Александр Аде - Одиночество зверя
Финик с тихим страдальческим воем заводит глаза к потолку. А Рыжая решительно продолжает:
– И вот еще что. Хватит из нашей квартиры делать гостиницу! Тоже мне дом колхозника! Такие рыла заявляются, мама моя, мамочка! Жрут и пьют за бесплатно, да еще нагадят от зависти. Баста! Я – хозяйка этого дома и желаю, чтобы здесь было красиво!
Рыжая воинственно выпрямляется, ее аквамариновые глаза горят боевой отвагой. И Королек понимает, что засиделся. Этим двоим так хорошо друг с другом, что третий всегда окажется лишним.
Он прощается, хотя Финик (не очень убедительно) уговаривает побыть еще немножко (Рыжая молчит), выходит под низкое мартовское небо – и вот уже его «копейка» послушно летит по Рябиновскому тракту в сторону центра города.
Семейное счастье Финика и Рыжей и радует, и печалит его. «А есть ли у меня семья?» – думает он. И с горьким откровением признается самому себе: они с Даренкой почти чужие и, наверное, не станут родными никогда. Может быть, проблема в огромной разнице в возрасте? Как ни крути, а он и Даренка принадлежат к разным поколениям, между которыми – пропасть…
Королек подает машину к обочине, какое-то время сидит, откинувшись на спинку сиденья и сомкнув ресницы.
Потом набирает номер Пыльного Опера.
– Привет. Я тут маленечко поразмышлял, предпринял кое-какие шаги… Слышишь меня?
– Слухаю, – басовито отвечает опер, изумляя Королька необычайной для себя интонацией. – Продолжай.
– Продолжаю. Меня изводил один вопрос: кто убил Петюню, любовника Веры Усольцевой? Похоже, он кого-то шантажировал. Но кого? Уж точно не психбольную жену Старожила! Попытался разобраться. Теперь докладываю результат, который уже ни на что, собственно, не влияет. А именно: Петюню грохнул Штырь.
Оказывается, лет пятнадцать назад Штырь вовсю приударял за Верой и даже сватался к ней (что, кстати, доказывает, насколько мал наш городишко). Усольцева категорически отказала. После Старожила она панически боялась зеков, да и Штырь как таковой не вызывал положительных эмоций. Однажды она поведала Петюне о незадачливом ухажере: как ни крути, любому мужику приятно сознавать, что его женщина отвергла кого-то, пусть даже конченого урку. Значит, во-первых, она пользуется спросом. Во-вторых, и его, мужика, статус как бы повышается: ему-то она не отказала.
А дальше, думаю, дело обстояло так. Однажды Штырь увидел Даренку и поразился ее сходству со Старожилом. И (как бы между прочим) рассказал о своем наблюдении Миле – он же был ее придворным шутом. Скорее всего, к этому времени Мила уже расправилась с Лолитой, и ее кровожадная ревность жаждала новых жертв. Она наняла сыщика, и тот разведал о Вере и Даренке.
И все же оставался без ответа главный вопрос: с чего это вдруг Петюня заподозрил Штыря? Как он догадался, что Штырь убил Веру (или причастен к убийству)?
Я побеседовал со стариком, соседом Петюни. И тот – после наводящих вопросов – припомнил, что Петюня незадолго до смерти Веры как бы между прочим рассказал ему об одном маленьком эпизоде. В Верин овощной комок заглянул Штырь. Подмигнул зловеще, ухмыльнулся и заявил: «Я к тебе тогда по-честному, а ты… Теперь пеняй на себя». Перепуганная Вера не решилась сообщить об этом визите бабе Насте, у той слабое сердце. Поведала Петюне. Петюня дико разозлился, собрался Штырю морду бить, потом успокоился и о своем желании благополучно позабыл. И лишь спустя время – кстати, не без моей помощи – припомнил этот странный инцидент. И решил потолковать со Штырем. Чем закончилась встреча, тебе известно.
И все же, думается, вряд ли Петюня собирался шантажировать Штыря. Если бы он подозревал, что Штырь – убийца Веры, наверняка бы поостерегся общаться с душегубом. Но – зачем же тогда связался с таким криминальным типом? Эту тайну, как принято говорить, он унес в могилу.
Кстати, представляю, с каким злобным ликованием Штырь убивал Веру, мстя за свои отвергнутые чувства! Да еще получил за душегубство немалую сумму от сумасшедшей Милы. Которая, кстати, мстила мужу за его женщин, прошлых и настоящих. Месть, месть, месть… Не слишком ли много на этой земле мести и неутоленной злобы?
– Спасибо за информацию, – низким голосом произносит опер. – Хоша она и туманная. Фактов не хватает и с логикой туговато. Но – спасибо… Ну, ты… енто… не забывай скромных оперов. Ты же у нас вроде добровольного помощника полиции. Ну и мы, ежели чего, подмогнем, не сумлевайся.
