Ольга Обская - Научиться быть ведьмой

— Да вот, переодеваюсь, — Веронике не пришлось врать. Она действительно уже полчаса примеряла наряды, пытаясь подобрать подходящий.

Наташа с нескрываемым любопытством окинула взглядом комнату, где повсюду, и на кровати, и на стуле, и даже на подоконнике, в лирическом беспорядке были разложены несколько кофточек, юбок и платьев. Сама же хозяйка нарядов крутилась возле зеркала в милом трикотажном платьице цвета спелой малины.

— Уже готовишься к Новогодней вечеринке? — предположила Наташа, которая впервые застала подругу в процессе ревизии своего немногочисленного гардероба.

— Нет. Хочу понять, что лучше сегодня надеть.

— А куда ты собралась?

— Никита пригласил меня в кафе в знак благодарности, что я для него лекцию Кощея подробно законспектировала.

— Ну-ну, — с улыбкой протянула Наташа.

— И что, интересно, вот это твоё «ну-ну» означает? — возмутилась Вероника. — Ничего и не «ну-ну», просто я его решила поощрить за то, что он целую ночь не спал, чтобы Диму навестить.

— Это — да, — согласилась Наташа, — что Диму навестил — это он молодец. Только, может, наоборот, надо было бы дать парню выспаться, а не по кафешкам допоздна с ним засиживаться.

— А мы и не будем допоздна. Поужинаем — и домой. Это же не свидание, а дружеский перекус.

— Если это — дружеский перекус, зачем же ты тогда наряжаешься? — резонно возразила Наташа и, подмигнув, добавила:

— Кстати, Ника, тебе никто не говорил — это платьице тебе очень идёт.

— Да? — заулыбалась Вероника. — Значит, в нём и пойду.

И начала убирать остальные наряды обратно в шкаф, а Наташа удобно пристроилась на освободившемся на кровати местечке, скрестив ноги по-турецки. Она наблюдала за действиями подруги с улыбкой.

— Ника, я, кажется, раскусила твою тактику: клин клином, да?

— В смысле?

— Ну, чтобы выиграть пари и не влюбиться в Никиту, ты решила направить свои усилия на то, чтобы, наоборот, влюбить его в себя. Ведь так? Он будет пытаться тебя охмурить, а ты, в свою очередь, будешь пытаться его очаровать. И ещё неизвестно, кто — кого!

— Именно! — воскликнула Вероника. И, хотя ещё минуту назад ничего подобного у неё и в мыслях не было, идея подруги показалась ей настолько гениальной, что она тут же решила взять её на вооружение.

— Только вот я одного не пойму. Никита же всё равно не увидит, что там у тебя под пальто. В Стекляшке сейчас очень холодно — никто не раздевается.

— Так мы не в Стекляшку, а в «Миллениум» идём, — пояснила Вероника.

— Ого! Мне бы не хватило смелости назвать ужин в этом укромном местечке дружеским перекусом, — рассмеялась Наташа.

Если Стекляшка с её демократичными ценами и неброским интерьером слыла среди студентов неким филиалом университетской столовки, то «Миллениум», напротив, считался самым дорогим и одновременно самым романтическим заведением Верхнетайгинска. Кафе славилось интимной атмосферой, которую создавали соответствующее оформление, ненавязчивая живая музыка и вышколенные незаметные официанты. Про кухню «Миллениума» вообще ходили сказочные легенды, одна из которых гласила, что шеф-повар для кафе был выписан из Парижа.

— Тогда, это платьице — точно то, что надо! — констатировала Наташа, ещё раз критически оглядев подругу. И хотя объяснить себе, как может к тёмно-синим глазам и каштановым с медью волосам подходить платье ягодного цвета девушка не могла, но факт оставался фактом — Вероника выглядела в нём сногсшибательно. — Только с волосами надо что-то сделать. Подай мне расчёску и заколки и садись сюда.

Наташа указала на место рядом с собой, и Вероника с сияющим видом выполнила распоряжение подруги. Немного поэкспериментировав с тяжёлой густой копной, Наташе удалось уложить её в смелую и одновременно элегантную конструкцию. Поднятые наверх волосы открыли изящную нежную шею, чего Наташа и добивалась. Она подвела подругу к зеркалу и та даже ойкнула — настолько ей понравился результат.

— Ника, мы не оставили Никите шансов, — рассмеялась Наташа и, чмокнув Веронику в щёчку, направилась к двери. — Вечером жду подробный отчёт.

