Питер Чейни - Черная багама
Он подошел к дивану и посмотрел на них сверху:
— Интересно, что с вами будет, упрямые ублюдки… Ладно, скоро узнаем. Миссис Лайон, вы с вашим другом отправляетесь на прогулку. Можете накинуть пальто. По ночам иногда бывает чертовски холодно, особенно на ветру.
— Мое пальто в спальне.
— Ладно. Джулио, проводи крошку. Она хочет надеть пальто.
Тельма встала и вышла из комнаты. Мужчина в песочном костюме последовал за ней.
Айлес поиграл мускулами и вдруг бросился на коротышку. Тот, чересчур проворный для своей комплекции, отступил на шаг и ударил Айлеса в живот. Тот налетел на стул и рухнул. Теперь он лежал на полу и глотал воздух.
Коротышка сказал:
— Я же велел вести себя прилично, парень! В следующий раз будет намного хуже. Вставай, ублюдок… и расслабься!
Вернулась Тельма Лайон в легком меховом манто.
Мужчина в песочном костюме заметил:
— Матерь Божья! … Парень решил поискать приключений!
Айлеса пытался встать, хватаясь за стену.
Коротышка буркнул:
— Да… Он ведь крутой, понимаешь?
— Хотел бы я с ним разобраться. Чтобы он хорошенечко повизжал.
— Да что на тебя нашло? С чего ты такой кровожадный? Пошли, — коротышка повернулся к Тельме Лайон. — Мы выйдем здесь. Снаружи ждет машина. Сядете в нее. И ведите себя тихо и послушно. Если кто-нибудь рыпнется… пеняйте на себя. Ясно? Пошли…
Он встал сбоку.
Тельма повернулась к Айлесу:
— Лучше не пытайся что-нибудь сделать, — она улыбнулась. Надеюсь, тебе ничего не сломали?
Она вышла, Айлес с тремя бандитами последовали за ней.
Глава одиннадцатая
IВ девять тридцать пять «Клипер» приземлился в аэропорту Майами. Гвельвада поймал такси и поехал прямо к «Альтермейеру» — тихому отелю за пляжем.
Он расплатился, приказал пригнать прокатную машину и прошел в номер. Принял ванну, побрился, оделся и заказал бокал «мартини». Потом уселся, изредка его прихлебывая, курил и размышлял.
Гвельвада, который большую часть времени размышлял о людях, пришел к выводу — а опыт накопился немалый — что в конце концов они поступают так, как и требовалось. Вот так встречаешь людей, наблюдаешь за ними, стремишься узнать их привычки и способ мышления; а обнаружив этот метод, совсем не сложно предугадать в большинстве случаев образ их действий. В данном случае, — подумал он, — каждый действовал как надо — даже мисс Стейнинг.
А если бы не было никаких документов, если бы брат её не умер, если бы ничего этого не случилось, заканчивала бы Виола Стейнинг дни свои молодые с роковой страстью к выпивке? Да, — решил Гвельвада. Страх, возбуждение, ярость, ревность, ненависть — все это бьет по человеческим слабостям. Они не меняются. Не появляется новых желаний, новых ощущений, новых потребностей; лишь обостряется все то, что было.
Зазвонил телефон. Звонили снизу — машина прибыла. Гвельвада посмотрел на часы. Десять тридцать. Чудесная лунная ночь. Неспешная прогулка по берегу моря может оказаться любопытной.
Он усмехнулся сам себе, допил «Мартини», спустился вниз и сел в машину. К Орландо-бич он ехал не спеша, развалясь на сиденье и держа руль кончиками пальцев. Мимо несся в Майами ночной поток, расцвеченный яркими вспышками роскошных машин с разодетыми юношами и девушками, привлеченными безудержным весельем и безумием Майами. Гвельвада улыбнулся. Ради развлечения могли бы время от времени заняться его работой, она куда безумнее, и безумие длится куда дольше.
Когда он затормозил в пальмовой аллее напротив Орчид Хауз, было около одиннадцати. Он вылез и побрел по бульвару, руки в брюки, с висящей из угла рта сигаретой.
Гвельвада думал о приеме, который его ожидал. Как это будет? Изысканно одетая Тельма, улыбающийся Айлес, сигареты, выпивка и немногословные поздравления?
Он позвонил и терпеливо ждал. Но ничего не дождался. Тогда он пересек патио, обогнул здание и через боковую калитку свернул на лужайку перед окном гостиной Тельмы Лайон. Одна его створка открыта. И внутри — темнота.
Гвельвада вздохнул, выбросил окурок, затоптал его и шагнул в комнату. Минуту постоял, по-собачьи принюхиваясь, ловя смутный запах сигарет. Потом обошел комнату и нащупал выключатель.
В центре комнаты валялся перевернутый стул. Странную атмосферу он создавал, всю картину портил. Что-то в нем было абсурдное, мрачное. Эрнест принялся тихонько насвистывать. Затем прошелся по квартире. Пусто. Дверь в кухню открыта. Ни служанки, никого. Только странная давящая тишина.
