Вопль кошки - Франческа Заппиа
Когда Часы заканчивают, Хронос приказывает:
– Лапша. Форте.
Собаки бросаются вперед. Рыча, они разрывают то, что осталось от Марка, и расшвыривают куски по комнате. Так он и исчезает навсегда – еще одно выброшенное тело.
Я поднимаю Джеффри на ноги, и мы двигаемся к выходу. Чем скорее мы вылезем отсюда, тем лучше. С Лазером покончено. Больше он никого не убьет. Он остался сам по себе – кукла чревовещателя в огромном смокинге, безобидный среди ножей.
– Убили бы заодно и его, – шепчет Джеффри.
– По-моему, без тела он ни на что не способен, – отвечаю я.
Хронос кончиком ножа разрезает леску с пальцами и срывает ее с шеи Лазера. Находит свои, остальные отбрасывает. Снимает перчатку, затем достает из кармана грубую иглу, прикрепленную к катушке ниток. И начинает пришивать средний палец.
– Сначала этот, чтоб послать тебя не только на словах, – говорит он.
– Может, разбить ему голову? – спрашивает один из Часов.
Хронос ухмыляется:
– Рот закрой, Тод.
Он снова втыкает иглу в палец, и вдруг на полу что-то мелькает. Воздух рассекает треск. Ноги Лазера обвивают шею Хроноса, деревянные пальцы ерошат Хроносовы волосы, шарят по его лицу, чего-то ищут.
Руки Хроноса вздергиваются. Ноги подгибаются.
Пальцы Лазера пробивают линзы «рэйбэнов» и выдавливают Хроносу глаза.
28
Лето.
Лето после.
Я пряталась среди бонсаев на задней веранде и глядела в небо. Солнечные дни, пасмурные – не важно.
Иногда я пыталась нарисовать плавный изгиб ствола или переплетение ветвей, но мой карандаш всегда казался слишком тупым, бумага слишком тонкой, а терпения не хватало. Скетчбуки пылились. Я подрабатывала в питомнике и учила начинающих садовников пользоваться наборами для выращивания бонсаев. Мама раз в день спрашивала, есть ли новости о стипендии. Раз в день я отвечала: «Нет».
В конце концов мне придется сказать, что мою заявку отклонили. Что произошло на самом деле – я никогда не расскажу.
Картина лежала, накрытая простыней, в моем шкафчике в кабинете рисования. Расследование инцидента ни к чему не привело, что неудивительно. Если настучишь на человека типа Джейка, в итоге становишься, как и я, навечно затравленным и осмеянным. Если найдешь то, что приносит облегчение, это у тебя тоже отберут. Взять в руки карандаш и не почувствовать на плечах неподъемный груз я больше не могла.
– Ты что-нибудь сегодня ела? – спросил меня Джеффри, когда мы гуляли по его району.
Если мы тусовались там, когда Джейк был дома, то всегда рядом с домом, а не внутри.
– Не знаю, – ответила я, рассеянно потирая рукой живот. – Кажется, на завтрак съела батончик с гранолой. Или… может, это было вчера.
– Ты точно достаточно ешь?
– Ну не померла же еще?
Он бросил на меня многозначительный взгляд («Значит, по таким правилам играем») и сунул руки в карманы шорт-карго. На нем был типичный летний наряд в Джеффри-стиле: шорты, сандалии, футболка с логотипом какого-то тропического пляжного бара, о котором я никогда не слышала. Насколько я знала, он никогда не бывал ни в одном пляжном баре, но вот мама его точно бывала: каждую свободную минуту она травила байки о своих диких весенних каникулах в колледже.
Было слишком жарко для длинных рукавов и брюк, поэтому я снова достала платье. Я чувствовала себя нормально в платье только рядом с Джеффри: я знала, что он не скажет, как это странно, что я в платье. В этом конкретном платье я впервые пришла к нему в гости много лет назад, но сейчас оно было мне велико. Я затянула его потуже и поняла, что у меня торчат кости.
– Господи, Кот, – сказал Джеффри, остановившись, как только увидел меня. – Сейчас же идем тебе за едой. Куда ты хочешь? В «Макдоналдс»? IHOP[13]? Куда-нибудь, где калорий побольше?
– Да в порядке я, – ответила я. – Правда не голодная.
– Когда у тебя в последний раз был полноценный прием пищи?
Я задумалась. Мама за ужином всегда наполняла мою тарелку до краев, но никогда не замечала, что я только откусываю по кусочку. Папа тоже был не особым любителем поесть.
– Не знаю, – проговорила я.
Джеффри потащил меня обратно к моему дому, усадил за руль и направил в IHOP, где мы взяли на двоих самый большой комбо-завтрак, что был в меню. Джеффри запустил в меня оберткой от трубочки и вылил весь сироп на мою сторону тарелки. Я сказала ему, что за каждый кусок, который он съест, я тоже съем один. Я никогда не видела, чтобы он столько ел, и в итоге мой желудок грозил лопнуть.
Когда мы ехали обратно к нему домой, он сказал:
– Пообещай, что сегодня ты поужинаешь. А завтра утром позавтракаешь.
– Если желудок не взорвется, – ответила я.
– Кот, серьезно.
– Обещаю.
– Спасибо.
Он провел руками по волосам и уперся лбом в окно. Я нащупала его руку и сжала.
– Остался всего год, – сказал он. – Потом Джейк уедет в колледж через всю страну, и мы обо всем этом забудем.
– Да, – сказала я. – Вот будет здорово.
Другая игра
– Снимите его с меня!
Руки Хроноса бьются о Лазера, цепляясь за огромный воротник смокинга и ероша волосы, но Лазера никак не снять. У Хроноса подгибаются ноги, он спотыкается о постамент, испачканный моей кровью, и падает на ножи. Руки Лазера – все еще в глазницах Хроноса, лицо Хроносу заливает кровь, пачкая красивые белые зубы.
– Сейчас же снимите с меня эту тварь!
– Сдавайся, тупая ты дрянь! Отдавай тело! – Голос Хроноса ломается.
– Иди в жопу! – отвечает он обычным голосом.
Хронос и Лазер, шатаясь, ковыляют по комнате. Часы переглядываются, держа оружие наготове. Лапша и Форте рычат и скулят.
Я тяну Джеффри к тому, что осталось от двери:
– Нужно уходить.
– Ты настолько тупой, что сам ко мне подошел! – орет Лазер. – Ты не заслужил этого тела!
– Оно мое…
Хроносово тело каменеет. Постепенно – сначала плечи, потом руки и до ног – расслабляется. За голову и шею все еще цепляется Лазер. Повернувшись к нам спиной, Хронос переламывается в талии, словно тряпичная кукла. Его руки шарят по полу, находят рукоятку большого ножа.
Затем он молниеносно подскакивает, разворачивается и бросает нож в нас. Лезвие вонзается в грудь Форте, отбрасывая пса к стене, где тот и остается висеть, пришпиленный. Лапша чудовищно лает и
