Росс МакДональд - Ослепительный оскал
- Как вы с ним познакомились?
- Мы не знакомились. Как-то вечером на прошлой неделе он явился в приемную, кажется во вторник. Я только что закончила уборку. Доктор уже ушел, в библиотеку или куда-то еще, и я была совсем одна.
- А где была миссис Беннинг?
- Наверху, я думаю. Да, она была наверху с этой цветной девушкой, своей подругой.
- С Люси Чампион?
- Да, с ней. У некоторых людей такие странные друзья. Эта Люси пришла к ней в гости, и они поднялись наверх. Джулиан Десмонд сказал, что хотел увидеть именно меня. Он рассказывал мне сказки о том, как на Гавайях нанял медсестру за четыреста долларов в месяц! А я вела себя как дура. Позволила выспрашивать меня о моей работе, а вечером он встретился со мной, напоил и задал мне кучу вопросов о миссис Беннинг и этой Люси. Я сказала ему, что понятия не имею ни о Люси, ни о миссис Беннинг. Ему хотелось узнать, когда она вернулась к мужу, крашеные ли у нее волосы, на самом ли деле они женаты и тому подобное.
- И что вы ему сказали?
- Сказала, что она вернулась в конце уикэнда, две недели тому назад. Когда я пришла в понедельник утром, она уже была дома. Доктор сказал: "Познакомьтесь с моей женой. Она была в санатории". Она не показалась мне крашеной...
Внезапно Флори замолчала. Посидев немного, она сказала:
- Вот все, что я ему рассказала. Я поняла, к чему он подбирается, и вам не удастся поймать меня на игре в шантаж.
- Понятно. А было еще о чем рассказать?
- Нет. Больше ничего, совсем ничего. Я ничего не знаю о миссис Беннинг. Она для меня тайна.
Я изменил тактику.
- Почему она вас уволила?
- Она меня не увольняла.
- Почему же вы уехали?
- Я больше не хотела на нее работать.
- Но вчера вы еще у нее работали.
- Да, конечно, но это было до того, как она рассчитала... то есть, как я узнала... как я ушла...
- В субботу вы были там весь день?
- До шести. В шесть я ухожу, если нет дополнительной работы.
- Миссис Беннинг весь день была дома?
- Да, большую часть времени. Она выходила только под вечер, сказала, что идет в магазин за воскресными покупками.
- В какое время она уходила?
- Около пяти, немного раньше пяти.
- Когда она вернулась?
- Я ушла раньше, чем она вернулась.
- А доктор был дома?
- Насколько я знаю, он был дома.
- Он не пошел с ней?
- Нет, он сказал, что хочет отдохнуть.
- Когда вы видели ее после этого?
- Я ее не видела.
- Вы видели ее в кафе "Том" около восьми вечера.
- Да, да, я забыла.
Флори явно смутилась.
- Она дала вам деньги?
Она заколебалась.
- Нет.
Однако она инстинктивно повернулась и бросила взгляд на красную сумочку, стоявшую на комоде.
- Сколько она дала вам денег?
- Она не давала.
- Сколько?
- Только расчет.
Флори стала заикаться.
- Мне дали только расчет.
- Сколько же это вышло?
- Триста долларов.
- Многовато для расчета, а?
Она перевела тяжелый взгляд на потолок, потом снова взглянула на красную сумочку, словно боялась, что та оживет и куда-нибудь улетит.
- Это с премией, - нашла она нужное слово. - Она дала мне премию.
- За что? Она ведь вас не любила.
- Это вы меня не любите, - проговорила она детским голосом. - Я ничего плохого не сделала и не понимаю, почему вы на меня наскакиваете.
- Я вас очень люблю, - ответил я. - Просто я стараюсь раскрыть несколько убийств, а вы - важная свидетельница.
- Если я свидетельница, то мне придется вернуть деньги? Мою премию?
- Если не будете слишком много болтать, то не придется.
- Вы не скажете?
- И не подумаю. Так что же она у вас купила, Флори?
- Кровь, - ответила она. - Я обнаружила на полу в кабинете для осмотра несколько кровяных пятен. Засохшей крови. Я их стерла.
- Когда это было?
- В понедельник, две недели назад, в тот день, когда я впервые увидела миссис Беннинг. Я спросила насчет крови у мистера Беннинга, а тот ответил, что во время уикэнда у него был непредвиденный пациент - турист, который порезал палец. Я и забыла об этом случае, пока вчера миссис Беннинг не завела про это разговор.
- Как та женщина, что запретила своим детям совать в нос горошины.
- А кто она такая? - почти радостно спросила Флори.
- Это сказка. Суть состоит в том, что дети сунули в нос горошины, как только она повернулась к ним спиной. Держу пари, что вы сказали Десмонду об этих пятнах, как только миссис Беннинг повернулась к вам спиной.
- И вовсе нет, - ответила она тем юношеским голоском, который свидетельствует о виновности. - Но что я могу поделать, если люди вечно водят меня за нос.
Она попыталась отвлечь мое внимание.
- Во всяком случае, его фамилия совсем не Десмонд, а Хэйст или как-то похоже. Я заглянула в его водительские права.
- Когда?
