От звезды и до воды - Людмила Мартова
Ему было необходимо сказать спасибо – быть вежливой и благодарной бабушка учила Глашу с детства. Повернувшись к соседу, она открыла рот, но не успела сказать ни слова, потому что он, нагнувшись, быстро ее поцеловал.
От изумления она задохнулась немного, но губы у него были приятными, мягкими, нежными, смелыми и настойчивыми. Пожалуй, их вкус Глаше нравился. Немного подумав, она ответила на поцелуй.
– Пойдем в дом, ты замерзла совсем, – наконец сказал он. – Да и Ася с Васей ждут. Надо им сказать спасибо – и за ценную находку, и за то, что они тебя спасли. Нужно уметь быть благодарными.
– Ты говоришь, как моя бабушка, – засмеялась Глаша. – Как мы ей обо всем расскажем? У нее же снова сердечный приступ случится.
– Нет у нее никакого сердечного приступа, – засмеялся Константин, примерился и снова поцеловал Глашу перед тем, как открыть входную дверь. – Это мы с ней вместе придумали, чтобы тебя сюда заманить. Надо же было разобраться, что это за история с эмалями. А в санаторий Глафиру Александровну я отправил. Она сначала хотела на моей даче спрятаться, но я убедил, что и один прекрасно справлюсь.
– То есть мне бабушка не доверяла, а тебе полностью, – прищурилась Глаша. Теперь они стояли в кухне и целовались, а у ног терлись довольно мурлыкающие коты, Вася и Ася.
– Согласись, могло случиться, что ты с этим обмылком заодно, – сказал Константин, оторвавшись от ее губ. – Глафира Александровна ужасно этого боялась, потому и в полицию не пошла. Сказала: ты уж Костя разберись, что к чему, не дай девочку погубить.
– И ты сразу согласился меня спасти, как принц из сказки. – Глаша закусила губу, чтобы не расхохотаться. – И меня, и мою репутацию.
– Представь себе, да. Я тебя видел на экскурсии в Эрмитаже, летом еще, и ты мне ужасно понравилась. Я разводиться ездил, настроение было ни к черту, но тебя потом все время вспоминал. Даже собирался искать, а потом ты на Рождество к бабушке приехала, я тебя издали увидел и сразу узнал. Наутро хотел в гости прийти и познакомиться, но вы уже уехали. Глафира Александровна расстроена была этим твоим… знакомством. А потом, когда эмали нашла, так и вообще. Но, слава богу, все выяснилось, а тебя я теперь никому не отдам, так и знай.
Он снова поцеловал Глашу, но она не спешила отдаваться новым для себя ощущениям, надо сказать, весьма приятным, не выдержав она расхохоталась.
– Я сказал что-то смешное? – нахмурился Константин.
– Нет, – поспешила заверить Глаша, – просто ты очень плохо знаешь мою бабушку. Она бы никогда в жизни не поверила, что я могу быть замешана в историю с кражей, так что всю эту историю она затеяла только с одной целью.
– Какой же?
– Свести тебя и меня. Она же все уши прожужжала, какой ты положительный, поэтому мне нужно выйти за тебя замуж. А когда моя бабушка что-то решила, то, видит бог, она добьется своего. Это же был полностью ее план, признавайся?
Шеффер тоже засмеялся.
– Ее, – сказал он и подхватил Глашу на руки, закружив по кухне. – Но надо признать, что это замечательный план. Я совершенно не против. А ты?
– И я, – сказала Глаша и первая его поцеловала. – Отличный план. Впрочем, у моей бабушки других и не бывает.
Подкова на счастье
Верба нетерпеливо била копытом в стойле. Это означало, что ей пора задать овса, принести пару ведер чистой воды, потом вывести из сарая и отпустить пастись во дворе, привязав предварительно к дереву, а за время такой импровизированной «прогулки» вычистить сарай, служивший Вербе денником.
Вообще-то еще совсем недавно, в прошлой жизни, у Вербы был самый настоящий денник и ухаживающий за ней берейтор, и гулять она могла на настоящей леваде, и тренироваться на кортах с препятствиями. Да и хозяин у Вербы был совсем другой, не чета Мусе.
По крайней мере, он мог себе позволить содержать лошадь на территории конно-спортивного клуба «Галактика». Муся подрабатывала в «Галактике» фотографом. Там они с Вербой и познакомились. Муся всегда подкармливала Вербу сахаром и мякишем белой булки, а Верба при ее приближении втягивала воздух раздувающимися ноздрями и довольно фыркала.
Владельца Вербы Игоря Петрова Муся знала плохо, потому что приезжал он в клуб только по субботам и на девушку-фотографа внимания не обращал, словно она была частью окружающей обстановки. Да и Мусе, признаться, не было до него никакого дела, пока Петрова не убили.
Как это случилось, Муся не знала, просто однажды услышала, что жена Петрова больше не хочет платить за содержание Вербы, вот и все. Точнее, вдова Петрова, разумеется.
Продать лошадь до вступления в права наследования вдовица не могла, платить за постой не хотела. Муся сама слышала, как директор клуба с вдовой орали друг на друга по телефону, а Верба стояла рядом, кося глазом из-под челки. Муся тогда подошла ближе, и лошадь доверчиво ткнулась ей в щеку мягкой, словно плюшевой мордой с влажными губами.
Выглядела она, как и положено выглядеть существу, у которого летит под откос вся налаженная жизнь, а будущее неопределенно и страшит неизвестностью. Муся и сама выглядела точно так же.
Еще совсем недавно у нее, как и у Вербы, была не очень богатая, но сытая и спокойная жизнь. Муся снимала однокомнатную квартиру в центре Москвы, работала фотографом в крупном рекламном агентстве, подрабатывая разовыми фотосессиями – вот, например, в «Галактике».
Она сама заработала себе на подержанную, но очень даже приличную машину, ежемесячно переводила маме и бабушке сумму, которая в ее родном городе была соизмерима со среднемесячной зарплатой, работу свою обожала, редкие свободные часы проводила, валяясь на кровати с книжкой или встречаясь в кофейнях с подругами. В ее жизни было все, что нужно, пожалуй, кроме любви. Вот только в том, что любовь – необходимая жизненная опция, Муся была как раз не уверена. После последнего разочарования – особенно.
В качестве компенсации за одиночество Муся подарила себе воплощение давней мечты – увидеть океан. У нее были куплены авиабилеты, забронированы отели, составлен маршрут, любовно выбраны и оплачены экскурсии, и двадцатого марта Муся должна была на две недели улететь в Португалию, погулять по волшебным улочкам Лиссабона, съездить в Синтру и