Гвельвада вошел в спальню и включил свет. Постель нетронута. И слабый намек на запах духов. Он пожал плечами и снова подумал, что все идет, как надо.
Эрнест вернулся в гостиную, подошел к бару и смешал коктейль. И снова ощутил смутное раздражение при виде перевернутого стула. Он поставил его на ножки и сел в одно из кресел.
Он думал об Айлесе. Сколько у него здравомыслия — был ли тот хладнокровным, циничным и безжалостным, когда все стояло на ушах, и таким беспомощным в нормальной жизни? На этот вопрос могло ответить только время. Гвельвада допил бокал, вышел через французское окно, аккуратно его прикрыл за собой, пересек лужайку, патио, залез в машину и покатил обратно.
Бар «Ферензи» похож и непохож на многие другие. Платишь деньги и заказываешь, что душе угодно! Хорошая выпивка, много музыки, ровно в полнось — танцевальные шоу в красивыми девочками. Здесь людно. Длинный бар, шестеро барменов в ослепительных белых куртках, гул голосов. Напротив бара, возле стены, — столики и удобные стулья. Но там мало народу. Все предпочитают бар.
Гвельвада заказал «хайбол», отнес его за угловой столик и сел. Откинулся и закурил. Глаза из-под полуприкрытых век блуждали по залу. Возле двери у бара стоял высокий тощий мужчина с усиками в ниточку. На худом лице резко выступали скулы. Пятна под ними, почти чахоточные, подчеркивали нездоровую бледность. Он поигрывал бокалом, но взгляд постоянно возвращался к столику Гвельвады.
Гвельвада допил бокал, встал и вышел мимо высокого типа наружу. Свернул налево, неторопливо зашагал по длинной узкой улице вглубь города. Время от времени он останавливался, заглядевшись на одну из сверкающих витрин. За ним на расстоянии, держалась тощая фигура, останавливаясь точно в такт.
Эрнест пожал плечами. Нет ничего глупее шпика, который позволяет собственной добыче за собой охотиться.
Пройдя ещё немного, он опять остановился у магазина мужской одежды, с восхищением разглядывая галстуки. Гвельвада ждал, пока не услышал, как на перекрестке свернула машина и медленно поехала к нему. Тогда он развернулся и пошел обратно к морю. По пути он миновал худого типа, который разглядывал вывеску табачной лавки.
Ему Гвельвада бросил:
— Добрый вечер, друг мой. Не думаю, что вы в этом специалист, но, может, ваш босс не настолько богат, чтобы нанять профессионалов?
Человек возмутился:
— Эй, парень, какого черта ты несешь?
— А ты не знаешь?
Машина притормозила у тротуара. Из неё вышли двое. Один воскликнул:
— Привет, мистер Гвельвада!
— Добрый вечер. Это мой друг, — он указал на высокого типа. — Не знаю, как его зовут, но заберите его. Он меня начал раздражать.
Один из мужчин велел худому:
— Пошли, парень. Покатаешься с нами. Нужно поговорить.
— Какого черта? — спросил худой.
Мужчина представился.
— ФБР. И мы не любим споров. Залезай.
Гвельвада подождал, пока машина уедет, потом вернулся к бару «Ферензи», нашел свою машину и поехал к отелю «Альтермейер».
В номере он открыл кейс, достал шведский морской нож, сунул его в карман брюк, короткоствольный «люгер» — в кобуру подмышку. И снова вышел.
Он доехал до Гринакр Билдинг, посмотрел на указатель внизу и поднялся на лифте. Когда он открыл дверь конторы, сидящий за столом мужчина поспешно поднял голову.
— Да? Чем могу быть полезен?
— Друг мой, сомневаюсь, что можете. У меня исключительно срочные дела с вашим боссом, мистером Карно.
— Его нет.
Гвельвада поднял брови.
— Но вы его ждете?
— Да. Вопрос в том, ждет ли он вас?
— Нет, — Гвельвада любезно улыбнулся. — Уверяю, друг мой, что я последний человек в мире, которого он ждет.
— Ну и что? — спросил мужчина, явно бывший в плохом настроении.
— Ну и ничего. Я просто подожду, — Гвельвада вынул пистолет из кобуры. — Я умею с ним обращаться, и поверьте, я один из лучших стрелков Европы. Так что мне ничего не стоит всадить пулю в вашу башку или туда, где от неё будет побольше вреда.
Мужчина протянул:
— Иисусе Христе! … Уверен, вы это сделаете.
— Забирайте свою шляпу и убирайтесь. Мой совет, друг мой, — улепетывайте и не высовывайте носа! — тон его нагонял страх. — Боюсь, иначе я покажусь вам очень неприятным.
Мужчина встал.
— Послушайте… Я ведь не спорю. Я просто ночной сторож, — он усмехнулся. — И не хочу стать трупом.