Подруга, как всегда, оказалась права — то, что сейчас происходило в кафе «Миллениум» на дружеский перекус похоже не было. Уютный столик на двоих, отделённый от остального зала полупрозрачной ширмой, мягкий свет, создаваемый крошечными лампочками, стилизованными под звёздочки, и свечи на столе, неровное пламя которых отражалось в его усталых от бессонной ночи глазах, которые, тем не менее, вспыхнули восторгом, когда Вероника сняла пальто и головной убор и предстала перед ним в образе, созданном совместно с подругой.

Сегодня Никита казался Нике старше. Это ощущение уже несколько раз посещало её и раньше. Когда парень был серьёзным или уставшим, как сейчас, он не был похож на ровесников. Он казался умнее и надёжнее их. Он казался в сто раз опаснее их. Он казался в тысячу раз интереснее их.

Вероника почувствовала, что у неё пересохло во рту.

— Сейчас бы чаю.

Материализовавшийся из воздуха официант раскрыл перед Вероникой чайную карту и снова растворился.

— Давай начнём с чего-то посущественней, — предложил Никита и, впервые за вечер оторвав от Ники взгляд, принялся изучать раскрытое перед ним ещё минут пятнадцать назад меню с основными блюдами. — Как ты смотришь на лобстеров?

— Предпочитаю каре новозеландского ягнёнка, — рассмеялась Вероника. — Никит, давай без экзотики. Мне, конечно, приятно, что ты так высоко ценишь мой кропотливый труд по конспектированию Кощея, но я не хочу, чтобы ты заплатил за ужин полстипендии.

— Не важно сколько… — попытался возразить парень, но Вероника перебила:

— Вот. Нашла! Я буду драники.

— Драники?

— Да, драники со сметаной, — девушка радостно ткнула пальцем в одну из сточек меню.

— Ты, что, выбирала, как в анекдоте про студентов, по правилу левой руки? — усмехнулся Никита.

— Анекдот не знаю — потом расскажешь. А выбирала целенаправленно. Драники — моё любимое кушанье. Я же из Беларуси, это наше национальное блюдо. Я уже по нему соскучилась.

— Ну, если национальное, — с лёгким недоверием качнул головой Никита, — тогда и я попробую. Только надо к нему ещё хотя бы стейков каких-нибудь добавить.

Парень продиктовал официанту заказ, который, несмотря на усилия Вероники, получился внушительным, потому что к драникам были добавлены не только стейки, но и десерт со свежими экзотическими фруктами.

— Как там поживает Тимофей? — поинтересовался Никита, пока молодые люди цедили коктейль в ожидании основного блюда. — Не выдал своё присутствие вездесущей вахтёрше?

— Нет, он такой умница — стоит кому-то зайти, сидит в коробке, которую я прячу под кровать, тише воды ниже травы.

— Значит, ты права оказалась насчёт его выдающихся интеллектуальных способностей.

— Ну, не совсем, — рассмеялась Вероника. — Сегодня, когда ко мне Леночка приходила, этот егоза всё же вылез из-под кровати. Я пыталась его незаметно ногой опять туда подтолкнуть, но он воспринял это как игру и начал по комнате носиться. Лена, конечно, не из тех, кто побежит ябедничать, но нечаянно проговориться может запросто. Я вся напряглась, но, представляешь, она его не заметила.

— Надо же — какое везение, — лукаво улыбнулся Никита.

— Да, повезло, — кивнула Вероника. — Хотя чего удивляться, Леночка такая расстроенная была из-за ректора. Из-за его непонятной вспышки гнева. Мне кажется, нам это состояние теперь надо называть не просто «супер-злой», а «супер-пупер-мега-злой». Ты вообще понял, почему он так взбесился?

Нет, этого Никита не понял. Но он понял, что не зря Пётр Иванович попал в его список подозреваемых. Когда поведение человека кажется нелогичным, это означает одно — ты не знаешь его мотивов и целей, но это не означает, что их нет, следовательно, их надо вычислить.

— Наверно, его выбил из колеи контраст. Ребята были активные, отвечали правильно. А Леночка крутилась, отвлекалась, и после её неудачного примера, ректор понял, что она действительно лекцию совсем не слушала.

— Возможно, — согласилась Вероника. — Жалко мне её, она всё близко к сердцу приняла, проплакала потом весь день. Егор прав, тема-то новая, чего было так орать? Хотя ляпнула она, конечно, ужас что! Из её слов выходило, что один из близнецов является всего лишь искажённым дублем другого. Выходит, она не понимает, что это два самостоятельных независимых пакета информации, если так можно выразиться. Да и если следовать её логике, к одному из близнецов, тому, что является искажённым дублем другого, можно применять методики — создавать, уничтожать, тиражировать…

— Тебе её слова, наверно, были особенно обидны?

— Да нет, на Леночку невозможно обижаться — она милая.