«Господи, – думает Королек, – да ведь опер пытается подражать Акулычу!»
– Извини, но я завязываю с сыском. Решительно и бесповоротно. Амба! Пора, как говаривал некий плутишка, переквалифицироваться в управдомы! Отныне становлюсь пресным, занудным обывателем, буду разгуливать дома в старом халате и окочурюсь от переедания… Бывай!
Засунув телефончик в задний карман джинсов, Королек берется за руль. «Копейка» пролетает центр города – и оказывается на окраине, застроенной низенькими, в основном, желтоватыми домишками.
Он вылезает из машины у своего нынешнего дома и тревожно озирается, точно не сразу понимая, где находится.
Судьба, совершив предназначенный круг, вернула его в прежний двор, и предстоит все начинать с нуля.
Звенит сотовый.
– Поздравь, Королек, – он узнает голос Наташи. – Выхожу замуж.
– От души поздравляю. И попытаюсь угадать, кто твой избранник. Если не ошибаюсь, я видел его у Финика. Не подполковник, другой… Он?
– Ты прозорлив, как всегда.
– Вы будете чудесной парой, – говорит Королек, чувствуя неожиданную грусть.
– Прощай, Королек, – тихо произносит Наташа. – Будь счастлив.
– И тебе счастья, Наташа…
Королек собирается сунуть трубку карман, но она неожиданно трепещет и трезвонит в его руке.
– Да… енто… позабыл сказать, – тем же натужным голосом, отдаленно напоминающим басок Акулыча, мямлит Пыльный Опер. – Ежели, конешно, тебе интересно. Похоже, замочили Старожила «южане». Выходит, верно ты предполагал. Киллер – явный профи, шмалял из снайперской винтовки. Так что сообрази, какой уровень заказчика. Кой за какие ниточки мы подергали – ведут прямиком к «южанам». Но кто из них конкретный заказчик? – вопрос. И вообще… Ну, отыщем его, а сумеем ли за задницу ухватить?.. Вот то-то и оно. Сам понимашь.
– Ты заявлял, что Мила, жена Старожила, покончила с собой. До сих пор в этом уверен? Никто не помог ей отправиться в райские кущи?
– Поначалу и впрямь казалось, что тут самое натуральное самоубивство. Тапереча доподлинно известно: Милу траванул любимый муженек. Доказано фактами. И понять мужика можно… Ну, лады. Ты… енто… будь здоров. Не кашляй.
– До свидания, друг, – говорит Королек. – Еще раз огромное спасибо за то, что от смерти спас. Отныне я твой должник.
И, не дожидаясь ответа, отключает сотовый.
Он заходит в подъезд, отворяет дверь квартиры. В прихожей появляется баба Настя, следом, светясь янтарными глазами, – кот Королек.
– Есть будете? – спрашивает баба Настя.
Она обращается к Корольку на «вы», как к чужому, не будучи уверена, что отношения Королька и Даренки, живущих в гражданском браке, завершатся маршем Мендельсона. Даренка строго-настрого запретила ей заговаривать с Корольком о свадьбе, и она молчит, упрямо поджав губы.
Сейчас она не упускает случая похвалить внучку:
– Обед Даренка сама приготовила. Очень вкусный.
И в ее голосе помимо воли звучит осуждение: Даренка для тебя, дурака, старается, а ты до сих пор предложения не сделал!
Королек заходит в спальню (кот Королек – следом) и тотчас натыкается на встревоженный взгляд читающей книжку Даренки. Она сидит возле окна.
– Вот, хочу стать умнее. Чтобы быть не хуже твоей Анны.
Она произносит слова твердо, с вызовом, но в глазах остается смятение, едва ли не страх. За последнюю пару месяцев она стала нежнее, женственнее. Королек с изумлением замечает: в ее голосе появились интонации Анны, как будто она знала жену Королька и теперь подражает ей. Или это ему кажется? – она даже внешне начинает немного напоминать Анну. Прежде она коротко, под мальчишку, стригла свои жесткие черные волосы; теперь у нее прическа как у Анны.
– Где был? Можешь не отвечать, если это военная тайна.
– Никакой тайны, тем более военной. На кладбище. Повидался с отцом и Анной.
– Вот как… – Даренка закусывает губу.
– А еще был у Финика, – торопится продолжить Королек. – Он и Рыжая – славная парочка.
– Как мы? – спрашивает она, заглядывая ему в глаза.
– Как мы, – эхом, не слишком уверенно откликается он. – Кстати, Рыжая тормошит Финика, заставляет работать. А этот увалень отбивается, не хочет. Привык лодырничать.
– Правильно. Пускай кормит семью… Между прочим, – Даренка глядит отчаянными глазами на Королька, – и тебе следует подумать о каком-нибудь деле. Убеждена, ты можешь многого добиться. Потому что ты – особенный.
Королек только усмехается, не желая спорить.
– К тому же, – еще отчаяннее заявляет Даренка, – тебе больше ртов надо кормить…
