Синтия Хэррод-Иглз - Некрочип

– Так вот оно что, – протянул Слайдер, как бы благодаря за подсказку. – Послушайте, э... на лестнице!

Маляр повернулся к нему.

– Чего тебе, командир?

– Вы надолго к нам?

– За пару часов управимся. Короче, к обеду должны бы закончить, – сообщил приветливый маляр.

– Замечательно! А что я буду делать все это время? – задал Слайдер риторический вопрос.

– А это уж не наше дело, – беззлобно ответил человек со стремянки и возобновил прерванную работу.

– Эмульсии тут не при чем, – постарался успокоить Атертон. – Будем смотреть на это, как на сигнал свыше, что нам пора выходить на улицу.

– Свыше? Ты имеешь в виду, от самого Бога?

– Нет, одной ступенькой пониже. Потому что этот «Тициан» на лестнице прислан сюда ни кем иным, как Бэррингтоном. Знаете, есть по этому поводу один замечательный лимерик:

Стал творить Тициан спозаранку,А модель оперлась о стремянку...Эта поза красавицыНе могла не понравиться —Тициан овладел ею, отбросив стремянку.

Слайдер поморщился.

– Что ты хочешь этим сказать?

Атертон широко раскрыл глаза.

– Я, сэр? Ничего, сэр. Но вы не можете в данный момент работать в вашем кабинете, не так ли?

Слайдер хмыкнул.

– Есть один человек, которому я должен срочно задать несколько вопросов, причем это лучше сделать не по телефону, а при личной встрече.

– Ну так в чем же дело?

– Могу ли я рассчитывать на твою сдержанность?

– Сдержанность – мое главное достоинство, – понизив голос, заверил Атертон.

Джоанна, в халате, прямо с постели вышла открыть дверь Слайдеру и была еще теплая со сна. Но меньше, чем через минуту, она уже окончательно пробудилась, а Слайдер был у нее в халате.

– Что все это значит? – проводя рукой вверх и вниз по передней части брюк Слайдера, спрашивала она.

– А разве не знаешь? – невнятно отвечал он, не в силах оторвать губы от ее шеи. – Ты должна разрешить мне показать.

– О, должна, – согласилась она.

Они боком, по-крабьи, проследовали по коридору прямо в спальню, где оставленная в беспорядке постель все еще хранила ее тепло.

На ходу, они, помогая друг другу, сняли со Слайдера всю бывшую на нем одежду и забрались в свое гнездышко.

– Н-да! – произнесла Джоанна несколькими минутами позже. – Мне надо почаще куда-нибудь уезжать.

– Отпадает, – сказал Слайдер, притягивая к себе голову Джоанны, чтобы погрузиться лицом в ее волосы. – Такой аромат. Как от зеленого холма.

– От чего?

– Нагретая солнцем земля и папоротник.

– Вот уж спасибо!

– Нет ничего лучше, чем холм, поросший папоротником. В таком месте я чувствую себя особенно хорошо. Зеленый папоротник. Люблю лечь на его мягкие листья и смотреть в небо.

– Как поэтично, – сказала Джоанна. Она изо всех сил потянулась и вдавилась кончиком носа ему в подбородок – дальше она все равно бы не могла достать. – А ты пахнешь, как самые дорогие цветные карандаши. Однажды в школе меня наградили такими. «Лейкленд» – они назывались. Шесть замечательных карандашей в жестяной коробочке. – Она поцеловала его. – Я очень любила их.

Он возвратил ей поцелуй.

– А я любил мой холм.

– Как ваше расследование?

– Идет. Как свинья на ходулях.

– Неужели? А что же ваш обвиняемый, мистер Холмс?

– Да, нам удалось задержать человека, который, по всей вероятности, и совершил это преступление. Но мы пока не располагаем неопровержимыми доказательствами его вины. У нас нет ни одного свидетеля, который бы видел его в том месте, где произошло убийство, и это уже начинает действовать мне на нервы. Самое серьезное, чего нам в этом смысле удалось добиться, – это свидетельские показания двух женщин. Первая утверждает, что видела не то красный, не то синий, а может быть, и вовсе коричневый автомобиль, стоявший напротив бара; другая сообщила нам о каком-то неизвестном, выходившем из аллеи, расположенной за ним. Кто это был? Возможно, что наш подозреваемый. Или любой из огромного числа людей, которые в точности соответствуют приведенному ей описанию.

– Значит, ты допускаешь, что вы взяли не того, кого нужно? – спросила она с сочувствием.

– Трудно сказать. Если основываться на его собственных показаниях, то, кроме него, никто не мог совершить это преступление. С другой стороны, он категорически отрицает какую-либо причастность к убийству. Поэтому... трудно сказать.

