Шарлотта Амстронг - Такой ненадежный мир
— Разреши мне увезти Кэй. — Отец страдал вместе с ней. — Она так рыдает. Сама не своя.
— Она возбуждена, — буркнул Сэм и опустил голову.
— Алэн, ради нее, — умолял Солсбери, — отпусти его.
— Я не могу.
— Это не выходит за рамки закона, — заметил Сэм. — Я плохо на нее действую. — Он скривился. — Естественно, она возбуждена.
— Она так... перепугалась, так ужасно перенервничала, — говорил Солсбери.
Сэм бросил взгляд в ту сторону, где Кэй рыдала в объятиях Алэна.
— Вот и объясните все нервами. Это вполне логично, не так ли? Что вы хотите от юного существа? — У него дрожали руки, и он спрятал их в карманы. — И всё равно она — умный ребенок. За нее не жалко погибнуть, ясно вам? Мужчине героического склада.
— Она так молода, — говорил ее отец, — и так запуталась. Ужасное испытание.
— Да, да, да. И романтическое, а я ее расстраиваю. Ей кажется, будто она мне чем-то обязана. Лучше отпустите меня.
— Кэй, дорогая.
Она отвечала ему рыданиями. Алэн смотрел поверх ее головы. — Линч, мы вас разыщем, — сказал Алэн.
— Ну конечно же. — Сэм выпрямился. — Это очень просто. Я буду неподалеку. Вы меня найдете. Примерно там, где хотите.
— Тогда убирайтесь! — рявкнул Алэн.
Сэм обернулся и посмотрел на дверь. С улицы просунулась голова Рейли.
— Линч хочет уйти, — сказал Алэн Дюлейн. — Думаю, мы можем его отпустить.
На лице Сэма появилось загадочное выражение.
Малыш Хохенбаум подполз поближе к крыше навеса, под которым стояла машина Сэма. Отсюда ему была видна дверь лачуги. Он не шевелясь лежал на холодной земле, но холода не чувствовал. Он вообще почти ничего не чувствовал.
Кэй слышала только свои бурные рыдания, но в то же время знала, что Алэн с кем-то разговаривает. Она чувствовала, как он кивнул.
— Тогда говорю вам — прощайте, — тихо-тихо, чтобы не слышала девушка, сказал Сэм. — Прощай, сестра. Ты была удивительна.
Отец робко протянул руку. Но Сэм стремительно вышел вон, быстро закрыл за собой дверь и очутился в кромешной тьме. Где-то во мраке притаилась темная туша, вся обратившаяся во внимание.
— Сэм, я ничего не могу понять, — сказал Рейли.
— Ничего, поймешь.
Сэм направился к своей машине.
Кэтрин рыдала.
— Успокойся. Все в порядке. Я понимаю. Успокойся, дорогая, — Алэн гладил ее по голове. — Теперь все позади.
— Он ушел, Кэй, — успокаивал ее отец. — Ну-ну, мы тоже скоро уедем. Тебе станет лучше. Мама будет...
— Ушел?
Она перестала рыдать и слышать их голоса. Она вслушивалась в то, что происходит за стенами лачуги. Ночь жила своими звуками: что-то ползло по крыше, во тьме плескалось озеро. У Кэй зашевелились волосы.
— Кто-то должен умереть, — сказала она и отпрянула от Алэна. — Ушел? Сэм ушел? Но он не должен этого делать! До прихода полиции. Вы ничего не понимаете!
Отец попытался ее задержать, но она увернулась, проскользнула мимо человека на крыльце. Она знала: Сэму одному нельзя уезжать. Где-то здесь болтается этот верзила.
Кто-то должен умереть!
Она знала это теперь, как знала тогда. Смерть бродила где-то рядом. Револьвер Сэма остался на столе. У него нет оружия. Его поджидает смерть где-то поблизости...
Нет, нет, он должен остаться. Должен сидеть за стенами, ждать охрану. Она будет держать его там. Как угодно. Хотя в ее распоряжении нет ничего. Слова тут не помогают. Слишком они неуклюжи, затрепаны, затасканы миллионами языков. Она устремилась к навесу, безрассудное маленькое сердечко, не испытывающее страха за собственную жизнь, но не желающее смириться с тем, что должна оборваться другая.
Она настигла его, когда он открывал дверцу машины. У нее было только одно оружие — собственное тело. Ладно же, она вступит в борьбу с витающей в воздухе смертью и будет сражаться с нею всеми ста пятнадцатью фунтами своей девичьей плоти. Если уж и это не поможет, тогда все.
Она бросилась прямо на него из кромешной тьмы, обхватила его негнущиеся скованные плечи, и это неожиданное прикосновение ее нежного, ласкового тела повергло его в изумление. Он коснулся ее плеча. Она ощутила нежное объятие его рук, исчезла эта мучительная отчужденность, их захлестнула целительная волна нежности.
«Так вот что такое безопасность, — пронеслось в ее мозгу. — Полная. Навечно. Это когда оберегаешь друг друга от боли, всегда... »
Но тут на выручку подоспел Алэн Дюлейн. Стук его каблуков по земляной дорожке разрушил гармонию. Вспыхнул фонарь. Его бесстрашный луч прорезал тьму, нащупал их сплетенные тела, и спала защитная пелена ночи.
