Олесь Бенюх - Гибель "Эстонии"
— S(itis vanker (le silla.
— Браво! — теперь хлопали и Альфред, и Кристина.
— И что означает в переводе сия безупречная гармония звуков? — на сей раз заинтересованно спросил Росс.
— Перевод звучит предельно обыденно: «Ехала телега через мост».
— И все?
— И все. Никакой сверхидеи от предложения не требовалось. Только смысл и завершенность.
— А как насчет того, чтобы поделиться вашей радостью? — напомнил Иван, когда все четверо вернулись за столик, наполнив свои тарелки с ломившихся от изобилия яств полок и столов, уставленных блюдами, противнями, соусницами.
— У нашего любвеобильного босса родилась дочка, — ответил Альфред. И вновь он и Кристина залились громким сердечным смехом.
— И что — виноват в этом сосед? — сделал догадку Иван.
— Что вы! — ужаснулась Кристина. — Более набожной женщины я не встречала. Просто она очень ждала мальчика.
— Ну, это дело поправимое, — заверил её Росс.
— Если бы, — сквозь смех возразила девушка. — Это же у них шестая девица.
— Ситуация, — покачал головой Росс. — Выход один — идти до конца.
— А вы сами посоветуйте ему это. Вон он сидит за большим столом, мрачный как туча, принимает поздравления. Телеграмма пришла уже на борт «Эстонии» пять минут назад.
— Простите, это вон тот с седыми усами и в форме лейтенанта полиции? удивлению Сальме не было предела. — Он ваш босс?!
— Да, — ущемленная недоумением Сальме отвечала девушка. — Мы члены делегации шведской полиции, которую он возглавляет.
Переглянувшись, Иван и Сальме какое-то время молча сосредоточились на содержимом своих тарелок. Альфред остановил пробегавшего мимо официанта и тот наполнил высокие узкие бокалы золотистым игристым.
— И слишком сладкое, и не в меру шипучее, и букет жидковат, — словно извиняясь сказал он. — Итальянское шампанское! Но именно им бесплатно угощает капитан. Поэтому грех не напиться. Ура нашему лейтенанту, верному слуге короля и последовательному пособнику феминисток всего мира!
— Ну и как вам служба? — спросил Росс, вернувшись с полной тарелкой от рыбного стола.
— Наша работа особо привлекательна и интересна. Меня и Кристину недавно перевели в отдел по борьбе с наркотиками.
Росс посмотрел на Сальме. Она сделала вид, что поглощена беседой со шведкой о последних ролях Ингрид Бергман, но он понял — она слышала ответ Альфреда. «Любопытно, — думал Росс, — они нас ни о чем не расспрашивают. Беспечность молодости, раскованность нахождения вне службы или… Постой, постой, Иван, так ведь можно и манией преследования заболеть. Достаточно убедить себя, что и за одним столиком нас всех свели умышленно. А на самом-то деле эти милые дети и знать не знают, и ведать не ведают, кто мы такие».
— Неужели и в Швецию проникают контрабандные наркотики? — услышал он голос Сальме и подивился, каким наивным, каким бесхитростно наивным мог он быть.
— Увы, ещё как, — помрачнел Альфред. — Слава Богу, Стокгольм не Амстердам по безумной вседозволенности.
— Да, — подхватила Кристина, — нам больше по душе американская воспретительная демократия.
— Как-как? — заинтересовался Росс.
— Полная свобода личности, — пояснила девушка, — но в жестких рамках христианской морали.
— Как же в эти рамки вписывается открытое пиршество сексуальных меньшинств? Вакханалия богопротивных сект? Педофилия? Рэкет?
— Наше дело — блюсти закон, — вмешался Альфред, — и только закон. Все остальное является прерогативой политиков.
— Которые кладут на алтарь Отечества все, даже жизнь, — Кристина отодвинула тарелку и бокал, опустила глаза. — Наш незабвенный Улоф Пальме… как мы его любили…
Она отвернулась, вытирая глаза маленьким батистовым платком.
— Убийца до сих пор не найден, — Альфред развел руками, словно извиняясь за всю шведскую полицию.
— Тебе не кажется, что качка усиливается, — спросила Сальме Росса и поморщилась, словно от внезапной боли.
— Мы в открытом море, — ответил он. — В твоем море.
— Пожалуй, я вернусь в каюту, — она поднялась, прощаясь со шведами. А ты потанцуй, если хочешь. Развейся.
— Танцевать вроде особо не с кем, — Росс обвел глазами зал. — Говорят, обычно много молодежи бывает. А сегодняшний контингент в возрасте.
— Мы идем в клуб «Эстония», — Альфред галантно помог встать Кристине. — Там дискотека.
— Буду рада подарить вам танец-другой, — вежливо улыбнулась шведка.
