Марина Серова - Заложники греха

– Ну чего ты там прячешься? – поднял глаза из-под очков на сына Воропаев.

Владимир выступил вперед.

– Папа! – набрав в легкие побольше воздуха, начал было он, но отец жестом остановил его.

– Откуда у тебя пистолет? – спросил он.

– Купил, – потупив взгляд, ответил Владимир. – По случаю… У одного знакомого.

– Понятно, – отчеканил отец. – Разумеется, без документов. Зачем он тебе?

– Ну, так, просто. Мало ли…

– Чтоб был, – кивнув, сказал Воропаев. – Ты его уже применял?

Владимир молчал.

– Я тебя спрашиваю! – повысил тот голос.

– Да только один раз пальнул! Ради интереса, в банку консервную. За городом. И все!

– Больше ты его не увидишь, – заключил Воропаев. Потом глубоко вдохнул и сказал: – Ты понимаешь, что, если бы не я и Женя, ты бы сейчас отдыхал в КПЗ?

Владимир молчал, что должно было означать согласие.

– Надеюсь, что понимаешь, – сухо произнес отец. – А теперь давай рассказывай, что тебя понесло в этот клуб? Чего ты хотел там добиться?

– Я хотел, чтобы они признали свою вину, что это они убили Марианну! – выкрикнул Владимир.

– Что за чушь! – поморщился Воропаев. – Кому было нужно ее убивать? Зачем?

Владимир не стал рассказывать о вчерашнем инциденте, произошедшем в клубе, он лишь сообщил:

– Марианна поехала туда, чтобы уволиться. А они ей отомстили.

Воропаев лишь фыркнул, выражая свое отношение к этой версии.

– У нее в крови был обнаружен наркотик! – резко произнес он. – Из-за этого она и погибла! По своей вине, и больше ни по чьей!

– Это они дали ей наркотик! – настаивал Воропаев-младший.

– Почему ты так решил?

– Потому что я знаю! Знаю, что там ими торгуют!

– Послушай, кокаин – наркотик не из разряда дешевой дряни, которой пичкают малолеток в клубах! Не конфетка, не таблетка, которую можно подсунуть под предлогом «да попробуй, это безвредно!». Его просто так не подсунешь. Что значит – дали? Угостили? Человек должен отдавать себе отчет в том, что он принимает! Марианне было не пятнадцать лет! Что ей, по-твоему, насильно его в ноздри вкачивали?

Владимир не сразу нашелся, что на это ответить, он шумно вдыхал, подбирая нужные слова. А Воропаев продолжал свое:

– Наверняка она употребляла наркотики давно, и был у нее свой поставщик! Вот и сегодня, увольняясь из клуба, она решила прикупить себе дозу! А ты даже не понимаешь, насколько тебе повезло, что она не запаслась целой партией, чтобы надолго хватило! А ты подумал, что было бы, если бы кокаин был обнаружен в твоей машине? А? Ты хоть представляешь, что тебя ожидало за это? И не отговоришься – это не мое, знать не знаю! Машина – твоя, в ней девушка разбилась, по уши коксом накачанная… Ты думаешь, тебя сегодня из полиции просто так быстро отпустили? Да это я позвонил, я! Иначе ты до сих пор бы там торчал!

– Марианна не принимала наркотики, – глухо проговорил Владимир.

– Еще как принимала! – махнул рукой Воропаев. – И мы тебя предупреждали, что жениться на наркоманке – это просто безумный шаг! Что ты пожалеешь об этом меньше чем через месяц после свадьбы.

– Это раньше было! Пару раз… Но потом она бросила, она сама мне говорила!

Воропаев-старший подавил вздох.

– Послушай, Володя, меня, конечно, радует, что мой сын вырос честным и порядочным человеком. Но для своего возраста ты слишком наивен и доверчив! Нельзя так безголово доверять каждой юбке! Ты выглядишь просто полным болваном!

Воропаев не щадил своего сына. Тот вздрагивал от каждого его обидного слова и крепился изо всех сил. Воропаев снизил тон.

– Я все понимаю, – сказал он. – Жизнь порой подкидывает нам дрянные сюрпризы. Но если на каждый из них реагировать неадекватно и наживать новые неприятности, то окажешься в такой ж…, из которой тебя никто не вытащит!

Воропаев впервые при мне употребил не совсем приличное слово – вообще-то он всегда был очень сдержан и подчеркнуто вежлив, даже суховат, по профессиональной привычке.

Владимир молчал, виновато моргая ресницами. Воропаев тихо сказал:

– Ты разочаровал меня, Володя. От тебя я не ожидал такого.

Владимир вздрогнул.

– Папа… – проговорил он. – Марианны больше нет.

