Дело о мирных переговорах - Лариса Куницына

— Может быть… — растерянно пробормотал Мишель. — Теперь и я думаю, что все эти интриги, это как-то мелко, если говорить о грядущем величии. Но леди Англад… — он с мольбой взглянул на Марка, — я ведь люблю её.

— Правда? А она тебя? Ты считаешь нормальным, когда любящая женщина отправляет своего мужчину в объятия другой лишь затем, чтоб тот убил её и покрыл своё имя несмываемым позором? Скольких ещё наивных простаков она использовала так же? Ты думаешь, она писала только тебе? В её комнате нашли письма от Ансельма де Бодена и Арона Делагарди. Хочешь взглянуть на них?

— Нет, — покачал головой он.

— Я это к тому, Аркур, что у тебя есть выбор между верностью этой даме, мечтающей пройти к своим вершинам по окровавленным трупам друзей и врагов, и честью твоей семьи. Или одно, или другое. Решай сам.

— Хорошо, я всё расскажу, — наконец, сдался он, и Марк дал палачам знак ослабить его цепи, а потом обернулся к давно скучавшему за своим столиком писарю с тем, чтоб он, наконец, взял в руки перо.

К концу этого дня Марк был измучен, пожалуй, не меньше, чем его узник. Вернувшись в свой маленький кабинет, где снова было темно, как в сундуке, потому что за окнами наступила душная тёмная ночь, он сел за стол и посмотрел на стопки бумаг, лежавшие перед ним. Это были документы по делам об убийствах Эрики Меридор и сэра Барлода, протоколы, письменные признания, пояснительные записки и документы из личного архива леди Англад. Всего этого было достаточно, чтоб передать дело в суд, незачем было допрашивать высокомерную кузину графа де Краона. Всё было ясно, всё было доказано, вот только эта истина никак не могла изменить того факта, что цель преступников сорвать мирные переговоры между луаром и Сен-Марко была достигнута. Изменят ли что-то эти бумаги, если отправить их альдору, или он сочтёт всё это подделками, призванными скрыть неприглядную правду? Марк понятия не имел, чем руководствовались алкорцы, так резко меняя свой политический курс и переходя в открытую конфронтацию с его королевством. Чем они руководствуются, выдвигая свои обвинения и приостанавливая переговоры? Почему опытный дипломат барон Фромен, который всегда, даже перед войной, проявлял завидную гибкость в общении с самоуверенным и резким королём Ричардом, вдруг позволил себе отчитывать как мальчишку короля Жоана, открыто игнорировать его советников и бросаться бездоказательными обвинениями? И какое отношение ко всему этому имеет сбежавший граф де Краон?

Погружённый в свои раздумья, Марк не сразу заметил, что дверь его кабинета открылась, и на пороге возник человек в запылённом плаще. Подняв на него взгляд, барон нахмурился.

— Корнеил? Где тебя черти носят? — проворчал он. — Неужели нужно столько времени, чтоб съездить в Краон и обратно?

— Простите, ваша светлость, — проговорил невысокий светловолосый сыщик, на загорелом лице которого пробивалась колючая щетина.- Я скакал всю ночь и весь день и едва успел проехать ворота до того, как их закрыли. Но я привёз важные новости.

— Садись, — барон указал ему на стул возле своего стола и когда тот сел, с явным удовольствием вытянув ноги, поинтересовался: — Ты что бежал, таща на себе свою лошадь?

— Если бы, — невесело усмехнулся тот. — Моя лошадь едва дотянула до ворот. Мне пришлось оставить её там на попечении гарнизонного конюха и просить коменданта дать мне другую. Я приехал не из Краона, а из Ривердейла.

— Что ты там делал? — изумился Марк. — Впрочем, давай по порядку!