— Ловлю вас на слове, — так же вежливо ответил Росс. Из ресторана он выходил в потоке пожилых мужчин и женщин. Многие оставляли еду в своих тарелках, едва тронутой. Люди спешили обмануть качку в постели…
Если бы Росс задержался у рыбного стола на несколько секунд, он столкнулся бы лицом к лицу с Хосе Бланко…
Тогда, много лет назад, Хосе не был ещё одним из наркобаронов, тогда он был помощником министра юстиции, тогда он лихорадочно обзаводился связями и искал надежные выходы на королей порно и наркобизнеса. Иван и Хосе встречались на официальных раутах и вечерах, и только однажды на приеме в советском посольстве Россу удалось его разговорить. Удивила хвастливая амбициозность молодого колумбийца. И хотя он был изрядно пьян, его заявление: «Наступит время и я буду править этой страной», заставило Ивана внимательнее к нему присмотреться. К нему, к его окружению, к его реальным перспективам. И первую развернутую объективку на Хосе Бланко составил Иван Росс. Кстати, не будучи ясновидящим, но обладая цепким аналитическим умом, он предсказал — этот колумбиец, в силу доминирующих черт характера, воспитания, влияния кумиров склонен к карьере главаря уголовного мира. Но присматривался не только Иван к Бланко. Присматривался и Хосе к Россу. Особого компромата он не нашел, хотя однажды встретил русского в модном борделе. По его меркам это было не компроматом, а достоинством. Хотя о моральном кодексе строителей коммунизма он знал. Была и ещё существенная мелочь — после одного приема Росс на скорости ударил своей машиной джип влиятельного генерала и скрылся. Бланко держал в памяти и в картотеке эти факты — так, на всякий случай. Знакомство с Россом не афишировал. И Даггерти сказал, что лично с ним не сталкивался. Почему? Он полагал — и не без оснований — что жизнь складывается иногда так непредсказуемо, так причудливо, что надо иметь про запас все, что может вдруг пригодиться. Особенно данные об агентах такой разведки, как американская, русская, английская. Чем черт не шутит.
В Таллине Хосе Бланко встретился с Биллом Кохеном за три дня до отплытия «Эстонии». Кохену была неприятна мысль о том, что Даггерти прислал контролера операции, которая доверена ему, опытному сотруднику с безупречной репутацией. И кого? Какого-то безвестного колумбийца. Однако, вида не подал, кто его знает, что и кто за ним стоит; напротив, оказал ему радушный прием, посвятил, разумеется, в самой минимальной степени, в детали и обстоятельства операции. Бланко внешне держался подчеркнуто уважительно, хотя в глубине души презирал Кохена как неудачника, как посредственность. По его мнению, если человек к сорока годам продолжал таскать каштаны из огня для других, а не для себя, он был несомненно посредственностью. Притом весьма опасной — по досье, имевшемуся в его организации на Билла Кохена, он был мстителен, при любой возможности проявлял себя как извращенный садист. И, как многие голубые, был откровенно брезгливым женоненавистником. Знал Хосе и то, что многое к удивлению сослуживцев сходило Кохену с рук по деликатной причине — когда-то Билл покорно делил с Уинстоном ложе любви. Благодарным Даггерти быть умел.
«Прежде всего следует перепроверить достоверность беспрепятственного прохождения груза через эстонскую таможню, — решил Бланко, слушая краткий и точный рассказ Кохена о состоянии дел на час их встречи. — Учитывая, что тут транзит. Если героин идет транзитом». И он задал этот вопрос американцу.
— Пытаемся выяснить, — недовольно ответил Кохен. Колумбиец задавал неприятные вопросы, на которые у него не было ответов. Он, видите ли, хотел бы знать, на кого работает этот русский — Иван Росс, только на ИНТЕРПОЛ, или на Дракона тоже. Билл сам хотел бы это знать. Когда он несколько дней назад был в Москве, на этот вопрос не мог ответить ни Драчун, ни Скупой, ни Кормчий. Ни даже Кузен. Об этом ему сообщил советник шведского посольства Карл Юхансен, школьный приятель Ёне Стромберга, которого завербовали ловцы перспективных душ из Лэнгли, когда Карл учился в Принстонском университете в Нью-Джерси.
Через день Хосе Бланко вызвал на встречу Яаака Риита, которого в качестве особо надежного источника информации предложил ему Даггерти. Он проходил под кличкой «Рысь» и впрямь был похож на большую кошку — глаза зеленые, ресницы белесые, усы в растопырку, походка мягкая, бесшумная, движения в зависимости от обстоятельств либо замедленные, сомнамбулические, либо молниеносные. «Клички дают мастерски, — подивился Хосе. — Какая у меня?» Узнай её, он едва ли бы заплясал от восторга: «Кондор». Точнее не придумаешь — нос, взгляд, повадки.