– Понимаю. – Рука Джоанны скользила вверх и вниз по его спине. – Тогда почему же ты здесь, инспектор? Почему не торопишься взять след? И что сказал бы твой новый шеф, если бы увидел, чем ты сейчас занимаешься?

– В моем кабинете сейчас ремонт. Он сам прислал туда маляров. И мне там, естественно, делать пока нечего.

– Что? Почему именно теперь, когда следствие в самом разгаре?

– Говоря по правде, он мог заглянуть в рабочее расписание, по которому я сегодня должен явиться после обеда.

– Ага. Значит, вот как ты поступаешь, когда тебе нужно убить пару часов. Мне б надо было с самого начала понять, что ты ни за что не сбежишь со службы ради лишней встречи со мной.

– Похоже, ты всерьез упрекаешь меня за это, – сказал невесело Слайдер. – И все же, затеять ремонт в такое время!..

– Он хочет объять необъятное. В то время, как я... – Слайдер, к своему удивлению, вдруг почувствовал первые, и еще слабые, признаки возвращающегося возбуждения. – В то время, как я хочу твоих объятий.

– И это уже заметно. Не знаю только, как тебе это удается, – сказала она с восхищением. – Полифилла, – сказал он.

По окончании очередной упоительной интерлюдии, он сел на кровати и вздохнул с грустью.

– Вот что мне действительно не нравится, так это перекусывать наспех. Но пора возвращаться.

– Так это все, за чем ты приходил? – строго спросила она, кое-как приводя в порядок свои спутанные волосы. В эту минуту она больше всего походила на бронзовую хризантему, обдуваемую порывистым ветром.

– Ну нет, конечно, не только. Хотел еще сообщить тебе кое-что. Дело в том, что возникла проблема с концертом.

– Можешь не говорить, – вздохнула она. – У тебя опять работа.

Слайдер предпочел выложить все начистоту. И пока говорил, видел с замиранием сердца, как с лица Джоанны сходило живое выражение.

– Нет, – сказала она.

– Что «нет»? – спросил он, раздражаясь.

– Мне этого не нужно. Ты не придешь на мой концерт с твоей женой. Это нечестно, понимаешь?

Он не думал сердиться на нее. Уж слишком долго ей приходилось быть терпеливой и снисходительной. И она, безусловно, имела право однажды проявить твердость, но Слайдеру казалось, что она выбрала для этого не совсем подходящий момент.

– Скажи ей правду, – потребовала она. – Скажи все, как есть.

– Не могу. По крайней мере, сейчас. Это самый неподходящий случай. Если б ты знала, в каком восторженном состоянии она находится, ты бы поняла, почему мне так не хочется ее огорчать.

От этих слов Джоанна буквально вспыхнула.

– А меня огорчать?! Что-то не похоже, чтобы тебя это так же заботило.

– Нет, мне это тоже очень неприятно, – попытался оправдаться он, испытывая двойное неудобство от сознания того, что тысячи мужчин прошли перед ним по этой же дорожке. – Но пойми, ты про нее знаешь, а она про тебя нет.

– Прекрасно понимаю. И что из этого?

– Неужели ты думаешь, что я нарочно хотел сделать тебе больно? – не уступал Слайдер.

– Не знаю, – особенно твердо произнесла она. – Я вообще не знаю, что тебе в конце концов нужно.

Она вскочила, надевая одновременно халат, и повернулась к нему спиной. Слайдер лихорадочно ощупывал дно грязной лужи в поисках нужного слова, но все, что ему удавалось найти, было либо песком, либо галькой.

– Мне нужно то же, что и тебе. Но ты должна позволить мне поступать по своему усмотрению. – Она не ответила. – Ты же первая меня осудишь, если я безжалостно отнесусь к Айрин, не так ли? – Она только пожала плечами. – Я сам со всем разберусь, обещаю тебе, сразу же, как только будет возможно.

– Ты это уже говорил.

– И собирался сделать. Вчера вечером я как раз хотел серьезно поговорить с Айрин, но она опередила меня с этим своим концертом. А потом я уже не нашел в себе сил, чтобы вернуть ее с облаков на землю. Если б ты видела ее горевшее от восторга лицо. О, Джо, теперь мы будем с тобой вместе до конца наших дней! Сделай же ей эту последнюю маленькую услугу.

– Все это, может быть, и трогательно, но ничего не дает, – ворчливым тоном проговорила Джоанна.

– Нам не дает, но ей...

Она резко повернулась.

– Хорошо. Ты обладаешь способностью видеть вещи с обеих сторон. Предлагаю тебе поэтому компромисс. Учти, других предложений у меня нет. Так что не торгуйся и прими его таким, какое оно есть.

– Компромисс? – сказал он, моля Бога, чтобы в его голосе не послышалось облегчение.