Вопль кошки - Франческа Заппиа
Пора сваливать.
– Если сопротивляться, будет больнее. Это к твоему сведению.
Углы комнаты светлеют. Над головой сотни и сотни ножей. Стены… А стены-то совсем недалеко. Только вот вдоль них – по обе стороны от меня, насколько хватает взгляда, – лежат тела. Переломанные. Окровавленные. Я никого не узнаю, но это наверняка ученики.
– Если бы за каждый крик мне давали монетку… То есть, например, Джули Висновски. – Он указывает на груду трупов слева от себя, где виднеются куски ее фарфорового тела. – Ну и дыхалка у нее. Даже Марк кричал, а я-то думал, он уже не умеет.
Я вскакиваю на ноги и бегу. К темному тоннелю-горлу, который приведет меня обратно в туалет для мальчиков.
Лазер стонет:
– Не-ет, ну зачем так делать?
Двери в белую комнату захлопываются. Я врезаюсь в них, пальцы скребут по гладкой поверхности, оставляя кровавые следы.
ТЫКК
ТЫКК
ТЫКК
Ножи падают с потолка, как подстреленные птицы. Некоторые безвредно шлепаются, прочие вонзаются в пол. Один за другим, один за другим падают вниз-вниз-вниз, пока пол не превращается в минное поле. Лазер стоит в центре комнаты, ножи падают вокруг него. Один брякается рядом со мной. Я хватаюсь за огромную деревянную рукоятку и прикрываю голову лезвием, как щитом. Падают еще два ножа, ударяются об него и отскакивают.
– Хватит! – кричу я.
– А говорили, что это я медленно учусь.
Лазер ковыляет ко мне. У Марка подкашивается одно колено, он спотыкается, но не падает. Я трясусь под своим щитом – у меня девять пальцев и ни одного шанса выбраться. Могу использовать нож как оружие: замахнуться, перебить ему ноги, чтоб не смог двигаться, но что, если на потолке еще ножи, которых мне не видно? Что, если этот я опущу, а следующий расколет мне череп? Я не знаю, чем еще способен управлять Лазер, и не хочу выяснять.
Я хочу домой. Хочу свернуться калачиком под одеялом в обнимку со скетчбуками, чтобы мама растила бонсаи в соседней комнате, а папа смотрел теннисные матчи по телевизору и чтобы мой телефон вибрировал и на экране высвечивалось имя Джеффри. Что бы там ни случилось, хуже, чем здесь, быть не может.
– Слышишь? – спрашивает Лазер.
Я замираю, затаив дыхание. Это что, очередная игра?
Потом я слышу. Далекие голоса, отдающиеся эхом.
– …знал, что надо было тебя там оставить. Какая чушь.
– Уж прости, не у всех из нас полностью функциональные конечности.
– Какого картонного бога ты выбесил… подождите, что за хрень? Почему дверь закрыта?
– ПОМОГИТЕ! – Я бросаю нож и колочу в дверь. – ОТКРОЙТЕ!
Лазер рявкает:
– Нет, не надо, не надо…
– Отойди! – кричит кто-то с другой стороны.
Я нахожу путь и бегу, скользя по полу. Лазер шагает было за мной, но застревает в лабиринте собственного творения. Телом Марка управлять нелегко. Я ныряю за нож и прижимаюсь к лезвию.
Взрыв срывает дверь с петель.
27
– Это я виноват.
– Ты не виноват.
– Мог бы догадаться, что он выкинет что-то подобное.
– Каким образом? Ты экстрасенс, что ли?
– Я его брат. Это, по сути, почти что экстрасенс.
– Это не твоя вина. Ты ничего не мог сделать. Если кто и виноват, так это я. Надо было сказать миссис Андерсон, что я могу сама все сфотографировать, и унести ее домой. Но этого я не сделала, а теперь уже слишком поздно.
– Какая же он сволочь.
– Ага, и не говори.
– Какая же он СВОЛОЧЬ.
– Джеффри, я с первого раза поняла.
– Я знаю. Он в соседней комнате – хочу, чтобы он услышал.
– А. Ну хорошо.
– Ты переживешь сегодняшний вечер?
– Переживу.
– Звони, если что-нибудь понадобится.
– Обязательно позвоню.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже. Увидимся утром.
– Спокойной ночи, Кот.
– Ночи.
Кап-ляп
Когда пыль рассеивается, все ножи уже попадали на пол, кроме того, что я держу в руках. В дверном проеме стоят Хронос и его Часы, а рядом с ними – два огромных сенбернара.
Все еще чучела, но теперь ожившие. И рычат, как моторы банды байкеров-сатанистов.
– Эй, Позер, – говорит Хронос, – пальцы на бочку.
Опрокинутое взрывом тело Марка лежит и не шевелится. Затем поднимается голова, и из-за нее выглядывает Лазер.
– Уф, – говорит он.
Хронос улыбается:
– Кот!
Джеффри протискивается мимо сенбернара и падает плашмя. Я подрываюсь и в последний момент его ловлю, не давая развалиться насовсем.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. – Ты… ты ходишь! Как так?
– Этот герой-любовник ко мне приперся типа минут через пять после твоего ухода и стал спрашивать, где ты, – говорит Хронос. Его руки сложены на груди, потому что все оружие держат Часы. – Говорит: «О, Кот ушла, где ж моя кошечка, куда ты дел мою кошечку» – и сваливать, черт его дери, отказывается, пока я ему не скажу. Потом давай упрашивать, чтобы мы пошли за тобой, потому что он уверен, что ты умираешь или типа того, говорит, свои пальцы я сам должен возвращать, полная чушь, короче. Этот парень – муха, Кошатница, ты почему его до сих пор не бросила?
Я смотрю на Джеффри, но он занят – он разглядывает мои руки.
– Кот… что случилось? Что он сделал?
– Он убийца, – говорю я. – Лазер убил Джули, Марка и остальных – это он всех убивает, Джеффри, смотри. – И я указываю на стены.
Джеффри поднимает взгляд и наконец видит, что́ вокруг. Его квадратные руки обхватывают мои локти.
– Все будет хорошо, – говорит он. – Хронос с этим разберется.
Хронос шагает по усыпанному ножами полу, сенбернары трусят за ним по пятам. Лазер пытается сесть, но взрыв оторвал Марку ногу и наполовину перерезал талию. Четыре Часа расступаются: они, Хронос и собаки встают кольцом вокруг тела Марка.
– Последние слова? – спрашивает Хронос. – Хочешь извиниться за что-нибудь?
– Иди карри поешь, – говорит Лазер.
Хронос улыбается и пальцем обводит круг в воздухе:
– Надерите ему жопу!
Часы атакуют. Мне видно лишь кольцо из ног и переломанное тело Марка, которое разбивают, колют и рвут. Кувалды, мечи, огромные приборы, вырывающие шерсть из плоти и хрустящие костями, словно челюсти. Тело Марка дергается туда-сюда, избитое и измученное даже после смерти. Часы ухмыляются, выполняя свою работу: не только Лазер получает удовольствие, причиняя боль. Хронос лишь бесстрастно наблюдает.
Не хочу на это смотреть. Не хочу больше видеть ни избиений, ни поножовщины, ни разрушений, и тем более – как кто-то получает от них удовольствие. У меня нет сил. Но и взгляд я отвести не могу. Что-то у меня в голове
