Иванушка на курьих ножках - Дарья Донцова
– Как вы узнали? – удивился Боря. – У кого догадались спросить?
– Даже не думал узнавать, – улыбнулся я. – Мариус упомянул: «Инга, консьержка, отсутствовала в ту неделю, вроде, заболела – просто повезло, у лифтерш языки быстрые».
– К профилю «Пою что хочу» привязан номер, который принадлежит Вафел, – пробормотал Борис. – Поднял сейчас историю ее мобильных звонков. На Ингу зарегистрировано два номера. Один используется постоянно, в день совершается по несколько звонков, но Вафел укладывается в самый дешевый тариф. И этот же номер привязан к соцсети, где женщина выставляет свои фото. Подписчиков у нее раз-два и обчелся. А другой контакт привязан к аккаунту «Пою что хочу», там никаких звонков. На номер брошена хорошая сумма. Думаю, гардеробщица не солгала, она правда понятия не имела, что следовало заблокировать контакт.
– И теперь вопрос: если трубку стащили, то как вор узнал, на кого зарегистрирован номер?
Боря улыбнулся.
– Есть несколько способов. Но все они незаконны. У меня возник другой вопрос: каким образом нечистый на руку человек выяснил номер трубки, которую нашел? Как правило, она запаролена.
– У Вафел четыре единицы.
– О! – засмеялся Боря. – Самый надежный шифр.
– Так же отреагировал, когда услышал, – улыбнулся я. – Моя собеседница объяснила: «Плохо цифры запоминаю, а эти не забуду». Думаю, вор сразу четыре раза на первую клавишу нажал. Очень странная история! Неудивительно, что стащили телефон. Но поразительно то, что использовали для создания профиля, в котором льют грязь на Эмилию, а ведь Инга Густавовна у нее работала.
Боря начал бегать пальцами по клавиатуре.
– Думаете, гардеробщица привирает?
– Возможно, – кивнул я. – Если же ошибаюсь, то это прямо невероятное совпадение.
– Ух ты! – воскликнул батлер.
– Что-то интересное? – тут же поинтересовался я.
– Ранее уточнял, где жил Кирилл Мефодиевич до женитьбы на Эмилии, – быстро заговорил Боря. – Глубоко не копал. Увидел, что молодой человек был прописан с родителями в доме по соседству, и успокоился. А сейчас решил поинтересоваться, как давно Анна и Мефодий там прописаны, и выпала информация: Фокины переехали в Москву из Питера. Семья раньше там жила, причем их родители в городе на Неве родились! Все коренные ленинградцы. А это особенные люди! Как правило, они родной город очень любят, покидают его только по веской причине. Работали Анна и Мефодий в Мариинском театре, он был открыт в тысяча семьсот восемьдесят третьем году. Питерцы им по праву гордятся, на этой сцене выступают лучшие из лучших. Жили старшие Фокины в комфортабельной квартире. Апартаменты семье достались от отца Анны Степановны. Дом кооперативный, с интересной историей. В начале двадцатых годов Степан Фокин организовал товарищество коммунистических актеров. Его члены просто с течением времени захватили особняк. Тот же Степа, уж не знаю каким образом, ухитрился оформить жилье как кооператив. Непонятно, как он провернул дело, повезло, но это произошло в тысяча девятьсот сорок пятом, в конце ноября. Недавно отпраздновали Победу, у всех было эйфорическое состояние, – наверное, это помогло. И думаю, немалую роль сыграло то, что в трехэтажном доме осталось всего две семьи. Остальные жильцы погибли. Как уже говорил, раньше в особняке было товарищество актеров, нечто вроде общежития. На каждом этаже из роскошных апартаментов сделали семь комнат, два туалета, столько же душевых и кухню. Жили коммуны мирно. Но в тридцатых годах спаянный коллектив начал разваливаться. Молодые люди повзрослели, у них появились дети. Веселая жизнь в коммуналке многим перестала нравиться. К моменту начала Великой Отечественной войны в особняке осталось три семьи, каждая жила на своем этаже. Старшее поколение стало любимыми зрителями актерами, балеринами, певцами. Когда началась блокада, они поняли, что поодиночке не выжить. Снова сгрудились, сложили свои пайки, и все выжили. Наверное, после победы Степан вновь побегал по нужным кабинетам, и особняк по документам трансформировался в жилое кооперативное здание, в котором на каждом этаже снова появилось по одной огромной квартире.
Боря оторвал взгляд от ноутбука.
– Понимаете расклад? Фокины – коренные жители Петербурга. Владеют роскошными апартаментами, служат в одном из лучших театров страны, уважаемые люди. У них устоявшийся быт, все хорошо, прекрасно. И вдруг, когда Кириллу вот-вот должно исполниться четырнадцать, его родители спешно перебираются в Москву. Почему?
– Наверное, получили такое предложение о работе, что оно перевесило все, что было у Фокиных в Петербурге, – предположил я.
– Свою квартиру на столичную они обменяли только через полтора года. Первая их прописка в Москве – в крошечной однушке на первом этаже в Марьиной Роще. На работу они оформились тоже не сразу, прошло время, прежде чем супругов взяли на службу. А Кирилл не пошел в школу. В учебном заведении он оказался, когда ему исполнилось пятнадцать. Почему школьник пропустил год?
– Ребенок заболел, – догадался я. – Возможно, проблемы с легкими. Петербург – один из красивейших городов мира, но климат там не из лучших. Из-за недуга подростка родители решились на переезд. Вот ответ на вопросы, почему спешно умчались в Москву, по какой причине Кирилл не сразу возобновил занятия: мальчик лечился.
– Да, – согласился Борис. – Фокины спасали сына. Тут вы правы. Но посмотрите сюда!
Помощник повернул ко мне экраном один из своих ноутбуков.
– Смотрите, пятая строка сверху. Нашли?
Я кивнул.
– Вот это поворот! Но почему никто не знает об этом?
– Потому что сведения удалены, бумаги подчищены, – тихо объяснил Борис. – Непростая работа, учитывая, что в те годы интернета не было. Сейчас тоже головоломка, но все же легче. А в прежние времена это было почти невыполнимой задачей. Им определенно кто-то помог, и этот «кто-то» имел опыт в подобных делах. Или за деньги, или за какую-то услугу, или по дружбе постарался. Насчет Кирилла ваше предположение тоже верно – да, он лечился. Только легкие у подростка в порядке, травма психологическая.
– Подобное сложно пережить спокойно, – заметил я. – О господи! О боже!
– Поняли, да?
– Просто совместил кое-что, – пробормотал я. – Мороз по коже бежит. Надеюсь, ошибаюсь. Но у нас нет ни одного доказательства! Лишь догадки! Мой отец говорил: «Что на воде вилами написано, то утонуло».
– Полагаю, есть зацепка, – очень тихо сказал Борис. – Он жив! По возрасту как Кирилл Мефодиевич. Раньше был прописан в Московской области, село Бременякинское – оно теперь считается Новой Москвой. Сейчас живет в коттеджном поселке Луговск. Вот, почитайте. Садитесь рядом.
– Захочет ли мужчина с нами беседовать? – усомнился я. – Любой на его месте попытается все побыстрее забыть, никогда не вспоминать.
– Много лет прошло. Он успешный художник, его картины покупают и музеи, и коллекционеры. Давайте попробуем? Нашел телефон.
– Рискнем, – согласился
