Гребень Матильды - Елена Дорош
Распутав веревку, Анна встала так, чтобы он сразу не заметил – пленница освободилась из оков.
И тут она вспомнила, что, двигаясь по коридору, заметила узкую нишу в стене и почти дошла до нее, когда ее остановил голос Биндюжника. В ту минуту разглядеть – хоть и мельком – нишу она смогла потому, что в том месте горела лампочка. Совсем маленькая. В потолке. Видимо, для удобства того, кто придет доставать драгоценности Матильды.
Ай да Сергей Батькович! Предусмотрел абсолютно все. Недаром имел инженерное образование!
Стоя в нише, Биндюжник не сможет ее увидеть, даже если обернется.
Что предпринять? Как обезвредить преступника голыми руками? Пистолета в кармане уже не было, а другого оружия здесь не найти.
Или…
Анна огляделась. Рядом с металлической трубой, к которой ее привязали, ближе к выходу стояло несколько дубовых пеньков. Наверное, рабочие для себя поставили, чтоб отдыхать в перерывах, не поднимаясь наружу.
Она ощупала их. Снизу подмокли, но верх сухой. Видно, затапливать подвал стало совсем недавно.
С потолка все время где лилась, а где пока просто капала вода, и Артемьев основательно вымок. По лицу ручьем текло, но уже от усилий, с которыми он пытался выковырять из кирпичной кладки вмурованный в нее ящик. Цемент местами облупился, поэтому железный край сундука он заметил сразу.
И стал разбивать стену принесенным с собой кайлом.
Вода все прибывала. И снизу тоже, но он был уверен, что успеет.
Оставалось совсем немного, когда за углом раздался дикий визг.
Он был наполнен таким ужасом, что, оторвавшись от дела, Артемьев, не размышляя, выскочил в коридор.
И даже не успел толком понять, что случилось. Не переставая кричать, пленница, стоявшая у самого выхода, вдруг резко взмахнула рукой.
Навстречу ему пронесся сверкающий шар и, разбившись о стену, упал. По воде пробежала молния и взорвалась прямо у его ног.
Он все же успел сделать вдох.
Но вдох оказался последним.
Сидеть на пне, забравшись на него с ногами, было неудобно, но еще несколько минут она решала, как поступить: спуститься на пол или прыгать прямо на ступеньку. Из гимназического курса Анна знала, что вода – отличный проводник тока, а сухое дерево – наоборот, хотя на уроках Дмитрия Ивановича всегда или зевала, или перекидывалась записками с Зиной.
Как же пригодились теперь эти скучные занятия!
– Ученье – свет, а неученье – тьма, – стуча зубами, прошептала Анна.
В сторону лежащего в воде лицом вниз Биндюжника она старалась не смотреть.
Через некоторое время решила, что лучше все-таки прыгать отсюда. «Отлично» на уроках Дмитрия Ивановича она не получала ни разу, а посему не была уверена, что ее саму не ударит током.
Все же чуток не долетела. Упала, стукнулась о ступни – голова взорвалась болью – и свалилась бы, но Бог миловал: ухватилась за верхнюю ступеньку.
Наконец вытащила себя наружу и вдохнула свежий осенний воздух.
Наступили сумерки, и Анна успела обрадоваться – в темноте ее точно не заметит охрана.
Отдышавшись, она подняла голову… и остолбенела.
Прямо перед ней, наставив наган, стоял верный друг и товарищ Егор Маркелов.
– Стой, где стоишь, – негромко приказал он и взвел курок.
«Ты что?» – хотела она спросить.
Но не стала. Сжала зубы и смотрела молча.
– Отойди от лаза, – скомандовал Егор. – Еще шаг. А теперь оружие брось сюда.
– У меня его нет, – процедила она.
– Кто там, внизу?
– Биндюжник.
И сразу поняла, что он удивлен.
– А ты разве не с ним? – спросила она наудачу.
Маркелов мотнул головой.
– Жив?
– Мертв.
– Тайник там?
– Не знаю.
– Не дури, Чебнева. Я же догадался обо всем. Понял, что ты ищешь вовсе не преступника, а драгоценности Кшесинской. Разве не так?
Она помотала головой.
– Да полно, Анюта. Не такая уж ты бессребреница. Впрочем, я не осуждаю. Там богатств на миллионы. Любой умом тронется.
– А ты? Тоже тронулся? Или ты арестовать меня решил, а потом сдать Кишкину?
– Да бог с тобой, Чебнева, – недобро усмехнулся Маркелов. – Зачем мне делиться с государством такой добычей, повышение по службе добывать для одноглазого?
Анна, у которой на мгновение мелькнула надежда, опустила глаза, чтобы он не заметил плескавшийся в них страх.
– А если там нет клада?
– Есть. Я слышал стук. Видимо, сундук или ящик в стене замурован, так?
– Я не видела. Он привязал меня к трубе.
– Понятно, как ты без оружия осталась. А как же выбралась?
Она не станет рассказывать. Если провод в воде все еще под напряжением, то пусть лезет вниз. Она мешать не станет.
Перед глазами встал дергающийся от удара током Биндюжник. Он был мокрым с головы до ног, поэтому разряд стал смертельным.
