Последний гамбит - Дженнифер Линн Барнс
Глава 36
Мы с Грэйсоном нашли Зару в оранжерее. В руках, которые, словно вторая кожа, обтягивали белые садовые перчатки, она держала секатор с такими острыми на вид лезвиями, что они, вероятно, могли бы перерезать кость.
– Чем обязана такому удовольствию? – Зара повернула голову в нашу сторону, ее холодный взгляд сообщал, что она Хоторн и по определению ничего не упускает. – Выкладывайте. Вам что-то нужно.
– Мы просто хотим поговорить, – спокойно ответил Грэйсон.
Зара легонько провела пальцем по шипу.
– Хоторны никогда не хотят просто поговорить.
Грэйсон не стал с этим спорить.
– Твоего брата, Тоби, похитили. – Грэйсон обладал сверхъестественной способностью говорить о значимых вещах просто как о фактах. – Требования о выкупе не поступало, но мы получили несколько сообщений от его похитителя.
– Тоби в порядке? – Зара шагнула к Орену. – Джон, мой брат в порядке?
Он мягко встретил ее взгляд и сообщил ей все, что мог:
– Он жив.
– Но вы его еще не нашли? – потребовала ответа Зара. В ее голосе звенел лед. Я уловила момент, когда она осознала, с кем разговаривала, и поняла, что если Орен не мог найти Тоби, то велика вероятность, что его не найдет никто.
– Мы думаем, что между Тоби и его похитителем есть семейная связь, – сказала я.
Лицо Зары дрогнуло, словно мелькнула рябь на воде.
– Если вы пришли сюда, чтобы предъявить обвинение, то советую вам перестать ходить вокруг да около и сделать это.
– Мы не собираемся обвинять в чем-либо тебя, – сказал Грэйсон с абсолютным, невозмутимым спокойствием. – Мы хотим узнать о твоем первом муже.
– Кристофере? – Зара изогнула бровь. – Уверена, вы не хотите этого.
– Похититель Тоби присылает нам подсказки, – сказала я, торопливо подбирая слова. – Последняя связана с библейской притчей о блудном сыне.
– Мы ищем, – заявил Грэйсон, – того, кто видел в Тобиасе Хоторне отца и чувствовал, что с ним обошлись несправедливо. Расскажи нам о Кристофере.
– Он был всем, чего от меня ожидали. – Зара подняла ножницы, чтобы срезать белую розу. – Состоятельная семья, политические связи, обаятельный.
Богатство, сказала Алиса. Влияние. Связи.
Зара положила розу в черную корзину, затем срезала еще три бутона.
– Когда я подала на развод, Крис пришел к моему отцу и разыграл из себя послушного сына, ожидая, что старик вразумит меня.
Теперь настала очередь Грэйсона выгнуть бровь:
– Как сильно он был раздавлен?
Зара улыбнулась:
– Могу тебя заверить, развод прошел мирно. – Другими словами: он был полностью раздавлен. – Но это не имеет значения. Кристофер погиб в результате несчастного случая на лодке вскоре после того, как все закончилось.
Нет, подумала я и почувствовала дрожь в коленях. Только не еще один тупик.
– А что насчет его семьи? – спросила я, не желая сдаваться.
– Он был единственным сыном, и его родители тоже умерли.
Я чувствовала себя мышью, которую представила до этого: будто меня заставили думать, что у меня есть шанс, хотя на самом деле его никогда не было. Но я не могла сдаться.
– Есть вероятность того, что у вашего отца был еще один сын? – задала я вопрос, возвращаясь к этому варианту. – Помимо Тоби?
– Предполагаемый наследник, который не выполз из укрытия, после того как было зачитано завещание? – насмешливо уточнила Зара. – Когда на кону миллиарды? Вряд ли.
– Тогда что мы упускаем? – с бо́льшим отчаянием в голосе, чем я хотела бы признать, произнесла я.
Зара обдумала вопрос.
– Мой отец любил говорить, что у нашего разума есть способ обмануть нас, заставив выбирать между двумя вариантами, когда на самом деле их семь. Дар Хоторнов в том, что мы всегда видим все семь.
– Определи предположения, рожденные твоей логикой, – сказал Грэйсон, явно цитируя очередное правило Хоторнов, – затем вычеркни их.
Я подумала об этом. Какие предположения мы сделали? Что Тоби – блудный сын, а Тобиас – отец. Это казалось очевидным, учитывая историю Тоби, но в этом и была суть загадок. Ответ не был очевидным.
И во время первого разговора похититель Тоби назвал себя стариком.
– Что, если мы уберем из этой истории Тоби? – спросила я у Грэйсона. – Что, если твой дед не отец из притчи? – Мое сердце забилось в груди. – Что, если он один из сыновей?
Грэйсон взглянул на свою тетю:
– Старик когда-нибудь рассказывал тебе о своей семье? Своих родителях?
– Мой отец любил говорить, что у него не было семьи, что он вышел из ниоткуда.
– Да, он любил так говорить, – подтвердил Грэйсон.
В моей голове всплыли образы трех шахматных фигур. Если Тобиас Хоторн был слоном или конем… кто тогда, черт возьми, король?
Глава 37
– Мы должны найти прабабушку, – решил Джеймсон, как только мы с Грэйсоном доложили о результатах визита. – Она, вероятно, единственный живой человек, который мог бы сказать нам, была ли у старика семья, о которой Зара не знает.
– Поиск прабабушки, – объяснил Ксандр Иви, по-видимому, пытаясь подбодрить ее, – немного похож на игру «Где Волли?», только нашему Волли нравится бить людей своей тростью.
– У нее есть любимые места в доме, – отметила я. Музыкальная зала. Картежная.
– Сегодня вторник, – кисло заметил Нэш.
– Часовня. – Джеймсон взглянул на братьев. – Я схожу к ней. – Он повернулся ко мне: – Не хочешь прогуляться?
* * *
Часовня Хоторнов, расположенная за лабиринтом под открытым небом и к западу от теннисных кортов, была небольшой, но захватывала дух. Каменные арки, скамьи с ручной резьбой и замысловатые витражи выглядели так, словно были работой десятков мастеров.
Мы нашли прабабушку сидящей на скамье.
– Не устраивайте сквозняк, – рявкнула она, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, на кого накричала.
Джеймсон закрыл дверь в часовню, и мы сели рядом с ней на скамью. Прабабушка сидела, склонив голову, ее глаза были закрыты, но каким-то образом она, казалось, поняла, кто пришел к ней.
– Бесстыжий мальчишка, – пожурила она Джеймсона. – И ты, девчонка! Забыла о нашей вчерашней еженедельной игре в покер, да?
Я вздрогнула.
– Простите. Я отвлеклась. – Это было приуменьшением.
Прабабушка открыла глаза, только чтобы сощурить их и посмотреть на меня.
– Но теперь ты хочешь поговорить – и неважно, занята я чем-то или нет?
– Мы не можем ждать, пока вы закончите молиться, – произнесла я, попытавшись принять пристыженный вид.
– Молиться? – проворчала прабабушка. – Я высказываю нашему Создателю свое мнение.
– Мой отец построил эту часовню, чтобы у