Он больше ничего не произнес, не оправдывался и не давал никаких зароков. Но именно эта простая фраза подействовала на Воропаева-старшего – он смягчился. Подойдя к сыну, он положил ему руку на плечо и сказал:

– Я знаю, сын. Но это придется пережить.

И все. Больше ничем не стал он утешать Владимира, только добавил:

– Иди к себе и ложись спать. Я распоряжусь, чтобы тебе дали успокоительное.

– Спать? – удивленно поднял брови Владимир. – Ты позвал меня к себе, чтобы уложить спать?

– Нет, – покачал головой Воропаев. – Чтобы ты не натворил больше ничего. И чтобы не чувствовал себя совсем одиноко и паршиво.

Владимир посмотрел на меня вопросительно.

– Женя тоже останется у нас, – ответил за меня Воропаев. – Ты иди, Володя. Мне нужно еще с ней кое-что обсудить.

Владимир чуть постоял в раздумье. Но, видно, решил, что наша с отцом компания не поможет ему вернуть расположение духа, и вышел из столовой.

– Константин Юрьевич, – начала я первой. – Я не снимаю с себя вины. И я сразу поехала в клуб…

– Оставьте! – махнул рукой Воропаев. – Мне сейчас наплевать на клуб. Надо будет – я его вообще закрою. Позвоню в наркоконтроль – и от них мокрого места не останется. Просто мне не до этого сейчас. День просто сумасшедший! Пожар, гибель Марианны… Черт знает что вокруг происходит!

– Константин Юрьевич, – серьезно произнесла я. – Это не мешало бы обсудить. Череда столь неприятных событий заставляет задуматься о серьезной угрозе. И может быть, наличие телохранителя возле вашего сына не решит проблемы? Я вам не зря говорила утром о том, что все это может быть направлено против вас. Вы человек умный и должны были обдумать мои слова.

Воропаев посмотрел на меня несколько хмуро.

– Я обдумал, – наконец сказал он.

Я молча смотрела на него, ожидая продолжения.

– И пришел к выводу, что ветер дует не оттуда, – заключил он.

Я вынуждена была быть настойчивой:

– Константин Юрьевич, вы можете считать, что это не мое дело, но поскольку я отвечаю за безопасность вашего сына, то все-таки попросила бы вас аргументировать. И потом, вам было бы полезно услышать мнение со стороны – мое мнение. Вдруг у вас, что называется, глаз замылился и вы воспринимаете окружающую обстановку не совсем верно?

Воропаев вздохнул и сел.

– Хорошо, Женя, я поделюсь с вами. Тезисно. Вы полагаете, что мне угрожают, потому что хотят занять мое место? Не сходится! Дело в том, что в нашей системе существует определенная иерархическая лестница, ступеньки которой построены определенным образом. То есть все изменения в ней продуманы и просчитаны заранее. Я буду с вами откровенен, потому что тут особо нечего скрывать: скоро я должен пойти на повышение. Мое место автоматически занимает мой заместитель, и он об этом знает. То есть получается, что именно он лицо заинтересованное, верно? Так вот скажите на милость, зачем ему торопить события, скатываться в откровенный криминал, запугивать меня, не выдвигая при этом, заметьте, никаких прямых требований, если он может просто спокойно подождать полгода, а потом совершенно законно занять мое место? Зачем?

Я проанализировала услышанное и ответила:

– Да, это выглядит логично. Но ведь это может быть выгодно, скажем, не вашему заместителю, а тому, кто займет его место? Или вообще человеку со стороны, который решил переделать вашу лестницу и сам встать в нее? Или кто-то из людей повыше захотел ввести своего человека?

– Тогда бы меня просто сняли, – пожал плечами Воропаев. – К чему городить такой огород? Да еще через сына! Да еще занимаясь такими хулиганскими штучками, как прокалывание колес?

– Ну извините! – возразила я. – Колеса были в начале, как мелкое предупреждение. А смерть Марианны уже не назовешь хулиганской выходкой!

– Вы что, всерьез полагаете, что ее смерть – звено той же цепочки? – с искренним удивлением уставился на меня Воропаев.

– А почему нет?

– Да потому что это… Это явное противоречие вашим же словам. Вы считаете, что добиться чего-то хотят от меня. И для этого убивают невесту моего сына? Женя, не сочтите меня монстром, но я нисколько не переживаю из-за ее смерти, нисколько! Чисто по-человечески – да, жаль, как любого человека, особенно молодого. По отношению же к моему сыну – я считаю, что это только к лучшему. Как бы цинично это ни звучало, но со смертью Марианны наша семья избавилась от большой проблемы. И я никак не впаду по этому поводу в скорбь. И даже притворяться не стану.

– А сына вам не жаль? – тихо спросила я.

Воропаев посмотрел на меня еще более удивленно.