Мануэль Скорса - Гарабомбо-невидимка
Все побледнели. Гарабомбо вскочил на коня и крикнул:
– Давали вы такую власть Корасме и адвокату?
– Не согласны!
– Повесить выборного!
– Ничего не– знаем!
– Предали нас!
Майор Боденако выхватил пистолет.
– Говорите правду! – сбивчиво начал субпрефект. – Эти сеньоры приехали к вам издалека. Уйдете вы или нет?
– Не уйдем! Не уйдем! Не уйдем!
Гарабомбо почтительно снял шляпу.
– Видите, сеньор субпрефект, община не согласна.
– Раз-вернись! – скомандовал майор.
Субпрефект побледнел. Голос его стал мягче, словно он умолял.
– Общинники! Я как верховная власть провинции советую вам: согласитесь! Правительство вошло в ваше положение. Вас не просят, чтобы вы ушли сразу. Вам дают трое суток. Никого не накажут. Даю честное слово!
Все молчали.
– У вас дети, жены! Стоит ли платить жизнью за кусок земли? Что тут растет? С майором Боденако шутки плохи. Вспомните селенье Ранкас! Они оказали сопротивление и потеряли все. Зачем это вам?! Вы трудились годами, не рискуйте же ради минутной прихоти! Поймите! Мы ни за что не отвечаем, мы выполняем. приказы!
Майор Боденако поднес к губам черный свисток. Отряд развернулся. Гарабомбо услышал, как у многих стучат зубы.
Педро Марсело, только что женившийся, еще безбородый, вышел вперед. Он дрожал.
– Правда, братцы! Сеньор субпрефект говорит верно! Уйдем по-хорошему! Зачем нам то, что было в селенье Ранкас?
Гарабомбо захлестнула ярость, и он крикнул:
– Почему ты говоришь за нас, Марсело? Хочешь уйти, уходи один. Не зови нас. Так и скажи: «Ухожу!»
Субпрефект погрозил ему рукой.
– Гарабомбо, если что случится, ты один ответишь. Если кто умрет, мы тебя расстреляем!
Гарабомбо снял пончо, свитер, грязную рубаху, рваную сорочку и, голый до пояса, ударил себя в крепкую грудь:
– Стреляйте! – Он повернулся к всадникам: – Занять места!
Кони рванули. Майор опять увидел под пончо какие-то чертовы выступы. Ружья? Он в упор поглядел на де ла Росу. Тот был в форме. Предатель!
– Отступай! Соединимся наверху!
Жандармы, натянув поводья, взлетели на гору. Остановились они высоко на Уагропате. Теперь между ними и общиной лежали тысяча метров суши и недоверия.
Глава тридцатая
О том, как Грегорио Корасма узнал, что адвокаты до добра не доведут
На склоне Испака показалось пятно. Оно росло, то были лошадки, и вскоре общинники узнали черную шляпу с обвисшими полями, ее носил Корасма. За ним ехали восемь общинников Испака, все в толстых пончо. Кричащая и спорящая толпа утихла и стала ждать. Выборный соскочил на землю, он был забрызган грязью, измучен, почти что стар.
– Ну, выселять нас не будут!
Никто ему не ответил.
– В Паско полно военных. Прибыли отряды из Оройи, из Уанкавелики, из Уанкайо и Уануко. Ни въехать, ни выехать. Хотели нас сегодня выселять. Доктор Мандухалес добился подождут.
– Кто дал тебе право это подписывать? – крикнул Гарабомбо.
– Они хотели сегодня напасть. Приказ, чтобы не нападали пришел в двенадцать. Не выселят нас силком!
– Кто дал тебе право это подписывать? – снова спросил Гарабомбо.
– Адвокат наш придумал, это такой ход.
– Какой еще ход? – криво улыбнулся Кайетано.
Женщины подходили ближе, собирая камни. Корасма растерялся.
– Да они объявили осадное положение! Префект Корсо сбежал. Всем заправляют военные. Теперь вместо префекта полковник Маррокин. Я сам видел: идут, и с пулеметами. Доктор Мандухалес говорит, надо уйти, пока они не уберутся. Потом мы вернемся! Уберутся они, мы и придем.
Гарабомбо трясло от злости.
– Что для тебя народ, игрушки? Что, по-твоему, люди работу бросили ради прогулки? Сколько мы лет их уговаривали?
– Если мы уйдем, мы не вернемся, – сказал бледный де ла Роса.
– Доктор Мандухалес говорит, если не уйдем, кровь польется.
– Его кровь или наша? – крикнул Мелесьо Куэльяр. – Когда это адвокаты проливали кровь?
– Предатель ты!.. – И Гарабомбо плюнул.
Корасма быстро повернулся, глаза его сверкнули, он схватил хлыст, но подумал и гордо сказал:
– Я трое суток не сплю! Если община думает, я ее предал, что мне тут быть? Не согласны, так я ухожу. Выбирайте другого!
Никто не ответил. Он растерялся.
– Я вас не обманывал, на место это не лез. Вы меня выбрали по доброй воле. Я вам служил. Состарился от хлопот. День и ночь ездил по пампе, уговаривал. А к чему? Чтобы меня оскорблял вор?
