Галина Романова - Месть Спящей красавицы
Игорь тихо стонал и называл ее какими-то хорошими славными словами, и добавлял, что давно в нее влюблен. А она едва не плакала. От счастья. И ласкала его, ласкала до сладкой боли в губах и пальцах.
– Малыш, ты проснулась? – не открывая глаз, тихо позвал ее Игорь.
Малыш! Она чуть не рассмеялась. В малыше этом было почти сто килограммов веса, он забыл? Но послушно кивнула и завозилась на своей половине широкой кровати, которая стояла в его спартанской спальне, где даже шкафа и зеркала не было. Только кровать и две тумбочки с настольными лампами, и все.
– Ты… Ты не разочарована, Свет?
Он повернулся на бок и уставился на нее обеспокоенным взглядом – сильный, мускулистый, совсем молодой. Почему она всегда думала, что он старик? Потому что он одевался нелепо? Или потому, что сутулился? Или потому, что в ответ на ее грубоватые претензии смущенно улыбался, и глаза его тонули в сетке морщин? И она решила, что раз не спорит с ней, не собачится, значит, немощен.
– Все хорошо? – он поправил прядь волос, закрывающую ее лицо, поцеловал в щеку.
– Все замечательно, – прошептала она и натянула повыше одеяло на подбородок.
Вчера, когда все закрутилось, она забыла почистить на ночь зубы. И даже не умылась. И подводка теперь наверняка на пол-лица расползлась. И под глазами отеки, и кожа щек серая, унылая.
Господи! О чем она думает?! Она – падшая неверная женщина, переспавшая с соседом, который живет этажом выше. Из благодарности, что он ее спас, укрыл и продолжает помогать? Или от злости на Серегу, что он не поспешил ей на помощь? И, сволочь такая, взял и отключил телефон! А может, просто от одиночества вечного, в котором она прожила последние десять лет брака?
А разве это так важно? Ее супружеская неверность сейчас даже слабым уколом не отозвалась в сердце. Больше волновало, как она выглядит!
– Света, ты какая-то напряженная. Что-то не так? – он расстроился, резко сел на край кровати, посмотрел на нее. И проговорил с догадливым кивком: – Ты пожалела, что все так вышло, правильно? Тот порыв, что заставил тебя вчера… Ты пожалела.
– Нет, Игорек, нет же, – она неловко поползла, кутаясь в одеяло, встала на коленки, уткнулась лбом в длинный узкий шрам на его левом плече. – Просто… Просто я вчера не почистила зубы и не умылась на ночь, и не нанесла ночной крем, и теперь наверняка выгляжу как… Как мартышка! И я ни о чем не пожалела. Ни о чем!
Его плечи мелко задрожали. Она даже перепугалась. Но он просто смеялся. С широкой улыбкой обхватил, прижал к себе, и снова, как ночью, зашептал, зашептал:
– Ты самая красивая, Светка! Ты самая вздорная и самая замечательная! И я тебя люблю…
А потом снова втащил ее под одеяло, и они пробыли в кровати почти до обеда. А после, приняв душ, начали готовить обед. И Света с удовольствием следовала советам своего новоявленного диетолога. И ела потом постный супчик и лишенную всякого жира и сахара кашку с таким аппетитом, будто очень долго голодала и будто вкуснее ничего в жизни не пробовала. За чаем Игорь неожиданно сделался серьезным.
– Света, есть разговор. Серьезный разговор, – сказал он, прервав на полуслове какую-то ее шутку. – Извини, что перебиваю. Но… Скоро вернется Сергей.
Она сразу сникла, и снова почувствовала себя грузной и неповоротливой. Ну вот, начинается. Напомнил ей о ее муже. Сейчас заведет разговор о приличиях. Что пора ей домой возвращаться, поскольку скоро муж вернется. И наверняка попросит ее не выбалтывать их секреты.
А она и не собиралась!
– Я помню. – Света схватила почти пустую чашку, допила остатки. В этот мутный, со странным вкусом чай она просто влюбилась. – Я помню про мужа, Игорь. Когда собирать вещи?
– Думаю, что надо это сделать до его приезда. Я понимаю, мы оба виноваты перед ним, но так сложилось, – и он смущенно улыбнулся, и его умные внимательные глаза почти скрылись в морщинках. – Лучше это сделать до его приезда. Чтобы без лишних сцен. Хорошо?
– Да.
Последний глоток этого чертового чая застрял у нее в горле и превратился в огромную стеклянную каплю. Она пыталась ее проглотить – бесполезно! И вдруг стала задыхаться. И поняла, что сейчас разревется как дура. И ее обновленный, очень удачный, как ей показалось, макияж поплывет по лицу неряшливыми разводами. Этого допускать ну никак нельзя.
– Да, я поняла. – как она смогла это произнести сквозь перекрытое горло, загадка. – Я сейчас.
Света медленно поднялась из-за стола и пошла в комнату, которую прежде занимала. Там валялась ее сумка, несколько пар белья, носки, теплый свитер, куртка, кроссовки и документы с деньгами. Она принялась совать все это в распахнутое нутро сумки. Потом сообразила, что делает что-то не то. Ей же в этом следует уйти от него. Не пойдет же она в его сером халате к себе домой!
А Игорь стоял у нее за спиной и что-то без конца говорил и говорил про Русина Александра. Про то, что тот десять лет назад, как раз в то время, когда случилось несчастье с ее падчерицей, был в тайге. И даже заезжал к оленеводам с каким-то чужим мужиком. Мужик в поселении никому не понравился. Был странным, с воспаленными глазами. Все сочли, что наркоман или больной. И он все искал кого-то. Все орал на Русина, что ему что-то не подходит. Свидетелем их частых за три дня – а именно столько пробыл Русин со своим спутником у оленеводов – скандалов стали сразу несколько человек. Подробности из памяти стерлись. Но один мужик…
– Света, что ты делаешь?! – вдруг крикнул Игорь ей в спину, замолчав на полуслове.
– А?!
Она вздрогнула от холода. Она как раз стащила с себя его халат и теперь надевала теплый колючий свитер прямо на голое тело.
– Что?!
– Я спрашиваю, что ты делаешь?! – повысил он голос и резко повернул ее к себе. Уставился на ее голую грудь, поднял взгляд к плечам, шее, лицу. Прошипел странно: – Что ты делаешь, Света, я не понял?!
– Я… – она покусала губу, чтобы сделать себе больно, чтобы не зарыдать в голос как дура. – Я собираю вещи.
– Какие вещи?! Зачем?!
Он отстранился, перевел взгляд на ее дорожную сумку, в которой лежали грязные кроссовки прямо на комплекте нижнего белья, дорогого, между прочим.
– Зачем?! – повторил он с ужасом.
– Ты велел.
– Что я велел?! – он замотал головой, зажмурившись.
– Ты велел собрать вещи. Пока не вернулся Сергей. Так будет лучше для всех нас и…
– Господи, какая же ты дура! – выпалил он и тут же прижал ее к себе с такой силой, будто собирался переломать ей все ребра. – Я сказал, чтобы ты собрала вещи дома! Свои вещи собрала там, внизу. И перенесла ко мне! Чтобы, когда вернется Сергей, все было проще. Чтобы он не цеплялся, чтобы не… Чтобы не отговорил тебя! Я ведь больше не смогу без тебя, Светка! Никогда не смогу, понимаешь?..
И вот тут она все же разревелась. С такой радостью, с таким облегчением, что даже про макияж, который испортит, не подумала. Цеплялась за его крепкие, в шрамах, плечи, и плакала, как маленькая девочка, испытавшая великую радость после страшного горя. Радующаяся, что все позади, что все теперь наладится и ее никто никогда не обидит. Есть в ее жизни сильный человек, который защитит, а если и заставит плакать, то только от счастья.
– Что ты рассказывал про Русина? – вспомнила Света через час, когда уже все ее вещи перетаскали из ее квартиры в его, и снова чаю напились, и насмеялись вволю над ее непониманием.
– Ах да, Русин! Мы совсем с тобой отвлеклись от наших проблем.
Наших! Ее проблемы теперь их общие! Так мило, так славно и мило. И ничуть не страшно!
Света беззаботно улыбнулась, наблюдая за ним.
Игорь перетаскал с обеденного дубового стола размером с шахматную доску ложки, блюдца, чайные чашки, и теперь с упоением мыл под мощной струей воды. На нем были только спортивные трусы. И она любовалась его крепким телом, сильными длинными ногами. И даже множественные шрамы Игоря не портили. Наоборот, делали сексуальным, загадочным. Странно, как это она могла столько времени принимать его за старика?
– Незадолго до того времени, когда пропали ребята, Русин скитался по тайге с каким-то приезжим. Были у него с ним какие-то странные дела. И мужик был странным. Нервным, некоторым казался наркоманом, некоторым больным.
– Может, они просто охотились? – предположила Света, взяла в руки чистое полотенце, встала рядом с Игорем и начала вытирать посуду.
Дома она никогда так не делала, никогда! Покидала посуду в сушку и все, забыла. А здесь просто стоять с ним рядом, чувствовать боком его тепло, брать из его рук чашки, блюдца, тереть их до скрипа полотенцем было славно. Разве не удовольствие?! Странное, удивительное удовольствие.
Она что, влюбилась?
– Света, ты меня совсем не слушаешь? – Игорь строго глянул на нее, вцепившись в чашку, с которой она, зазевавшись, не хотела расставаться. – В чем дело?
– Игорек… – она сделала страшные глаза и неуверенно покачала головой, и проговорила сквозь робкую улыбку: – Мне кажется, я влюбилась!
