Ольга Баскова - Раб всех моих желаний
– Но ведь отец готов дать нам взаймы.
– А я не готов брать у него.
– И после всего этого ты считаешь именно меня упрямой?
Он снова обнял ее, и на этот раз она поддалась.
– Нет, просто нетерпеливой. Все будет хорошо. А сейчас мне действительно лучше уйти. Я устал.
Лиза пожала плечами, отстранившись от него.
– Иди.
– До завтра, любимая.
Девушка ничего не ответила.
Глава 22
Попрощавшись с Лизой, Владимир поймал такси, которое в мгновение ока донесло его до дома. Он и не ожидал, что так сильно соскучится по родным стенам. Усталость брала свое, и поэтому он быстро разделся и юркнул в постель. Неизвестный шантажист никак не выходил у него из головы. Гоголев понимал: чем скорее он разделается со своим незнакомым обидчиком, тем скорее окунется в ту жизнь, о которой раньше не мог и мечтать. Писательская слава! Красавица жена, дочь богатейшего человека! Простой журналист будет иметь все, что захочет. Правда, лишь при удачном ходе событий, только в том случае, если ему удастся расправиться с шантажистом, и тогда возникнет еще одна проблема: рукописи Дианы уже закончились, имеются только путаные черновые наброски, из которых ему будет не под силу сварганить хороший роман. Придется придумать, как именно стоит поступить. А вообще, если Степанов уже сделал ему имя, у него масса поклонников, готовых сжевать любую его книгу, пусть издатель кинет им и его первый, неудачный, по мнению Авдоляна, роман. Неужели его не проглотят? Многие понимающие люди говорили ему: главное – популярность, а потом корми читателей чем угодно. Эти мысли успокоили Гоголева, и он блаженно заснул. Завтра ему предстоял трудный день. Во что бы то ни стало надо узнать имя шантажиста.
* * *Владимир специально не завел будильник, чтобы хорошо выспаться и прекрасно выглядеть. Он встал, принял холодный душ, с аппетитом съел яичницу с ветчиной, облачился в дорогой летний костюм белого цвета и отправился в «Злато-банк». Судя по реквизитам, шантажист работал именно с этим заведением, и при правильном подходе к делу Владимиру должны были назвать координаты и имя этого негодяя. Сидевшая за перегородкой девушка вежливо улыбнулась вошедшему – она сразу узнала именитого писателя.
– Доброе утро, Владимир!
– Доброе утро, Лика. – Он прочел имя на ее бейджике.
– Чем могу помочь?
– Очень многим, если захотите.
Улыбка ее стала еще шире.
– С удовольствием! Я вас слушаю.
– Видите ли, Лика, – он старался быть убедительным, – несколько дней я пробыл в командировке в другом городе.
– Так, – кивнула девушка.
– Там я сдружился с одной компанией, которая дни и ночи напролет играла в карты.
Ничего не отразилось на ее лице.
– Ясно.
– Я проиграл немалую сумму денег и по реквизитам, оставленным мне одним человеком, отослал ему долг.
Лика не сводила с него глаз.
– И чем же я могу вам помочь?
– Сумма, как я уже подчеркнул, немаленькая, даже, скорее, большая, – как можно убедительнее вещал Гоголев. – А банковские реквизиты были написаны от руки на клочке бумаги. Я засомневался – дошла ли сумма до получателя?
Темные брови банковской служащей поползли вверх.
– Почему же?
– Потому что мы, к сожалению, не обменялись адресами. А вот вам и моя просьба, милая девушка. Нельзя ли по реквизитам узнать адрес этого человека? Из-за этих проклятых денег я уже вторую ночь сплю очень плохо.
Она покачала головой:
– Банк не выдает таких сведений.
– Даже за небольшое вознаграждение?
Теперь ее глаза смотрели сурово.
– Кому бы то ни было.
– А что же мне делать?
Ее лицо не выразило ни тени сочувствия.
– Думаю, если вам дали неправильные реквизиты, ваш приятель скоро сам с вами свяжется. Согласитесь, ему отыскать вас легче, чем вам – его.
Это было резонно, и Гоголев не стал спорить:
– Пожалуй.
Он повернулся и вышел из банка.
– Владимир! Сколько лет! Сколько зим!
Знакомый голос заставил его вздрогнуть. Высокий мужчина в черном костюме шел ему навстречу и улыбался во весь рот:
– Вот где довелось встретиться!
– Филипп, ты ли это?
– Он самый. Разве я так уж сильно изменился?
Мужчины обнялись. Гоголев был рад видеть Филиппа Стрельникова, своего старого приятеля. Когда Владимир работал в редакции военной газеты, Стрельников часто приходил к нему со своими статьями, в которых красочно описывался офицерский быт. Он служил на корабле и обожал службу, как родную мать.
