения облизала пальцы. Она не пыталась притворяться своей, но рядом с этой девчонкой в ней проявлялась прежняя Ника. Пожалуй, это было приятно. К тому же она тысячу лет не ела мучного. – Нет здесь никого. Охрану я нанимаю на праздники, но в этом году обойдусь без дня рождения. Уборщица приходит три раза в неделю. А так здесь Зафира хозяйка за всех. Готовит она редко, обычно мы заказываем еду, но иногда на нее находит, и она крутит огромный казан долмы или варит какой-нибудь безумный суп на бычьих хвостах.
– А-а-а, ну ладно!
Девушка явственно расслабилась.
Ника исподтишка наблюдала за ней.
«Не стесняется, но и не наглеет. Ведет себя естественно. Сразу стала говорить мне «ты», но это, кажется, не фамильярность, а принятие в свой круг. Чистоплотная. Лицо детское, взгляд взрослый. Илюшин был прав».
Ника помнила себя в восемнадцать лет. Студентка, вчерашняя школьница! Наивна, честна, полна идеалистических представлений и возвышенных мыслей. Не то чтобы книжная девочка, но житель вполне благополучного мирка, если не считать Оли.
Но Олю всегда и во всем нужно было выносить за скобки.
Даша кивнула на фотографию на стене, где две девочки лет тринадцати стояли, обнявшись, и улыбались в камеру.
– Это ты с кем?
– С сестрой. – Ника бросила короткий взгляд на снимок и отвернулась.
– Вы близняшки? Ух ты! – Даша просияла. – Круто же иметь близняшку! Можно всех дурить!
– Так только кажется. На самом деле мы просто похожи. Оля младше меня на год.
Даша заинтересовалась фотографией. Тщательно вытерла пальцы, подошла к стене и приблизила лицо к застекленной раме.
– Точно! Теперь вижу, что не близняшки. Но все равно похожи! А она с тобой живет? Она сюда приедет? Мне кажется, я ее раньше видела! Или нет, все-таки это из-за сходства с тобой!
– Оля не приедет, – сказала Ника. – Она погибла. Давно, когда ей было столько же, сколько тебе.
– Ой! А почему? Болела?
От кого-то другого это любопытство было бы Нике неприятно. Если бы не предупреждение Илюшина, она отделалась бы от гостьи коротким «да, болела». Но теперь ей не давала покоя мысль, что сыщик сказал чистую правду: приглашая Дашу, она видела перед собой простушку, которую собиралась облагодетельствовать, и еще, конечно, разузнать получше, кто же ухитрился перейти дорогу Егору. Ника хотела убедиться в их тайной общности.
Она вспомнила, как сильно ее выбила из колеи фотография. Частный детектив показал снимок Егора, где муж был таким, каким Вероника впервые его увидела.
Словно в сердце кольнули иглой.
Нынешний Сотников был надгробием Сотникову молодому.
Теперь она старалась наблюдать за своей гостьей без предубеждений и ожиданий.
И та ей неожиданно понравилась. Она была ни капли не похожа на юную Нику. Маленькая, ловкая, настороженная, себе на уме. Хорошенькая, как белочка. Из тех людей, у которых в руках все горит. Ника очень уважала этот дар подчинять себе материальное.
– Моя сестра покончила с собой, – сказала Ника.
У Даши округлились глаза.
– Из-за любви?
Ника покачала головой.
– Нет, не из-за любви. У нее был непростой характер, а в старших классах вышла неприятная история… В общем, Оля не выдержала.
– А покажи еще фотки?
Ника ушла в другую комнату, долго выдвигала ящики и наконец вернулась с фотоальбомом.
– Я думала, они у тебя на телефоне, – засмеялась Даша. – Бумажные даже лучше!
Они расположились на диване, рассматривая снимки.
– А это кто? – Даша ткнула в девочку рядом с Олей.
Челка, густо подведенные глаза, презрительно скривленные губы.
– Наташа, лучшая Олина подруга. Это я фотографировала, а она меня терпеть не могла.
– За что?
– Я отбила у нее парня, – призналась Ника.
– Ого! Расскажи!
– А нечего рассказывать. Честно говоря, до сих пор стыдно. Парень был смазливый, но глупенький. Он мне быстро надоел, и на этом все закончилось. Оля и так меня недолюбливала, а посмотрев на страдания подруги, решила, что ее сестра – законченная сволочь. У нас как раз в то время окончательно испортились отношения. Я пыталась с ней говорить… Нет, бесполезно. Когда у человека свои голоса в голове, снаружи к нему пробиться трудно.
– Ты с ней до сих пор разговариваешь? – по-взрослому спросила Даша.
Ника задумалась.
– Больше нет… Когда-то говорила, но потом поняла, что беседую не с ней, а с ее образом, и этот образ с каждым годом все дальше и дальше от того человека, которым она была на самом деле. Знаешь, как ретушь в фотографии. Я ее ретушировала, сама того не замечая.
– Как фильтры в Инсте, – кивнула девушка. – Я знаю. Я так маму свою долго видела. Не ее, а какую-то картинку, фантазию. С живыми людьми это тоже плохо работает. Жалко, что твоя сестра погибла.
– А мне жаль, что так получилось с твоей мамой.
Даша усмехнулась:
– Да ладно, могло быть и хуже! Зато у меня есть Пашка. Он дурачок, но прикольный! Я его зову Гагарин.
– Почему?
– Из-за улыбки. Если ты увидишь, как он улыбается, – сразу поймешь! У него, кстати, нюх на людей. Он чувствует, от кого нужно держаться подальше, а кому можно доверять. У меня такого нету. Я тупенькая.
– Зато у тебя, говорят, есть дар везения. Или это больная тема? – спохватилась Ника.
Сама она ни в какой дар, разумеется, не верила.
