Неле Нойхаус - Друзья до смерти

— Как она может себя чувствовать? Принимает успокоительные, — ответил Бок. — С ней ее мама.

Он пропустил вперед Боденштайна и Пию, вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь.

— У вас есть новости?

— Ваш сын умер при постороннем вмешательстве, — сообщил Боденштайн. — Преступник повесил его, пытаясь замести следы.

— И что вы собираетесь предпринять? — Голос Бока звучал хрипло.

— Мы ищем того, кто был заинтересован в смерти Йонаса, — сказала Пия. — Неподалеку от тела мы нашли его мобильный телефон. Но ни имена в записной книжке, ни фотографии нам ничего не сообщили. Мы надеемся на вашу помощь.

— Я постараюсь.

Пия глаз не сводила с лица Бока. Что-то в этом человеке ее настораживало. Он держался не так, как держатся родители, которым сообщают, что их ребенок умер в результате насильственной смерти. Карстен Бок вовсе не пребывал в состоянии шока, от его холодности и отсутствия эмоций у Пии мороз по коже пробегал. Она открыла сумку, достала распечатки фотографий с мобильника Йонаса и протянула их его отцу. Он быстро их пролистал.

— Узнаете ли вы людей или места на снимках? — спросила Пия. — А вот подружка вашего сына, вы ведь ее знаете, да?

— Конечно, я знаю Свению, — ответил Бок. — И Лукаса ван ден Берга. Кое-кого я узнаю, но не смогу назвать по имени.

— А вы можете назвать имя друга, у которого жил Йонас после того, как ушел из дома?

Бок просмотрел фотографии и ткнул в одну, поморщившись.

— Вот у этого, у Тарека Фидлера.

Пия посмотрела на снимок и узнала молодого человека с немного азиатскими чертами лица и длинными до плеч черными волосами; это он увез в фургоне Эстер Шмит в субботу утром от руин сгоревшего дома. А потом Пия видела его вечером того же дня в Кенигштайне в Бурге.

— У вас были не очень хорошие отношения с сыном, не так ли? — спросил Боденштайн.

Бок помедлил с ответом.

— В последние месяцы Йонас сильно изменился. — Он провел рукой по осунувшемуся лицу. — Раньше он любил спорт, отлично играл в теннис, увлекался парусным спортом. На выходные мы часто уезжали на горных велосипедах. Но с тех пор как он познакомился с этим Тареком, все перестало его интересовать. Он постоянно торчал у компьютера и говорил только о зарабатывании денег.

— Вам не нравился друг вашего сына? — уточнила Пия, поскольку Бок выглядел почему-то напряженным.

— Нет. — Он потянул ей фотографии. — Он сразу не вызвал у меня симпатии. У Йонаса всегда было много друзей, но в какой-то момент все разговоры вдруг стали вертеться только вокруг Тарека. Когда я узнал, что этот Тарек хочет устроиться к нам системным администратором, я отнесся к нему с подозрением.

— Почему? — спросила Пия.

— У меня сложилось впечатление, что он на самом деле интересуется вовсе не моим сыном, он использует Йонаса в каких-то своих целях. — Бок немного помолчал и продолжил: — Мы приняли на работу другого претендента. Тогда они с Тареком пришли к нам домой. Они не хотели понимать, что я не могу оспаривать решения о подборе персонала. Йонас потребовал от меня, чтобы я принял Тарека.

— Но вы этого не сделали, — догадалась Пия.

Бок взглянул на нее.

— У меня есть начальник отдела персонала, и он знает, что делает. Если он не хочет принимать Тарека, значит, у него есть на то причины. Мы никого не возьмем только потому, что он — приятель моего сына. Это я и сказал Йонасу и Тареку.

— И из-за этого вы разошлись.

— Не сразу. Я потребовал данные о соискателях и выяснил, что у Тарека вообще нет никакой квалификации, чтобы претендовать на место. Ни законченного образования, ни опыта работы по профессии. Я предложил ему поработать в колл-центре или на стройке, если уж ему так нужна работа. Но он не захотел. Он держался довольно нахально и даже угрожал мне.

— Ого! И что же он сказал?

— Деталей я не помню. Он оскорбился и явно почувствовал себя униженным. Я коротко и ясно дал ему понять, чтобы он больше не появлялся в моем доме.

— И как на это отреагировал Йонас?

— В полном соответствии с тем, как его настроил Тарек. — Лицо Бока помрачнело. — По поводу и без повода он кричал всюду, что не хочет иметь со мной ничего общего и его будущее вовсе не в том, чтобы быть инженером или владельцем предприятия, он хочет стать биологом.

— И тогда вы его выгнали, — заметила Пия.

Доктор Карстен Бок посмотрел на нее, и в его ледяных голубых глазах не мелькнуло ни искры тепла.

— Нет, — возразил он. — Я его не выгонял. Йонас ушел сам.

Комната Йонаса находилась на втором этаже и размером была почти с дом Пии. На самой большой стене висела огромная, размером три на шесть метров фотография с панорамным видом на Келькхайм и Кенигштайн. Между лесами и полями протянулась красная линия.

— Что это такое?

Пия отступила на пару шагов, чтобы охватить взглядом всю картину.

— Результат компьютерного моделирования новой планируемой трассы В-8, — ответил Бок, стоявший в дверях.