– Ты в отпуске? – поинтересовался Гоголев.
Филипп покачал головой:
– Уже два года я – гражданский человек.
– Странно слышать это от тебя, – удивился Владимир.
Филипп взъерошил волосы.
– Ты прекрасно знаешь, сколько получают наши военные. У меня двое детей. На такие деньги семью не прокормишь.
– И как ты кормишь ее сейчас?
Глава Филиппа блеснули.
– Неплохо. Я работаю в службе безопасности этого банка. Платят прекрасно!
– Я рад за тебя.
Стрельников подмигнул ему:
– А ты у нас теперь – величина!
– Я так не считаю, – произнес Гоголев. – Слушай, а ты не мог бы оказать мне одну услугу? Хочешь – она будет оплачена. Думаю, твоим детям пара зеленых бумажек не покажется лишней?
Друг наклонил голову:
– Какая просьба?
Писатель замялся:
– Тебе придется нарушить…
Мужчина перебил его:
– Я люблю конкретность. Какая просьба?
– Понимаешь, я проигрался в одном городе одному неизвестному мне человеку. Он дал мне свои банковские реквизиты, но цифры размылись… А поскольку сумма немалая, мне хотелось бы узнать – точно ли он получил ее?
Филипп почесал за ухом. Узкие хитрые глаза его заявляли о том, что он не верит ни единому слову Гоголева.
– То есть ты хочешь, чтобы я узнал его адрес?
– Вот именно!
В лице приятеля ничто не дрогнуло.
– Давай реквизиты.
Спокойствие начальника службы безопасности поразило Владимира.
– Служащая отказала мне…
– Давай реквизиты, – уже более грубым тоном произнес Стрельников. – Это обойдется тебе в пятьсот долларов.
– Сколько?! – Гоголеву показалось, что он ослышался.
– Пятьсот, – спокойно повторил Филипп, – и не надо корчить из себя глухого. Несколько минут назад ты сам предложил мне вознаграждение.
Журналист поморщился:
– Но это же грабеж!
В руках Филиппа снова появилась бумага, на которой были написаны банковские реквизиты.
– На нет и суда нет, – парировал он. – Я, между прочим, рискую местом, добывая для тебя такие сведения. Так что выбирай.
Гоголев вздохнул. У него не было выхода.
– Согласен.
– Гони аванс.
Владимир не верил своим ушам. Он знал: Стрельников любит деньги. Получая гонорары за свои статьи, он требовал отчета за каждую копейку. Теперь его аппетиты непомерно возросли. Писатель достал бумажник и отсчитал двести пятьдесят долларов.
– Держи.
Приятель смахнул денежки в карман с ловкостью фокусника.
– Вот это другое дело! Завтра получишь адрес.
– Поверю на слово.
– Ну, бывай. – Филипп похлопал Гоголева по плечу, и у Владимира внутри все сжалось. Провожая глазами высокую фигуру бывшего военного, он напряженно думал: не приобрел ли он себе еще одного врага, еще одного шантажиста? Если это так, то Стрельников будет пострашнее того незнакомца. Такому всегда нужно много, и немедленно!
«Пусть достанет адрес, а потом подумаем, что делать с ним», – успокоил себя Гоголев и отправился в издательство. Сидеть в своей пустой квартире ему не хотелось. Лизин телефон молчал. Владимир понимал: она соизволит поговорить с ним только тогда, когда он предоставит ей новый дом. Но пока что такой возможности у журналиста не было.
* * *Арсен встретил его с распростертыми объятиями.
– Садись, дорогой. Чаю хочешь?
– Не откажусь.
Легким движением армянин нажал на кнопку электрического чайника.
– Твоя книга уже в продаже, слышал?
Гоголев кивнул:
– Мне сказала Лиза.
Авдолян улыбнулся:
– Степанов говорит: пошла так же хорошо, как и первая. Уже стоит в списках лидеров продаж.
Владимир не почувствовал никакой радости. Если бы друг знал, какая борьба ему предстоит, чтобы сохранить место под солнцем, которое он занял не по праву! Армянин заметил выражение лица приятеля.
– Ты, похоже, не рад?
Журналист выдавил улыбку.
– Просто я еще не оклемался после поездки.
– А-а-а…
Электрический чайник подал «голос». Авдолян разлил кипяток по чашкам, поставил на стол картонку с чайными пакетиками, положил пачку печенья.
– Не стесняйся.
– Спасибо.
Несколько минут они наслаждались ароматным напитком в полном молчании. Арсен первым прервал его:
– Знаешь, Степанов кое-чем недоволен. Он считает: ты слишком медленно пишешь. Романы небольшие по объему, однако срок написания книги почти в три месяца издательство не очень устраивает.
