Владимир Рыбин - Убить перевертыша
— Из Москвы.
— Надо же, и я из Москвы. Черемушки знаешь?
— Кто же их не знает! Москвич такого вопроса не задал бы.
— Да? Ну, значит, я совсем онемечился.
— Как ты тут оказался? — спросил Сергей. — Если не секрет, конечно.
— Теперь уж не секрет. Прапорщиком был, на армейском складе. Ну и сам понимаешь…
— Проворовался?
— По нынешним временам разве это воровство?
— Дезертировал?
— Фу, какое слово! Попросил политического убежища.
— Какая у прапора политика?
— А я на политзанятиях прокололся. Болтал чего не зная. Еще чуть — и выставили бы меня на Восток. А я решил не дожидаться и ушел на Запад.
— Взял и ушел? Так просто?
— Совсем не просто. Особисты, политработники, командиры, слежка за каждым шагом, построения, проверки, за территорию ни ногой.
Он замолчал. Темень подступала с обеих сторон, испещренная россыпями близких и дальних огней. Впереди стлалось чистое полотно шоссе. Было полное ощущение полета ни толчков, ни тряски.
— Не жалеешь, что удрал на Запад?
— Жалею. Немного бы повременить, и мог бы уйти не с пустыми руками. Войска-то все побросали, только ленивые и дураки не озолотились. Шесть ведь армий стояло, три танковые, две общевойсковые, одна воздушная. Имущества горы. А вывезли крохи. В газетах писали, что если, мол, задействовать полностью железные дороги Польши, то надо 15 лет, чтобы все вывезти. А этот, как его… ну, ваш "лучший немец", приказал — в три года… Говорят, в Союзе тоже сплошная растащиловка?
— Тоже.
— Там-то кто?
— Те же, кто и раньше, — властвующие номенклатурщики. Раньше они делали это скрытно и понемногу, а потом сообразили, что лучше открыто и помногу, и под видом реформ кинули лозунг: хватай, кто сколько может. И началось. После семнадцатого года Россию растлевали лозунгом "Грабь награбленное", теперь аналогичный лозунг — "Грабь накопленное".
Замолчали, думая каждый о своем. Сергей ругал себя за болтливость. Ему бы исчезнуть понезаметнее. А теперь шофер, уж точно, не забудет его.
Дорога влетела в тоннель, образованный высокими бетонными стенками с обеих сторон, и от их близости показалось, что скорость еще увеличилась.
— Дельменхорст, — сказал шофер. — Почти приехали. Куда тебя?
— Давай на вокзал.
Так же стремительно машина перескочила через черный провал реки Везер, попетляла по улицам и скоро выехала на широкую площадь перед угрюмым зданием вокзала.
Ближайший поезд Бремен — Ганновер — Нюрнберг отходил через восемь минут. Это было то, что надо: одна пересадка и уже утром — в Штутгарте. Сергей купил в кассе билет и побежал на перрон. Под огромным куполом вокзала стояло несколько поездов. Надписей повсюду хватало, но Сергею некогда было разбираться в них, спросил у шедшего настречу железнодорожника с красным ремнем через грудь, какой поезд до Ганновера, и побежал по пустынному перрону к указанным вагонам, у которых проводники громко хлопали дверями, закрывая их.
И только он вошел в пустое купе и сел к окну, как поезд тронулся. Проплыла перед глазами громадная ярко освещенная реклама: "Von Haus zu Haus — Gepack voraus" — "От дома к дому багаж доставим". И затем сразу чернота ночи.
Сергей откинулся в кресле, вытянул ноги. И уж побежали перед глазами картины, одна другой чуднее, как вдруг стеклянная дверь купе с треском отъехала в сторону. Долговязый парень, ни слова не говоря, рухнул в кресло у двери и сразу засопел.
"Слава богу, неразговорчивый", — подумал Сергей, снова заставляя себя погрузиться в патоку дорожной дремы.
И опять с треском распахнулась дверь. Парень вскочил и грудь в грудь уперся в здоровенного контролера с традиционным красным ремнем, наискось перечеркнувшим черную форменную куртку. То ли контролеры тут натасканы на «зайцев» не хуже борзых, то ли они уже искали его, только почти сразу разговор переметнулся в коридор, а еще через несколько секунд там послышалась шумная возня. Выглянув, Сергей увидел парня лежащим на полу. Контролер, прижав коленом руку, дергал его за волосы и приговаривал: "От нас не убежишь!" Другой, такой же черный, преспокойно стоял у парня на спине обеими ногами. Борьба с безбилетниками на германских железных дорогах была, как видно, бескомпромиссной.
Спать Сергею расхотелось. Он достал билет, положил его на столик, зная, что немецких контролеров никакой инцидент не отвлечет от своих обязанностей и они обязательно придут.
