Владимир Рыбин - Убить перевертыша
Чокнулись, выпили и уставились друг на друга, ожидая, кто первый заговорит.
— А можно задать вам вопрос, этакий… — Сергей пошевелил пальцами.
— Валяй! — заулыбался Клаус, явно радуясь своему знанию русского языка.
— Почему вы, немец, помогаете мне, русскому? ГДР теперь нет, значит, дело не в политике…
— Как это не в политике? Именно в политике дело. Пока немецкий и русский народы жили в дружбе, Европа спала спокойно. Да вы это сами говорили… Вильгельм I еще в 1873 году заявил, что на тесное согласие с Россией Пруссия смотрит как на единственно разумную политику. Бисмарк видел будущее Германии в союзе с Россией. В 1905 году наши императоры подписали соглашение у острова Бьерке, которое могло укрепить русско-германские отношения на историческеую перспективу, и тогда весь ХХ век для Европы был бы мирным веком…
Многое из того, что говорил Клаус, Сергей знал, но он готов был еще и еще слушать об этой несостоявшейся исторической возможности. Так мы порой помимо своей воли перебираем в уме все то, что было бы, если бы… И невольно мучаем себя сожалениями об упущенном.
— Ах, как всполошились Франция и Англия и вся, как вы ее называете, мировая закулиса. Началась полоса беспримерной клеветы в прессе, бесцеремонных подкупов высших чинов, особенно российских…
— Ну, уж, особенно!..
Последнее Сергея почему-то обидело.
— Да, особенно, — повторил Клаус. — Исторический факт.
— А Гитлер?! — вскинулся Сергей. — Был договор. Собирался на Англию, а попер на Россию. Думаете, не купили?..
— Дойдем и до Гитлера. А пока — начало века. Лондон и Париж делают все для раскола Европы, как вы правильно заметили, по русско-германскому рубежу. Если разобраться, именно для этого были спровоцированы Русско-японская война и внутренние российские неурядицы, поставившие страну в тяжелое экономическое положение. Особенно подсуетились банкиры. Ротшильд пригрозил, что не даст России займа. А что писал по этому поводу Витте? Он писал, что заем, сделанный при помощи Франции и Англии без Германии, будет означать сближение России с группировкой, не отвечающей интересам ни России, ни Германии, и что это удалит Россию и Германию от мудрых принципов, провозглашенных в Бьерке… После Раплало 1922 года Россия вроде бы собиралась исправить свою ошибочную ориентацию только на Англию и Францию. Не получилось. И пришел Гитлер. И вот я все думаю: не был ли Гитлер ставленником все той же мировой закулисы, главная цель которой расколоть Европу по русско-германскому рубежу?..
— Тут я с вами согласен. И все же, почему вы сейчас помогаете мне?
— Да все потому же. Россия и теперь на распутье, не знает, к кому прижаться. Как слабая женщина, льнет к тому, кто поласковее.
— А немцы что, неласковы?
— Немцы строги, суровы…
— Послушать вас, так немец вроде как мужик, а русский — баба.
— Не в этом суть. Не ошибиться бы России еще раз. А потому, когда вы сворачиваете головы своим предателям, это на пользу также и Германии. Я ответил на вопрос?
— Вроде бы.
— Тогда спать.
— Не, я еще посижу, послушаю вашу волну.
Сергей включил приемник, поставил его на черный блокнот с надписью «Adjutant» и раскрыл альбом репродукций Каспара, который все лежал на столе. Опять подумал о творческом родстве его с художником Васильевым. Что у них общего? Мистицизм пейзажей? Хотя Васильев, пожалуй, более национален…
В приемнике время от времени что-то потрескивало, и он принялся крутить ручку настройки. Треск не пропадал. Тогда он хлопнул по приемнику ладонью.
— За что вы его бьете? — насмешливо крикнул из кухни Клаус. Он мыл посуду.
— Помехи какие-то.
— При чем же тут приемник?
— У моего знакомого машина была, пока не пнешь, не заведется, невпопад ответил Сергей.
— Вы, русские, все-таки дикари. Считаете, что все вокруг живое.
Это показалось Сергею обидным, и он, взяв приемник, пошел к Клаусу.
— Послушайте сами.
Музыка лилась плавная, чистая, и никаких помех не было.
Они посмотрели друг на друга, один насмешливо, другой виновато, и Сергей снова вернулся в гостиную, поставил приемник на прежнее место. Помехи появились снова. Чтобы не злиться, он выключил радио и через минуту снова включил, уже из любопытства. Сигналы повторялись с четкой периодичностью.
Подошел Клаус, взял приемник вместе с блокнотом, походил по комнате, послушал четкий периодический треск. Поставил транзистор на стол, отошел с блокнотом в руке. Мелодия лилась чистая. Тогда он принялся осматривать блокнот.