- Вчера вечером в машине.
- В "бьюике"?
- Да. Лично я думаю, что он ее украл. Но у меня нет с ним ничего общего. Она уже была у него, когда он приехал и забрал меня. Он пытался втолковать мне, что нашел ее, представляете? Сказал, что она стоит пять тысяч, а может быть и больше. Я сказала ему, что подержанный "бьюик" стоит дешевле, но он только рассмеялся.
- Это была двухцветная зеленая машина 1948 года?
- Насчет года я не знаю. "Бьюик" с двумя дверцами и двух цветов. Он украл ее, да?
- Думаю, он действительно ее нашел. Он не сказал, где?
- Нет, но должно быть в городе. До этого у него машины не было, а в десять часов он уже приехал в "бьюике" забрать меня. Но где парень может найти "бьюик"?
- Это интересный вопрос. Оденьтесь, Флори, я отвернусь.
- Вы меня не арестуете? Я ведь ничего не сделала плохого... ничего плохого...
- Я просто хочу, чтобы вы кое-кого опознали, вот и все.
- Кого?
- Тоже интересный вопрос.
Я отошел к окну и попытался его открыть. Я уже с трудом выносил жару и вонь в комнате. Окно поднялось сантиметров на десять и застряло навсегда. Оно выходило на север, в направлении к зданиям муниципалитета и отеля "Миссион". На замершей в лучах яркого солнца улице устало тащилось несколько пешеходов и фырча ползли машины. За своей спиной я слышал шарканье расческой с поломанными зубьями, спокойное дыхание Флори, щелканье застежек, шелест шелковых чулок, стук каблуков по полу и шум бегущей в раковине воды. Под окном на остановке автобус принимал пассажиров: беременную мексиканку со стадом полуголых кирпичного цвета ребятишек, рабочего с фермы в комбинезоне, который мог быть и отцом этих детей, старика с палкой, отбрасывающего на асфальт трехногую тень, и двух молодых солдат, по всему своему виду презирающих любое путешествие по любой земле и под любым солнцем. Толпа медленно продвигалась, пьяная от солнца, пестрая как змея.
- Готово, - сообщила Флори.
Поверх батистовой блузы она надела ярко-красный жакет. Волосы зачесала назад, обнажив лицо, выглядевшее более жестким под бело-красной косметической маской. Она с беспокойством посмотрела на меня и щелкнула замком красной сумочки из искусственной кожи.
- Куда мы поедем?
- В больницу.
- Он в больнице?
- Увидим.
Я отнес ее картонный чемодан вниз. Хэйс заплатил за комнату вперед. Старый клерк не спросил меня про телеграмму. Игроки проводили нас понимающими взглядами.
Очутившись в моей машине, Флори погрузилась в угрюмое молчание. Я повел машину через город к больнице. Сквозь запыленные окна с колеблющимися на жаре занавесками, улицы и здания казались похожими на изображение города, преломленное восприятием Флори. Асфальт под каблуками был мягким как живая плоть.
А в морге было холодно.
25
Она вышла, дрожа и прижимая к груди сумочку, как сердце, которое никак не может успокоиться. Я поддерживал ее под локоть. У выхода из больницы она вырвалась от меня и сама пошла к машине. Ослепленная слишком ярким светом, она спотыкалась на своих высоких каблуках.
Когда я сел за руль, она посмотрела на меня с таким ужасом, как будто у меня было обожженное лицо, и отодвинулась подальше. Глаза ее были похожи на большие шарики из черного стекла.
Я достал из кармана желтый конверт. На нем стояло: "Мистеру Джулиану Десмонду, отель "Великий Запад", Белла-сити, Калифорния". Пока Хэйс был жив, вскрыть конверт было преступлением. Теперь же, после его смерти, подобные действия считались законными поисками улик.
В конверте лежало письмо-телеграмма, посланная из Детройта неким "Беном".
"Только что получено сообщение о Дюрано. В 1925 году, в возрасте двадцати лет, Лео был арестован по обвинению в изнасиловании. Просидел шесть месяцев. В 1927 году арестован по делу о похищении, не осужден, видимо выгорожен членами "Пурпурной банды". В 1930 арестован по подозрению в убийстве, но у обвинения не было свидетелей. В 1932 году подозревался в убийстве, представил полное алиби. Банда распадается, Лео организует в Чикаго группу головорезов. Руководит ею три-четыре года, потом руководит синдикатом, связанным с легальной концессией. Арестован по обвинению в хищении имущества шахт, направлен в начале 1942 года в больницу штата. Диагноз неизвестен. Освобожден в октябре 1942 года под опеку сестры Уны, стенографистки и бухгалтера. В 1943 году многочисленные попытки сколотить банду, стычки с полицейскими. В 1944 году Лео и Уна организуют в Детройте банду, находящуюся под надежным покровительством, и еженедельно получают доход в две-три тысячи. В Мичигане не появлялся с января. Дом в Ипсиланте закрыт, финансами заведует Уильям Гарибальди, он же Гарбольд, бывший питомец "Пурпурной банды". О Элизабет Беннинг сведений нет. Лео жил с Бесс Виановской до отъезда в Мичиган. Нужно ли копать дальше?"
