Шифр Данте - Вазим Хан
– Она вам не по карману, – бросила Арабелла.
Мужчина изумленно поднял брови:
– Я не очень бедный человек. – Он не сводил глаз с Персис. – Сколько?
Арабелла наобум назвала астрономическую сумму.
Мужчина вежливо засмеялся, а потом понял, что она не шутила:
– Это нелепо.
– Не более нелепо, чем то, что такой мужчина, как вы, рассчитывает заполучить такую женщину, как она. Но вас же это не остановило.
Его лицо выразило недоумение. Он поднял палец, будто собираясь произнести речь, но потом развернулся и поплелся туда, откуда пришел.
Арабелла взяла стакан:
– Черт!
– У вас будут проблемы?
– Жюль немного повозмущается, но он меня любит. У него осталось не так уж много француженок. И я как будто напоминаю ему сестру.
– Расскажите мне о Франсин.
– Она была славной. То есть, конечно, чтобы работать в таком месте, нужен характер, но Франсин… она проходила через вещи похуже. По сравнению с ними тут тишь да гладь.
– О чем вы?
– Когда она здесь появилась, казалось, что у нее внутри пустота. В войну с ней что-то случилось, что-то настолько плохое, что ей пришлось перебраться в Индию. Она была еще ребенком. И у нее был такой взгляд… Знаете, такой называют отрешенным.
– Откуда она приехала?
– Я не знаю. Франсин никогда не говорила о прошлом. На самом деле мало кто из нас о нем говорит. Но, судя по ее акценту, откуда-то из Восточной Европы.
Персис поняла, что выпила весь свой виски. Она повторила заказ.
– Мне сказали, что у вас часто бывают военные.
– Это не тайна. Здесь же бордель.
Персис достала из сумочки брошь с эмблемой королевского военно-воздушного флота:
– Узнаете?
Арабелла взяла брошь и положила себе на ладонь. На ее лице проступила печаль.
– Глупышка, – прошептала она. – Она ее не снимала. Какой-то английский парень, военный летчик, служил на аэродроме и дал ей эту брошь, когда улетал обратно. Сказал, что вернется к ней после войны. Он был красивый. Может быть, даже верил в то, что обещал. – Она сжала брошь. – Я говорила ей выбираться отсюда. Говорила, что она должна отсюда уйти.
– Почему она не ушла?
– Я думаю, она себя за что-то наказывала. Не хотела уходить, пока ее не спасут, пока кто-нибудь не скажет, что все ее прошлое, что бы она там ни делала, прощено.
Персис задумалась. Она пыталась представить женщину, чье изуродованное тело они нашли на железной дороге, здесь, среди дыма и музыки, сияющую, улыбающуюся незнакомым мужчинам и в то же время скрывающую темные тайны.
– Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы желать ей зла?
– Здесь? Нет. Иногда какой-нибудь клиент перегибает палку, но у Жюля есть пара громил, чтобы держать их в узде.
– У Франсин на груди был шрам от ожога. И еще когда-то у нее был ребенок.
– Когда она сюда пришла, шрам уже был. А ребенка не было. Я же сказала, она не говорила о прошлом.
– У нее были друзья не из клуба?
– Обычно мы стараемся так не делать. Незачем пускать корни, заводить друзей – это мешает. Франсин жила здесь очень давно, у нее был свой дом, но о друзьях она не говорила. Она вообще мало о чем говорила.
– А мужчины?
Арабелла улыбнулась:
– Знаете, что такое любовник для таких женщин, как мы, инспектор? Клиент, который не платит. – Она осушила стакан. – Пока я тут не оказалась, я пела джаз. Годами гастролировала по Штатам. Я приехала в Бомбей вместе с джазовым квартетом, мы три недели выступали в этом болоте. А потом я задолжала Жюлю. Люблю азартные игры. Отвратительная привычка, никак не могу от нее избавиться. – Она закурила еще одну сигарету. – Франсин действительно встречалась с кем-то из внешнего мира, но я не знаю с кем, она мне не говорила. Это началось совсем недавно. Думаю, между ними что-то происходило. Никогда не видела, чтобы она была настолько на взводе.
– На взводе?
– Это была не любовь… что-то другое. Она все время жила как будто в полусне, а тут ей словно сунули под нос нашатырь. Она ожила. Мне казалось, там было что-то опасное. – Она подняла свои прекрасные глаза на Персис. – Боже, вы думаете, этот мужчина мог…
– Можете сказать, где она жила?
Какое-то время Арабелла не сводила с нее взгляда, потом кивнула:
– Конечно. Это недалеко.
18
Тихий дом – небольшое аккуратное бунгало среди деревьев на улице Мадам-Кама-роуд – освещал одинокий фонарь, и железная изгородь отбрасывала тень на дорогу. Персис посмотрела на часы – десять вечера, – а потом окинула взглядом улицу. Ни души.
Калитка была не заперта. Персис толкнула ее рукой и оказалась в небольшом внутреннем дворике. В фонтане без воды резвилась бетонная нимфа. Персис постучала в дверь. Никто не ответил. Окно было завешено шторой.
Персис задумалась. У нее было три варианта.
Она могла позвонить кому-нибудь из коллег, Бирле или Фернандесу, но это означало, что придется звонить им домой. Она сразу отринула эту мысль. Скорее в аду пойдет снег, чем она станет звонить Фернандесу, а Бирла говорил, что вечером у него семейное застолье. С другой стороны, можно было позвонить в ближайший полицейский участок и узнать, нет ли свободных дежурных, но эта идея ей тоже не понравилась.
Она не хотела выставлять себя и Малабар-хаус беспомощными.
Наконец, можно было уйти и вернуться завтра, но этот вариант даже нельзя было по-настоящему считать вариантом.
Входя на участок, Персис заметила рядом с домом высокие деревянные ворота – наверное, за ними тянулась дорожка на задний двор. Персис перекинула сумочку через забор, подтянула платье повыше и стала забираться наверх. Ночную тишину нарушил резкий звук рвущейся ткани, и Персис, перевалившись через ворота, тяжело приземлилась с другой стороны.
Она выругалась, встала и отряхнула одежду.
Платье за что-то зацепилось, и юбка спереди была разорвана так, что стали видны чулки и даже уголок нижнего белья.
Персис подняла с земли сумочку и направилась к дому.
Сад утопал в зелени. Повсюду росли кусты и цветущие деревья, в воздухе стоял тяжелый запах жасмина. Над террасой темнели французские окна. Стеклянная дверь была заперта.
Оглядевшись, Персис увидела неплотно сидящий в земле возле клумбы кирпич, достала его и после секундного колебания разбила стекло. Потом просунула в дыру руку, открыла дверь изнутри и вошла.
В доме было темно. Персис двинулась вдоль стены, нащупывая выключатель.
Первая комната