Он кинулся на Гарабомбо, ударил его по лицу, и они, сцепившись, упали на землю. Тут их огрел хлыстом Амадор Кайетано.
– Стойте! На нас полиция смотрит, сукины вы дети! Каждую минуту могут напасть.
Старуха Сульписия подняла камень, и другие женщины подходили к Корасме с камнем в руке. Гарабомбо увидел страх на ненавистном лице, обрадовался было, что враг умрет, но крикнул:
– Нет! Не сметь!
Венец ненависти остановился над головой Корасмы.
– Нет, Сульписия! – повторил Гарабомбо и выплюнул зуб. Хуже будет. Давайте пошлем еще кого-нибудь.
– Другого выборного! – крикнул общинник из Чулана.
Корасма опустил голову.
– Выберем, выберем!
Кайетано тут же сказал:
– Предлагайте имена!
– Травесаньо! Эксальтасьон Травесаньо! – закричали все.
Травесаньо не двигался, пока шла свара, но сейчас принялся поправлять шляпу. Спускались сумерки.
– Травесаньо, Травесаньо!
Кайетано сказал:
– Эксальтасьон Травесаньо, выбрали тебя!
Сумерки огласились криком. Травесаньо снял шляпу.
– Хорошо, только у меня условие.
– Какое?
– Возьмем другого адвоката! Я Корасму знаю. Он не предатель. Он верно служил нам. Мандухалес его обманул.
Корасма поднял глаза, полные слез.
– Не надо было такого брать. Он обманул Корасму. Он его провел. Это не первый раз. На него нельзя положиться. Одной общине он выиграл тяжбу, а что было? Запросил больше денег, чем и земля-то стоила! Они не могли заплатить, а он наложил арест на ихние вещи. Вышло хуже, чем раньше!
– Другого! Другого адвоката!
– А кого? Нас никто защищать не захочет, – задумался Корасма.
– Хенаро Ледесму, – предложил Кинтана.
– У него звания нет!
– Есть, – сообщил Анчи Роке. – Община Янаканчи платила за его учение.
Так оно и было. Через несколько дней после того, как Хенаро Ледесма, бывший тогда алькальдом в Серро-де-Паско, произнес пылкую речь на похоронах убитых общинников селенья Ранкас, он увидел, что в муниципалитете переменили замки. В тот же день его взяли и отвезли в Уануко, в тюрьму. Когда он вышел, в жалкой комнатушке гостиницы «Франция» его ждало сообщение от инспектора Искьердо о том, что ему запрещается преподавать историю в местных школах. Общины как раз начинали готовить свои требования, им не хватало адвокатов. Ни один настоящий адвокат не взялся бы защищать людей, из-за которых ты неизбежно становился врагом крупных помещиков. Тогда Фортунато Эррера из Янакочи сказал, что Ледесма – почти адвокат.
– Ему осталось работу защитить.
– Ноль равен нулю…
– Община могла бы платить за его ученье. Как вы?
В тот же день они пришли к Ледесме и спросили, согласен ли он.
– Да мне еще год нужен.
У нас целый век не было адвоката. Что ж нам год не подождать?
Корасма встал. Он вытер кровь со рта, надел черную шляпу сел на коня. Вскоре тьма поглотила его.
– Кто за то, чтобы взять адвокатом Ледесму?
Подняли руки почти все.
…– Значит, чтобы без промаха!
– Он важный человек, начальник!
Усач погладил усы.
– А если он алькальд?
– За алькальда – десять тысяч.
Усач вздохнул.
– Только давай поскорей!
– На лету подстрелим!
– Хорошо, вот тебе тысяча. Остальное, когда сделаешь.
Де ла Роса указал на солдат, грозивших с Уагропаты.
– Здесь мы мало защищены. Спустимся в лощину Путака.
– Тут опасно, горы. Конница ничего сделать не может!
– Хорошо! – одобрил Травесаньо. – А пока спустимся! – и крикнул: – Мужчины – в Путаку, женщины – по домам!
Они отпустили поводья. Ледяной ветер выбивал слезу. Начали спускаться. Внизу что-то двигалось. Полиция?
– Янаканча! – радостно крикнули часовые.
Чуть дальше тоже двигался кто-то, это были общинники Роко. Толстый Котрина, их выборный, пошел навстречу, размахивая бутылкой.
– Я думал, вы в лагере! Что случилось?
– Да уж кое-что!
– А куда вы?
– В лощину спускаемся, поговорить.
Котрина извлек заржавевший револьвер.
– Мы тут, и мы с вами! Что надо?
– Бутылку твою!
– Просим!
Они вошли в лощину. Котрина нырнул вглубь, поискать пещеры; часовые принялись собирать помет. Разожгли огонь, вскипятили воду в жестянках. У общинников Роко были сахар, хлеб и творог. Янаканча раздавала маис и вяленое мясо. Ожидая снегопада, приготовили соломы, чтобы не замерзнуть ночью. Власти поднялись в пещеру. Да, одеяла прихватили не зря, будет снег!
Когда Травесаньо все рассказал, Котрина промолвил:
