Лариса Соболева - Список нежных жертв
– Берите, – нехотя разрешила Варвара. Очевидно, снимки отдавать ей не хотелось. – Только что они вам дадут?
– Я верну их вместе с материалами о маньяках, – пообещал Эмиль. – Хочу понять логику этого убийцы. Если понять его характер, то отыскать будет легче.
– Вы будете вести частное расследование? – оживилась она. – Тогда обещайте держать меня в курсе. Я со своей стороны дам вам все имеющиеся у меня сведения. Кстати, у меня ведь есть знакомый в милиции. Но это между нами. Так как?
– Согласен. Возьмите мою визитку, звоните в любое время суток.
– А я могу дать лишь номер пейджера и рабочий телефон. Сотового у меня нет, домашнего тоже. Ну, мы с вами закатим такое расследование – ментам мало не покажется!
Эмиль попрощался и вышел, качая головой.
– Не понравилась вам Варвара? – полюбопытствовал Лешка.
– Что ты! – возразил он. – Очень понравилась, толковая, энергичная.
– Чего ж головой качаете? Да и вид у вас тоскливый?
– Девочка больна тщеславием, – вздохнул он. – А это опасная штука. Тщеславный человек должен обладать холодным разумом, иначе его тщеславие приведет к катастрофическим ошибкам. Это я говорю, как бывший историк.
– Что теперь?
– Я займусь чтением.
– Можно мне с вами? Я еще долго могу не ходить в институт, у меня освобождение после ранения.
– Поехали, – кивнул Эмиль. И непонятно было, рад он, что не останется в одиночестве, или нет.
* * *Без малого полмесяца Оленька уже жила в доме Антонины Афанасьевны. Относились к ней... никак. Она не стала членом семьи, ибо семьи здесь не существовало, каждый жил сам по себе, но и не превратилась в служанку. Хотя... уж лучше так, чем повышенное внимание или завышенные требования.
При всем при том двоякое чувство не покидало Оленьку. С одной стороны, она успешно преодолела кризис разрыва с Виталькой, имела жилье и хорошую зарплату, ей впервые в жизни не нужно было ни о чем беспокоиться. С другой стороны, атмосфера неустроенности внутреннего мира семьи, в которую она по воле случая попала, угнетала. Случалось, Оленька ощущала себя лишней, ей казалось, что ее присутствие тяготит хозяев. Но поскольку за ними оставалось право уволить ее в любое время, она уговаривала себя не торопиться посылать все к черту, хотя подобное желание появлялось не раз.
Оленьке хотелось вернуться в больницу, к привычной работе, а не находиться сутками при зловредном старике. Но, если она вернется в больницу, неизбежными станут встречи с Виталиком, а она еще не решила, как вести себя с ним. Еще Оленьку мучила вина: обещала беречь девочку пуще глаза, а не смогла предотвратить убийство. Уехала она из больницы – как сбежала, не объяснилась с ее отцом, и сейчас Эмиль наверняка ищет ее. Значит, надо терпеть новую работу.
Антонина Афанасьевна – человек суровый, дом держится на ней. Она не только руководит домашними, но и главный в семье добытчик. У нее крепкий бизнес, в который она не пускает никого из членов семьи. Сколько она зарабатывает, неизвестно. Однажды Оленька услышала, как Святослав Миронович, ее муж, требовал какого-то отчета от жены, наверное, о доходах. У нее есть аптеки, а это прибыльное дело, одной из аптек заведует Святослав Миронович. И даже там Антонина Афанасьевна умудряется что-то скрыть от мужа – по его словам. Кстати, сама она по образованию фармацевт. Но существуют некие дополнительные дела, о которых и шел спор. Святослав Миронович рьяно протестовал, в результате чего и прозвучали те слова, на основании которых Оленька сделала свои выводы:
– Ты даже в аптеке, где я знаю о поступлении каждой копейки, умудряешься скрыть от меня многое. Знаешь, это унизительно. Зачем тебе еще и этот вид... деятельности, – сказал он язвительно. – Неужели тебе мало? Тоська, ты играешь с огнем. Мне все это не нравится. Я предлагал тебе разом разрубить узел, но ты меня не слушаешь. Учти, ты не избежишь проблем, будет только хуже.
Что ответила Антонина Афанасьевна, Оленька не расслышала, но Святослав Миронович был в ярости. Одно можно сказать о нем: он любит жену. Да-да, любит. Выражается это в той заботе, которую он проявляет к ней. Зато он с недоверием относится к Оленьке. Даже с едва уловимой неприязнью. В чем она перед ним провинилась, девушка понятия не имела, но своего отношения муж хозяйки не скрывал, что проявлялось в основном во взглядах. Как известно, к взгляду придраться сложно, не ставить же в вину человеку, что он смотрит на тебя «не так». «А как надо смотреть?» – сразу же спросит он и поднимет на смех мнительную медсестру Ольгу.
Наблюдая за жизнью в доме, Оленька задумалась – а кого же любит Антонина Афанасьевна? Ответ вроде бы на поверхности: сына-инвалида, которому посвящает свою жизнь и жизнь мужа, хотя муж отчаянно этому сопротивляется. Святослав Миронович – родной отец Ростислава, однако любви к сыну он явно не питает и практически к нему не заходит. Это открытие привело Оленьку в недоумение. Так кого же любит Антонина Афанасьевна? Может, мужа? А вот и нет. Пожалуй, никого она не любит. И себя в том числе. Почему у нее сложилось такое мнение, Оленька не находила ответа. Возможно, это произошло из-за усталости? Сын, полоумный дед – от всего этого свихнуться недолго. Оба супруга вели замкнутый образ жизни, за все время, что Оленька живет здесь, они никуда не ходили и друзей не принимали. Сын и дед – их крест, который ужасно тяготит обоих.
С Ростиславом у Оленьки не заладился даже маломальский контакт. Он угрюмый человек, погружен в телевизор и компьютер. Собственно, другие развлечения для него – табу. Он инвалид, этим все сказано. О причине инвалидности в доме не распространялись, и Оленька посчитала бестактностью интересоваться подробностями, чтобы лишний раз не напоминать о семейной драме. В основном она делала ему инъекции в вену, причем хозяйка приносила готовые шприцы, оставалось только всадить иглу. Оленька на первых порах протестовала, так как хотела знать, что именно колет, но Антонина Афанасьевна поставила ее на место:
– Я фармацевт. Я знаю, что даю своему сыну. Ему назначили лечение, я неукоснительно выполняю все требования. От вас требуется только выполнение ваших обязанностей. Уж не думаете ли вы, что я способна сделать что-либо во вред своему единственному сыну?
– Но я должна знать... – лепетала Оленька.
– Ой, да бросьте, – пренебрежительно отмахнулась Антонина Афанасьевна. – Это все чепуха. И давайте оставим эту тему, я устала.
Оленька подчинилась приказу.
Ростислав с ней не разговаривал. То есть вообще не разговаривал! Это значит, не было произнесено ни слова. Оленька делала свое дело и уходила, в ответ не получая и элементарного «спасибо». Ростислав даже не смотрел в ее сторону – молча подставлял руку для внутривенного вливания или спускал чуточку спортивные брюки, подставляя ягодицу для внутримышечного укола. А вел себя так, будто ее нет в комнате.
Поначалу Оленьку такое поведение молодого человека шокировало, потом она привыкла. Собственно, ему простительно. Он, имеющий прекрасную внешность, плохо передвигается, к тому же имеет заболевание крови. Оленьку не посвятили в подробности, но наверняка это лейкемия. Иногда у Ростислава случались припадки, и тогда хозяйка неотлучно находилась с ним, не подпуская никого, даже мужа. Она кормила сына и таблетками, но опять же, не отчитываясь перед Ольгой, какими именно. Однако сказать, что из лечения сына делали тайну, было нельзя – просто хозяева не считали нужным объяснять что-то Ольге. Антонина Афанасьевна сама носила сыну еду, микстуры и таблетки. Оленьку она просила отнести ему обед, лишь когда сама не могла приехать вовремя домой. Но домашняя медсестра обязательно должна была постучать в дверь и, только услышав «войдите», внести поднос, поставить на стол и уйти. Ах да, значит, все-таки одно слово от Ростислава Оленька иногда слышала – вот это самое «войдите».
Она нашла общий язык лишь со стариком, хотя отнюдь не дружеский, во всяком случае, с его стороны. Но Афанасий Петрович ее слушался, а изредка даже спускался с высоты своего величия и беседовал с сиделкой. «Курица», – бросал он презрительно, когда Оленька что-то не понимала из потока его мыслей вслух. Она не обижалась – на больных обижаться грешно, но...
Ее подопечный был на редкость скверный старик, капризный и злорадный. Он постоянно пытался обмануть ее или отвлечь, чтобы вырваться на свободу. У него идея фикс – сбежать из дома. Семью он ненавидел, особенно дочь, с зятем общаться не желал, с внуком тем более. Почему? Еще один вопрос без ответа. В то же время Афанасий Петрович являлся презабавной личностью. Он проявлял изобретательность и способности артиста, чтобы отвлечь сиделку. Например, очень натурально падал в обморок. Пока Оленька бегала за нашатырным спиртом, в спешке забывая закрыть дверь его комнаты на ключ, он вырывался во двор. Правда, выйти за ворота старику не удавалось, так как они запирались на спецсистему. Он страшно злился, когда Оленька возвращала его в комнату, ругался и угрожал. Кстати, по этой причине Антонина Афанасьевна придумала ему наказание: запрещала вывозить отца на прогулки во двор. Но Оленька нарушала запрет, действуя по собственной инициативе, но в обмен требовала от старика подчинения. Афанасий Петрович ценил непослушание сиделки и вел себя во время прогулок близко к идеалу.