— Это ваши инженеры разработали?

Пия была под впечатлением. Все детали совпадали: дома, монастырь Келькхайма, кенигштайнский Бург, имение Боденштайнов, учебный центр Дрезденского банка в Бангерте — все выглядело как на фотографии.

— Нет, — горько сказал Бок. — Это сделал мой сын. Не для меня, а для своих новых друзей — противников В-8.

Он снова провел рукой по лицу. На мгновение Пия даже поверила, что этот человек даст волю чувствам и заплачет, но в ту же секунду он взял себя в руки.

— Где компьютер Йонаса? — спросил Боденштайн, показав на письменный стол.

Там стоял плоский монитор, но кабель, к которому должен был быть подключен компьютер, просто лежал сверху.

— Видимо, он его забрал, когда уходил из дома.

Боденштайн выдвинул ящик письменного стола. Куча мелочей, школьные учебники, DVD-диски — ничего особенного. Он достал и открыл пару книг. Из одной выпали потертые фотографии. На всех была девушка с длинными светлыми волосами, которую крепко обнимал мужчина. Мужчину узнать было невозможно, потому что кто-то закрасил ему лицо фломастером.

— Вы не против, если я заберу эти снимки? — обратился Боденштайн к доктору Боку.

Тот лишь поднял брови и пожал плечами, даже не взглянув на фотокарточки.

— Вы одобряли взаимоотношения своего сына со Свенией? — спросила Пия.

— У них не было ничего серьезного.

Пия достала распечатку с УЗИ-снимком и протянула ее отцу погибшего юноши.

— Это было в памяти мобильного телефона Йонаса. Мы предполагаем, что Свения беременна.

Бок мельком глянул на листок. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, только мускул на щеке дрогнул.

— Большое спасибо, доктор Бок! — вмешался Боденштайн. — Не будем вас больше задерживать.

— Почему вы вдруг так заторопились? — спросила Пия своего шефа, когда они покинули особняк Бока и сидели в машине. — Я чуть было не растопила этот кусок льда, в нем могло мелькнуть что-то человеческое.

Боденштайн вынул снимки из кармана и протянул их Пии.

— Это было в учебниках Йонаса, — сказал он. — Судя по всему, парень часто их рассматривал.

— Вполне возможно, что эта девушка — Свения. — Пия просмотрела все снимки. — Но мужчину я узнать не могу. Может, в лаборатории смогут удалить чернила.

— Я тоже надеюсь.

— Этот доктор Бок — жутковатый тип, — сказала Пия. — Просто айсберг!

— Его глубоко ранило, что сын связался с его противниками, — возразил Боденштайн. — Паули ступил на опасную территорию, обвинив Бока.

— Бок ненавидит Паули по той же причине, что и Конради, — догадалась Пия. — Учитель настроил сына против отца. И даже более того, Йонас совершенно открыто принял сторону врага своего отца.

— Но Бок совсем не из тех людей, кто убивает старой подковой, — возразил Боденштайн.

— Может, он сделал это в состоянии аффекта? — развивала мысль Пия. — Свения его увидела и рассказала Йонасу. Когда тот хотел сообщить в полицию, его тоже убили. Это объясняет, почему ДНК тканей, которую обнаружили в зубах мальчика, так похожа на его собственную. Убийцей был его отец.

Боденштайн насмешливо глянул на коллегу.

— Двух зайцев убить хотите? Арестуем Бока как серийного убийцу, попадем под обвинение в клевете! — Он ухмыльнулся.

— Но ведь возможно и такое, — возразила Пия.

— Я не верю, что все так просто.

— В любом случае оба убийства связаны друг с другом, — сказала Пия. — Я в этом уверена.

— Несомненно, что круги общения Паули и Йонаса пересекаются, — сказал Боденштайн. — Но поведение преступников в двух случаях во всем различается. Паули мог быть убит в состоянии аффекта, там явно имели место эмоции. С Йонасом все иначе. Парень был повешен. Умышленно убит.

Катрин Фахингер вернулась из Висбадена с поразительными новостями об оглашении завещания. Паули был вовсе не настолько беспомощен, как полагала Марайке Граф. Свою учредительскую долю в «Гастро ГМБХ», в кафе «Грюнцойг», а также все личные вещи, что погибли во время пожара, он завещал Эстер Шмит. А свои акции он завещал в равных частях Лукасу ван ден Бергу и Йонасу Боку для основания их компьютерной фирмы. Стоимость акций на сегодняшний день, как было записано в завещании, составляла восемьдесят три тысячи евро. Остерман выяснил, что Паули заключил два договора страхования жизни, согласно которым в случае смерти страховку получала Эстер Шмит. Утрату спутника жизни ей незамедлительно скомпенсировали бы приблизительно триста тысяч евро. Особенно пикантно выглядела страховка на случай пожара, в случае которого он, Эстер Шмит и Марайке Граф, как совладельцы дома, должны были получить кругленькую сумму в сто пятьдесят тысяч евро. Эта новость стала последним доказательством для сотрудников десятого отдела Юргена Бехта и его коллег, которые уже и так подготовили на основании показаний Матиаса Шварца задержание Эстер Шмит по обвинению в поджоге, опасном для соседних строений. В данный момент они уже выехали ее арестовывать.