— Откуда он у вас? — спросил холодно.
— Подарили. Попутчица в поезде.
— Интересная попутчица. Извините, но я вынужден…
Клаус сходил на кухню, принес нож, большой и острый, резким движением вспорол кожу и вытащил лист рифленого картона.
— Вы знаете, что это такое?
— Понятия не имею.
— Вам прицепили «маяк». Кому это надо?
Сергей пожал плечами.
— Вы, оказывается, важная птица. С хвостом.
Он в задумчивости походил по комнате, еще раз осмотрел блокнот и аккуратно засунул рифленую картонку под кожу обложки.
— Как же вы так неосторожно?
— Я же не знал…
— Ладно, подойдите к окну, постойте, поглядите на улицу.
За окном была все та же тихая, чистая улочка, разноцветные горбы легковых автомобилей поблескивали в свете фонарей.
— Скорей всего, в одной из этих машин и находится приемник, настроенный на ваш «маяк». Кого-то вы весьма интересуете. Не знаю зачем, но удовлетворять подобное любопытство, думаю, не стоит. Сделаем так: я сейчас выпущу вас через заднюю дверь. Пойдете по улице налево. Метров триста до бензоколонки, где всегда есть такси. Поезжайте на вокзал, садитесь в первый же поезд, куда бы он ни шел. Этот блокнот останется здесь, утром я выброшу его в мусорный бак. Вы поняли?
— Понял, — пробормотал Сергей, ошарашенный таким открытием.
— Сейчас вы разденетесь возле окна, будто собираетесь спать, задернете шторы, погасите свет. А потом быстро оденетесь и уйдете. И еще вот что. Вы, я вижу, человек неопытный, а потому советую просмотреть свои бумаги. Имена, адреса, номера телефонов надо уничтожить. Ничего с собой, все запомнить.
Проводив Сергея, Клаус принялся тщательно, сантиметр за сантиметром, осматривать стены, мебель, привезенный курьером шарф. Внимательно перечитал письмо и записку. Посидел, подумал, потирая грудь над занывшим больным сердцем, и, оставив письмо на столе, прошел в туалет. Там он чиркнул зажигалкой, сжег записку над унитазом и спустил воду.
17
Улицы северных немецких городов напоминают иллюстрации к сказкам Андерсена. Особенно ночью. Сергей подумал об этом сразу, как только оказался в узком переулке перед клетчатым фасадом старого дома типично немецкой, как ее называют, фахверковой архитектуры. Ему бы в эту минуту думать о себе — «маячок» свидетельствовал о чем-то весьма серьезном, а он все бы любовался красотами. "Не ученый, — сказал бы Мурзин, — не битый".
Тихо было в переулке, тихо и пустынно, — почтенные бюргеры все уже почивали под своими любимыми перинами.
Скоро Сергей вышел на неширокую улицу, уставленную машинами, и сразу увидел ярко освещенную бензоколонку. Внутри, за высокими стеклами витрин, забитых мелкотой товаров, маячила чья-то фигура, а больше не видно было никаких признаков обитания. И два «Фольксвагена», стоявшие возле витрин, ничем не отличались от множества других машин, оставленных на ночь. Но как только он остановился, раздумывая, у кого бы спросить, как один из «Фольксвагенов» мигнул фарами и из него вышел человек в высокой фуражке. Таксист.
— Прошу, — сказал он, открыв заднюю дверцу.
Сергей обошел машину, намереваясь сесть рядом с шофером. Вероятно, он все же здорово нервничал, иначе с чего бы ударился лбом о дверцу.
— Русский? — спросил шофер.
— С чего вы взяли?
— Ругнулся по-русски.
— Ну и что?
— Так ведь я тоже русский.
— Значит, земляки, — холодно сказал Сергей. — Давай на вокзал.
Шофер засмеялся и спросил по-русски:
— Удираешь? У меня тоже раз было. Хищная попалась, чуть не захомутала. Только зря на вокзал-то, разыщет. Поехали сразу в Бремен, там поездов больше.
Сергей промолчал, подумав, что если будет разъезжать на такси, то до Штутгарта не доберется. Об Эмке и думать нечего. Она сама, небось, одними проповедями живет, — студентка же.
— Полста километров, полчаса, и все дела. Да ты не бойся, я дорого не возьму. Знаю: наши всегда на мели. Или ты из этих, новых?
— Не из этих, — сказал Сергей. И решился. — Ну, давай. Ехать так ехать…
Машина как-то сразу выскочила на автобан и понеслась с пугающей скоростью.
— А ты откуда, если не секрет? — спросил шофер.
— Из Москвы.
— Надо же, и я из Москвы. Черемушки знаешь?
