Шарль Эксбрайа - Ночь Святого Распятия
- А что, если Хуан сказал правду? - вслух проговорил я.
Ну вот и все... теперь моя тревога выражена твердо и ясно, и никакие уловки больше не помогут... Неожиданно мне сразу полегчало. Я умылся холодной водой, открыл новую пачку сигарет и, стараясь сохранять полное спокойствие, начал заново обдумывать случившееся. До сих пор все указывало на связь Хуана и Марии с Лажолетом через Перселей. Да, но чего ради Хуан, зная, что на нем висит обвинение в убийстве, с таким отчаянным риском пришел повидаться со мной? Можно ли допустить, что Лажолет попытался бы заманить меня в ловушку послав именно того, кто автоматически должен был сразу внушить мне подозрения? По мере того как я перебирал в голове все эти соображения, во мне росла твердая уверенность, что я с самого начала ошибся, заподозрив Альгинов. Теперь в ушах у меня снова звучал встревоженный голос Хуана... И как я не почувствовал, не пожелал почувствовать, что парень говорил совершенно искренне? И где он сейчас? Какую еще глупость собирается выкинуть? Случись с ним беда, никогда себе этого не прощу! Я с трудом сдерживал бешеное желание немедленно мчаться в Ла Пальма. Но сначала следовало бы подумать, хорошенько подумать. Зачем похитили Марию? Несомненно, для того чтобы таким образом отделаться от меня. Очевидно, скоро раздастся звонок и мне предложат жизнь девушки в обмен на мой немедленный отъезд. Значит, надо опередить врага. Ну-ка, ну-ка... Кто мог подсказать такой план? Только те, кто не сомневался, что я по-прежнему безумно влюблен в Марию, то есть Персели, перед которыми я только сегодня разыгрывал комедию! И я тут же явственно вспомнил, как поспешно выскочили из дому донья Хосефа и дон Альфонсо, когда к дверям подходила процессия братства "Хесус де лас Пенас". Теперь я понимал, куда они так спешили. Но что наболтали Персели Марии и как уговорили ее пойти с ними? Правда у девушки не было ни малейших оснований не доверять хозяевам... Когда я выходил со склада, Персели уже вернулись. Возможно, тогда Мария находилась вместе с ними? Право же, я мог гордиться собой... Несмотря на бессонную ночь, я чувствовал себя в отличной форме - уж очень не терпелось наконец начать сражение.
Прежде чем встретиться с Алонсо и Чарли в "Нуэва Антикера", я решил заглянуть в старый дом на Ла Пальма. Правда, я опоздал бы на свидание, но уж как-нибудь коллеги малость подождут. Я не мог покинуть Марию на произвол судьбы ради точности. Едва успев войти во дворик, я наткнулся на добродушную толстуху, встретившую меня в первый раз.
- Que tal, senor Morales?
- Disperense, dona Dolores, me falta tiempro para chalar*.
______________
* Простите меня, сеньора Долорес, но мне некогда болтать (исп.). Примеч. авт.
И, оставив возмущенную матрону негодовать в свое удовольствие, я побежал к лестнице. Вслед доносилось ворчание насчет молодых людей, совершенно отвыкших от хороших манер. И, словно в отместку, не успел я исчезнуть из виду, сеньора крикнула, что, если я направляюсь к Альгинам, торопиться нечего - там все равно никого нет. Но об этом я догадывался и без нее.
Хуан впал в такую панику, что, очевидно, забыл запереть дверь на ключ, и она распахнулась, как только я повернул ручку. В квартире я не заметил ни малейших следов борьбы. Значит, Мария и впрямь ушла из дому добровольно. Так почему Хуан решил, что его сестру похитили? И снова меня обуяли эти чертовы подозрения... Само собой, такие девушки, как Мария, не ночуют вне дома, и парень наверняка побежал на Куну спрашивать, не знают ли хозяева магазина, где его сестра. А раз Марии ночью не оказалось дома и на работу она не приходила, Хуан вполне мог почуять неладное. Ведь все это уж очень не походило на его сестру.
Когда я снова вышел во дворик, донья Долорес демонстративно повернулась ко мне спиной. Это выглядело ужасно смешно, но мне в то время было не до смеха. На мой зов толстуха все же обернулась, но, хоть я и одарил ее самой чарующей улыбкой, продолжала хмуриться.
- Вы случайно не знаете, где сеньорита, донья Долорес?
- А я не обязана за ней следить, - самым нелюбезным тоном ответствовала толстуха.
Однако славная женщина не умела слишком долго сдерживать природную отзывчивость и, заметив, что я сильно встревожен, рассмеялась.
- Enamorado, he*?
______________
* Влюбленный, а? (исп.). - Примеч. перев.
- Да...