— Как скажете, ваша светлость, — кивнул Корнеил. — Как вы и велели, я поехал в Краон, чтоб узнать, что там происходит, и, едва приехав, узнал, что граф собирает войско. Отряды северных баронов и мелкопоместных рыцарей уже наводнили город и продолжали подходить. Я бы не сказал, что это войско выглядело грозно: группы всадников и егерей по двадцать-тридцать человек, вооружённые кто как. Самый большой отряд числом в сотню всадников выставил сам граф. Ему удалось насобирать всего лишь около трёх сотен егерей, лучников и всадников, и ходили слухи, что его вербовщики сбиваются с ног, поскольку ему нужно больше. При этом никто не знал, куда поведут эту маленькую армию и с кем ей предстоит воевать. Не мог же я явиться к вам с такими жалкими сведениями! Потому я пошёл к вербовщикам и заявил, что служил егерем в армии короля Ричарда, мне нужны деньги, и я готов воевать за графа де Краона. Они тут же выдали мне пятнадцать серебряных флоринов и по окончании кампании обещали пятьдесят марок золотом. Так я выступил вместе с войском из Краона, чтоб выяснить, куда оно идёт. А шло оно по северным землям на восток, не приближаясь к нашим границам, по пути к ним присоединялись ещё отряды по пятьдесят или сто человек. Когда мы дошли до Ривердейла, стали говорить, что подкреплений больше не будет и мы пойдём дальше на восток, а после, обогнув земли Сен-Марко, двинемся на юг. Поскольку в Ривердейле устроили большой привал в ожидании дальнейших приказов графа, я решил более не ждать и ночью сбежал, чтоб вернуться к вам и всё доложить.

— Сколько ему удалось собрать? — спросил Марк.

— Говорят, что он не смог сотни дотянуть до тысячи, чем был очень раздражён, так что девятьсот человек, или около того.

— Он сам вёл своё войско?

— Да, с ним другие бароны и рыцари, но командует он.

— Ты выяснил их имена?

— Бароны де Боден, Омонд, де Фалкон, де Шарни и Гролед-Труа, рыцари Аркур, Англад, де Байо, Герен, Ибо, Жонсьер и Демаре.

— Омонд, де Шарни и Горлед-Труа входят в коалицию северных баронов, противостоящую Сен-Марко, но сколь бы значительной роли в ней не играют. Аркуры — вассалы де Краонов, Англады — родственники. Что скажешь об остальных?

— Омонд и де Фалкон служили альдору, как и их вассалы Герен, Демаре и де Байо. Де Боден — сосед и давний союзник де Краона, Ибо — бастард Омонда, Жонсьер женат на племяннице де Шарни.

— Родственники и давние союзники… И что же они задумали?

— Я не смог выяснить. Многие задаются этим вопросом. Кое-кто считал, что они будут совершать набеги на наши земли, но они старательно огибали границу и вышли на земли свободных городов, а дальше собираются двигаться по землям луара.

Марк какое-то время смотрел на сыщика, а потом выдвинул ящик стола и достал оттуда карту, которую расстелил перед собой и поставил ближе свечу.

— Ривердейл вот здесь, почти на границе с землями луара. Если они пойдут на юг, то будут двигаться по владениям алкорцев вдоль нашей границы. Зачем? Они собираются напасть на нас, имитируя нападение алкорцев, чтоб спровоцировать на ответный ход? Если мы выдвинем навстречу своё войско, завяжется бой, и в какой-то момент мы пересечём границу, это будет нарушением мирных договорённостей с альдором. Они этого хотят?

— Я думал об этом, и ничего другого мне в голову не пришло, — вздохнул Корнеил.

— Ладно, ты потрудился на славу и сделал всё, что мог. Иди спать, но не покидай дворец. Я доложу обо всём графу Раймунду, а он — королю. Возможно, они сами захотят выслушать тебя и задать вопросы.

— Я буду здесь, в караульной, — кивнул Корнеил и, тяжело поднявшись, направился к двери.

Марк ещё какое-то время смотрел на карту, а потом пошёл к графу Раймунду. Как выяснилось, тот уже уехал домой, и Марк, взяв коня, поехал к нему, чтоб обо всём доложить. Тот принял его в небольшой гостиной. Судя по всему, он уже готовился ко сну и наспех натянул свой бархатный камзол, а на плечи набросил подбитую мехом накидку. Граф выслушал его внимательно, после чего кивнул.

— Я немедля извещу обо всём Делвин-Элидира и коннетабля, а утром мы доложим об этом королю. Ты пока занимайся своими делами, если понадобится, мы тебя вызовем.

— Мне кажется, нам следует послать гонцов в приграничные замки и предупредить их о возможных провокациях, — проговорил Марк. — Кроме того, нужно отправить кого-то в Ривердейл, чтоб следить за дальнейшими передвижениями армии де Краона.

— Я так и сделаю, — пообещал граф.

По дороге домой Марк не переставал думать о странных манёврах де Краона на границах с Сен-Марко. Было ясно, что без согласия алкорцев он не решится войти на их земли. А если это