Ждать пришлось недолго. Когда черная куртка с красным ремнем поперек груди снова появилась в дверях, он молча указал на билет, лежавший на столике.
Его насторожило то, что контролер слишком долго рассматривал билет.
— Куда вы едете? — наконец, спросил он.
— В билете указано.
— Да, указано. Но этот поезд идет в другую сторону, в Гамбург.
— Не может быть!
Хмурое лицо контролера расплылось в улыбке.
— Вы — русский?
— Почему так решили?
— Только они, когда им говоришь очевидное, начинают уверять, что этого не может быть.
— Я ошибся поездом?
— Да, вы ошиблись. Поезд на Ганновер ушел четыре минуты спустя после нашего с другой платформы.
В российском поезде в таком случае была бы долгая немая сцена, затем куча ахов и охов, оставляющих надежду на сочувствие. От немца, который при исполнении, сочувствия не жди. Это — машина.
— За ошибки надо платить?
— Надо платить. Стоимость билета от Бремена до Гамбурга, затем стоимость обратного билета. Или оплатить разницу в расстояниях, если поедете из Гамбурга прямо на Ганновер. Это 61 километр. Или…
Контролер оказался доброжелательным и разговорчивым, все объяснил. Или израсходовал весь запас своей служебной сердитости на безбилетника. Как бы там ни было, Сергей посчитал, что ему повезло, и успокоился. Деньги? А что деньги? У Костика их много, авось не разорится.
Это было даже смешно. Смешно и странно: всего-то сутки, как сошел с московского поезда, а уж объехал весь север Германии. Правда, так толком и не увидев его…
Гамбургский вокзал подавлял своей громадностью и пустынностью. Человеку, особенно ночью, тут было одиноко и тяжело, хотелось поскорей убраться отсюда куда-нибудь, где теснее, зато уютнее.
Первым делом Сергей бросился изучать расписания. В ближайшее время один поезд уходил на Дортмунд, другой на Дрезден. Оба шли через Ганновер, где можно было дождаться другого поезда. Но пересадки эти были по-немецки педантичны. Казалось бы, ну и отлично: вышел из вагона, перешел платформу, сел в другой поезд. И ведь знал Сергей: расписаниям можно верить. А не верилось. И памятуя свою оплошность в Бремене, решил не рисковать, а сесть так, чтобы ехать без пересадки. Такой поезд Гамбург — Мюнхен, через Штутгарт, отправлялся утром, и было до него полных четыре часа. Куда-то их надо было девать.
Он вышел на привокзальную площадь, огляделся. Светились окна ночных ресторанов, витрины магазинов, мелких лавочек, в тоннелях улиц скользили огни автомашин, — громадный город не засыпал ни на час. Слабый ветер доносил влажную прохладу близкой Эльбы. До нее было, как говорят немцы, расстояние броска камня. Можно было пойти к реке, подышать. Можно было прогуляться до площади Шпандейнтайх, взглянуть на разрекламированный прессой пивной бар "Микки Маус" — штаб-квартиру местных бритоголовых. Много интересного в Гамбурге, даже ночном. Один квартал публичных домов чего стоит. Впрочем, туда лучше не соваться. Да и неинтересно. Похоже, этих прелестей скоро и в Москве будет предостаточно.
Постояв, Сергей снова вернулся в вокзал, намереваясь поискать уютное местечко. Было ощущение потерянности. Угрюмая громада вокзала будто следила за ним, праздношатающимся, сотнями огней, сияющих непонятно зачем и для кого. Сергей хотел скоротать время в видеозале, на экранах которого каждую минуту кого-нибудь грабили и убивали, — выбирай любой вариант, сиди и радуйся, что все это происходит не с тобой. Но сначала решил побаловать себя баночкой пива, что продавались автоматами повсюду.
Пиво выпилось быстро, но за это время Сергею расхотелось идти в видеозал, и он направился в комнату игровых автоматов, над входом в которую было написано: "Wer nicht wagt, gewinnt nicht" — "Кто не рискует, тот не выигрывает". Игровых ящиков было тут много, а игроков — один- единственный парень в красных вельветовых штанах и сандалиях на босу ногу. Ниже пояса как есть бомж, но лицом — интеллигентный студент: очки, аккуратная рыжая бородка. Парень что-то долго рассматривал в понравившейся ему игровой коробке, затем вдруг заторопился, сунул в щель желтый жетон, дернул за ручку. Автомат побренчал своей железной утробой и зажег утешительную надпись: "Wer nicht wagt, gewinnt nicht".
Игровые ящики дразнили вспыхивающими надписями, и Сергей решил рискнуть. Разменял большую монету в две марки на два желтых жетона, сунул один из них в ближайший игровой автомат. И испугался, даже отступил, когда в железный лоток со звоном посыпался выигрыш.