В чем измеряется сила тока? В амперах, кажется. Не такая уж она тупица. Помнит кое-что.
– Ты чему радуешься, мать? Если надеешься, что с тобой поделюсь, то зря. Не верю я тебе. И не поверю никогда.
– Я не надеюсь, Егор.
– Так что там, внизу?
– Я тоже слышала стук. Наверное, ты прав. Клад находится там.
Маркелов взглянул подозрительно.
– А чего ж ты не поглядела? Или Биндюжник жив еще?
– Разве он отпустил бы меня? Следом полез бы.
Маркелов помедлил, прикидывая степень опасности, и она решила воспользоваться этим.
– Егор, я не хочу знать почему. Скажи только, как ты все узнал?
– Ты никак зубы мне заговариваешь? Не поможет. Впрочем…
Свободной рукой он почесал бровь.
– Кроме нас тут все равно никого. Охрана вообще мышей не ловит. Я проверил. Поэтому почему бы не похвалиться. Хотя я не честолюбив.
– Меня всегда это удивляло.
– Многих. Один раз мне Кишкин натуральный допрос устроил. Почему слава не нужна, почему к карьере не стремишься, и прочее. Ты же знаешь, я из бывших.
– Я тоже. Мой отец…
– Да знаю я все про отца твоего! Только если тебе наплевать, что на тебя всю жизнь будут смотреть как на второсортную и с подозрением, то меня от этого всегда корежило. Когда ты стала за советами ко мне прибегать, я сразу почуял: дельце это с двойным дном. Долго, правда, не складывалось. Прозревать начал, когда тебя Румянцев похитил. В то, что ты наплела, ни секунды не поверил. Понял одно: это ты его шлепнула. И куда помчалась – тоже скумекал. Сразу поехать к Румянцеву домой я не смог. Не знал, где его хата, а за тобой проследить не успел. Ты тогда быстренько смоталась. Ну а когда добрался, там уже ничего не было. Догадался: или ты, или тот белоглазый все захапал.
Сердце прыгнуло прямо в горло и заколотилось там. Егер был в доме Румянцева?
Она сглотнула и, не утерпев, спросила:
– Белоглазый?
Егор пожал плечами.
– Я думаю, подельник румянцевский. Правда, поначалу я на Рудницкого грешил. Слишком часто ты к нему наведывалась.
– Рудницкий ни при чем! – не сумев скрыть испуг, крикнула она. – Не трогай его! Он старый и не сможет помешать тебе!
– Не ори. Все равно никто не услышит. А насчет Рудницкого… Он еще в силе. По крайней мере, мозги у него работают. Так что извини, подруга, но рисковать я не могу.
– Егор, прошу тебя…
– Зря стараешься. Девка ты красивая, конечно, но не настолько. Так что глазки не топырь и слезу не дави.
– И не собиралась.
– Правильно. А знаешь, когда я понял все до конца? Когда наведался к тебе домой на Кирочную.
Ей показалось, что она забыла, как дышать. Хватала ртом воздух, но только сильней задыхалась.
Фефа!
Маркелов глядел на нее, чуть наклонив голову. Наслаждался ее ужасом.
Почему она так слепо доверяла ему? Не замечала этой звериной жестокости?
– Ты, кстати, заслуживаешь наказания, – заявил Маркелов. – Знаешь за что? Документы по делу домой носила, а должна в кабинете в сейфе хранить. Жаль, не смогу доложить начальству.
– В сейфе ты нашел бы их еще быстрее.
– Зато не пришлось бы к тебе домой тащиться.
– Скажи, что с Фефой?
– С Фефой?
Он помедлил.
Измывается, сволочь.
– Ничего. Твоя нянька в это время с какой-то бабой на улице болтала. Я зашел. Бумаги, которые в квартире Румянцева взяла, ты, конечно, спрятала. Не ожидала только, что кто-то надоумится их искать.
Это правда. Не ожидала. И подставила под удар единственного родного человека.
От мысли, что Фефа могла вернуться в неподходящий момент, она чуть не застонала.
– Нашел я и газеты, и чертежи, – продолжал меж тем Маркелов. – Было даже время разглядеть план усадьбы и заметить то же, что и ты.
Лягушки. Он говорит о помеченных красным бронзовых фигурках.
– Ну а дальше, как говорит наш начальник, делу – время, потехе – хрен без масла. Я поехал в Стрельну и успел как раз к кульминации пьесы.
Егор был в отличном настроении и в самом деле не спешил.
Торопиться и вправду некуда. Больше некуда.
– Хочешь посмешу? Мне по этому делу Рыклин кое-что рассказывал. Делился, так сказать, переживаниями. Стервой тебя считает. Думаю, из-за того, что ты ему не дала. Пакостный мужичонка этот Рыклин. Скоро только такие и останутся новой власти служить.
– Хорошие сыщики нужны любой власти.
– Да меня от этой власти с души воротит! – крикнул вдруг Маркелов. – Подонки! Мрази! Раскурочили страну!
И добавил уже спокойнее, после паузы:
– Помяни мое слово, всех перемелют. Прожуют