Туша на крыше зашевелилась. Дуло револьвера Малыша, как змеиное жало, высунулось между ветхими черепицами и замерло в боевой готовности.
Как только была разорвана броня мрака, в воздухе зазвенела угроза, и у Сэма захватило дух. Он прижал ее руки по швам и прикрыл всю ее собой. Повернул и образовал вокруг нее прикрытие, широкое, как его кости, плотное, как его тело, и бренное, как его жизнь.
Револьвер выстрелил, тьму пронзил хриплый вскрик, луч света в смятении улетел прочь.
— Крыша! Крыша! — хриплым от волнения голосом завопил Рейли.
Малыш уполз, но его настиг мятущийся свет. С первого раза Рейли лишь ранил Малыша в руку. Вторым выстрелом он уложил его на месте.
В темноте Кэй медленно прижималась к холодному металлу машины, спину больно царапала ручка дверцы. Теплое слабеющее тело Сэма тянуло ее к земле.
ГЛАВА XXII
Проснувшись, Кэй тотчас же сердито сказала:
— Вы меня чем-то напоили. Усыпили.
— Пришлось, родная моя, — сказала мать. — Ты дома. Уже утро.
Кэй села в кровати, и ее захлестнула глубокая волна скорби.
— Он умер?
— Нет... еще, дорогая...
Кэй схватила маленькую ручку своей матери.
— Где он, мама?
— Успокойся, он в больнице. Неподалеку отсюда.
— Здесь? Так далеко?
— Кэтрин. — Лицо матери было искажено до неузнаваемости. — Родная моя, он умрет. По крайней мере, это вполне может случиться.
— Я знаю, мама, знаю. Я это знаю. — Она оглядела свою комнату. — Здесь все так странно. Не так, как раньше.
— В первое время тебе все будет казаться странным. Как и мне.
— Да, наверное. А у меня странный вид? Мама, ты-то понимаешь?
— Кое-что, — выдавила Марта. — Сыщик, который пришел со мной поговорить, нашел записку. Я не понимаю, я ничего не понимаю...
— Сэм... Сэм велел тебе передать... — она не закончила.
— Мне... мне он нравился, — сказала мать.
Кэтрин поцеловала ее.
— Который теперь час?
— Еще не поздно. Здесь Алэн. У тебя вполне нормальный вид, родная, не слишком странный.
— Я хочу встать. Мама, вы туда звонили?
— Только что папа звонил.
Она надела костюм, собираясь выйти в гостиную.
Алэн с отцом сидели в большой комнате.
— Тебе лучше? — Алэн был нежен. Предупредителен. — Теперь ты больше похожа на себя, — одобрительно кивнул он.
— Сэм не умер? — Он скривился от ее вопроса, от ее взгляда. — Что будет, если он выживет, Алэн?
— Я не знаю, дорогая, давай не будем...
— Что касается Амбиелли, то тут никаких затруднений возникнуть не может, — неуверенно начал ее отец. — Это случилось в порядке самозащиты, я это покажу.
— Хохенбаум мог бы кое-что рассказать, — возразил Алэн.
— Но он же мертв.
Алэн кивнул, она вздрогнула.
— Кэй, если Линч выживет, мы сделаем все возможное, чтобы уберечь тебя от всякого рода неприятностей, — сказал отец. — Но это сенсация. В газеты не заглядывай.
— Не буду. — Их взгляды встретились. Два взрослых человека, она и ее отец. Оба знали, что могут возникнуть неприятности.
— До сих пор мы...
Лицо Алэна помрачнело.
— Ты сказал, как я велела? — резко спросила она.
— Мы вообще почти не разговаривали с репортерами. Разумеется, мы в осаде.
Она села завтракать. Родители, хотя их руки непроизвольно тянулись к ней, удалились. Оставили их вдвоем с Алэном. Она попыталась что-нибудь съесть. Но не смогла прикоснуться к еде. Чашка чуть не выскользнула из ее пальцев.
— Принюхиваешься, откуда подует ветер? Умрет он или нет? — Она обеими руками зажала себе рот.
— Кэй, дорогая, — ласково начал Алэн, — мы все понимаем. Вчера вечером ты была немного истерична. Мы просто об этом забудем. Только, прошу тебя, больше не надо. Ты дома, дорогая. Теперь ты в безопасности.
«В безопасности?» — подумала она.
— И ты простишь меня, Алэн? Мою истеричность?
— Разумеется.
— И поймешь?
— Разумеется, я все понимаю, — буркнул он. — Сэм Линч убил человека, которого ты так боялась. Ты видела, как он это сделал. Конечно же, ты была ему благодарна.
— Это... великолепный шаблон, — медленно проговорила она, — но это не так. Понимаешь, он убил человека, которого боялся сам. Его заставила это сделать я, и он был мне благодарен. — Она взглянула на Алэна. Тот нервничал. — Я все еще истерична?