И тут началось настоящее извержение вулкана. Долорес пела восторженный панегирик Марии дель Дульсе Номбре, восхваляя ее кротость, добродетель, набожность, милосердие, трудолюбие, и, когда, совершенно запыхавшись, матрона умолкла, только круглый идиот мог бы усомниться в том, что второй такой девушки на свете нет. Дружелюбная болтовня соседки настолько совпадала с моими собственными представлениями о Марии, что я соглашался без всякой натяжки. Наконец, едва мне представилась возможность вставить хоть слово, я задал мучивший меня вопрос:
- Вы не видели, как Мария уходила из дому?
- Нет. Ее брат уже спрашивал меня об этом. Но я сама вернулась домой за полночь - ходила к двоюродной сестре на площадь Кавида поглядеть, как наш "Хесус де лас Вердас Крус"* вносят в часовню. А, надо вам сказать, мой племянник Хасинто изображает в процессии факельщика...
______________
* "Иисус, несущий на плече Истинный крест". - Примеч. перев.
Мне было наплевать и на Хасинто, и на его матушку, а поскольку Долорес явно не могла сообщить ничего полезного, я довольно решительно с ней распрощался и побежал прямиком в "Нуэва Антикера".
Когда я пришел туда, опоздав на час, в кафе ждал один Алонсо.
- Я уже начал волноваться, Пепе!
- Не бери в голову, старина... Где Чарли?
- Ушел. И, кажется, в отвратном настроении.
- Почему?
- Да просто Арбетнот уверен, что ты ведешь с ним двойную игру и больше не соблюдаешь нашего договора.
- Чепуха, у меня есть заботы поважнее, нежели мелкие уколы самолюбия мистера Арбетнота... Они похитили Марию, Алонсо!
Он вздрогнул.
- Что ты сказал?
- Ты отлично слышал: Лажолет приказал своим подручным схватить Марию.
Алонсо не мог прийти в себя от удивления, и я почти физически ощущал, как лихорадочно он шевелит мозгами. То, что я долго и неторопливо обдумывал у себя в спальне, другу пришлось прокрутить в голове в считанные секунды. Наконец, придя к неизбежному выводу, парень совсем скис.
- Но тогда...
- Вот именно, Алонсо! Мы пошли по ложному следу... Мария не связана с ними.
- Однако ее брат...
- По всей вероятности, он тоже ни при чем.
- Да брось ты! А как же его нож?
- Ну, наверняка и тут найдется объяснение.
Все это свалилось на Алонсо с бухты-барахты, и некоторое время он молча переваривал информацию. Хорошенько обдумав мои слова, Муакил совершенно преобразился. Теперь передо мной сидел не мучимый сомнениями и слегка растерянный детектив, а тот Алонсо, каким я привык его видеть, когда мы преследовали опасного преступника. Да, мой Алонсо - покрепче стали! И меня это чертовски радовало. Теперь я снова мог положиться на него и твердо знал, что мы выиграем схватку с Лажолетом, найдем Марию и Хуана, а потом Клиф Андерсон, сдержав данную себе клятву, сможет спокойно уйти в отставку.
- У тебя нет никаких соображений насчет того, кто бы мог подстроить это дело? А, Пепе?
- Более того - я точно знаю.
- Не может быть!
- А вот и да! Это работа Перселей.
- Хозяев Марии?
- Да, и я даже могу с уверенностью сказать, что они похитили девушку вчера вечером между десятью и одиннадцатью часами.
- Ну, коли на то пошло, может, ты еще и знаешь, где они прячут Марию?
- Во всяком случае, догадываюсь...
Мне показалось, что Алонсо глядит на меня не без некоторого восхищения, и это тем более приятно щекотало самолюбие, что Муакил - отнюдь не первый встречный, а человек с вполне устоявшейся репутацией, один из лучших агентов ФБР. Он швырнул на столик несколько писем и встал.
- Пошли?
- Сядь, старина... Сначала надо предупредить Чарли.
- Где ж я его тебе откопаю?
- Позвони в "Мадрид".
Так он и сделал, но англичанина в гостинице не оказалось и адреса он тоже не оставил. Алонсо успокоил меня, что так или иначе, они договорились в одиннадцать вечера поужинать в "Кристине". Моему другу явно не терпелось действовать.
- А теперь - помчались в Куну!
- Нет.
Недовольный, он снова опустился на стул.
- Что еще?
- Подумай сам, Алонсо. Персели тебя не знают. Увидев, что я привел постороннего, они мигом почуют недоброе, и это только осложнит дело.
- Короче, ты опять вздумал изображать одинокого рыцаря? Слушай, Пепе, кончится тем, что я, как и Чарли, заподозрю тебя в нехорошем намерении присвоить все лавры. Но имей в виду, я поклялся Рут привезти тебя в Вашингтон в приличном состоянии, а потому, хочешь - не хочешь, но мы пойдем вместе!
Черт знает, сколько времени я бился, пытаясь доказать ему, что в одиночку справлюсь куда лучше, по крайней мере сначала, и уж как-нибудь сумею выпытать у Перселей и где Мария, и где Лажолет.
