Фридрих Незнанский - Конец фильма
— А Игорь Сабанов? Почему он покончил с собой?
— А почему ты решил, что это было самоубийство? — тихо спросил Антон. — Игоря убили.
— Кто?
Антон провел рукой по стриженой голове:
— Не я.
— А кто?
— Я уже сказал.
— Твой отец говорит — мудрому достаточно. А я ему на это — я немудрый.
— Игорь не мог себя убить, понимаешь. Это была глыба. Скала. Железо. Мы еще писюхами в лесу заблудились, заныли все. А он: я вас вытащу. Пацан, понимаешь?!
— Кто же его убил? Белоусов?
— Может быть. Не знаю.
— Некрасова с мужем?
— Может быть.
— Кто?
— Если бы я только мог знать…
Дверь открылась. Антон нервно обернулся.
Вошел охранник:
— Пора.
Антон поднялся:
— Отцу привет передавайте. Ему я посылку собрать не смогу…
— Передам.
— Значит, здоровье у него…
— Норма. Он молодцом, я же говорю…
— И ты ему поверил? — спросил полковник чуть позже.
— Я вообще доверчивый, — улыбнулся Грязнов.
— Знаешь, какая у нас тут любимая телепередача?
— «Санта-Барбара»?
— «Дорожный патруль». Приятно смотреть на мертвых москвичей. Вот че ты все с подковырками? Пришел бы по-простому, меня спросил.
— Я и пришел.
— У меня в зоне тысяча триста двадцать один человек. И ни один самый бандюган себя виноватым не считает. А этот интеллигентик… Не, он кого-то отмазывает. Я ж знаю, сколько раз он в палатку бегает. Грев, ясное дело.
— Кто?
— Бабки ему с воли шлют, он в столовку вообще не ходит.
— И за это он взял на себя вину? — иронично улыбнулся Грязнов.
— Поди угадай. И бабе его наверняка грев носят.
— Жене? А она не приезжала к нему?
— Никто к нему не приезжал. Ему тут и так курорт. Таких здесь в один день опускают. А этого даже не тронули.
— Почему?
— Бабки. Или он проплатил, или за него.
Грязнов посмотрел на часы.
— Пора, — встал он.
— Ты поездом?
— Не-не-не, самолетом, — замахал руками Грязнов.
— Теперь буду смотреть «Катастрофы недели», — широко улыбнулся начальник и дружески пожал руку Грязнову.
В аэропорту кого-то встречали.
Грязнов заторопился к выходу, но природное любопытство все время заставляло оглядываться.
Из зеленого коридора вышли солидные дядьки, остановились возле кучки репортеров, начали, перебивая друг друга, что-то рассказывать.
Грязнов уже было отвернулся, но вдруг, сделав замысловатый круг по залу, подошел к импровизированной пресс-конференции.
— Как Европейский парламент воспринял последнее заявление президента?
— Там людей с юмором мало…
— Скукота, одним словом…
— Обсуждались какие-то вопросы прав человека…
Грязнов достал из кармана диктофон и сунул его под нос самому представительному из интервьюируемых.
— Газета «На боевом посту». У меня вопрос к Аркадию Белоусову. Вы ведь представляете в Думе промышленную партию? Что вы можете сказать о нефтяном месторождении «Северное»?
Журналисты обернулись на Грязнова.
— Простите, какая газета?
— «На боевом посту». Печатный орган МВД.
— Грязнов? — спросил Белоусов.
— Точно.
— Мне нечего ответить на ваш вопрос.
— Совсем-совсем нечего?
У Белоусова ясно обозначились желваки на скулах.
— А что, собственно, вас интересует?
Журналисты ошалело вертели головами. Они почувствовали запах сенсации.
— Приватизация этого месторождения, в частности аукцион по ее…
Белоусов взял руку Грязнова с диктофоном и потащил за собой, расталкивая журналистов, обратно в зал VIP.
Грязнов не сопротивлялся. Да и бессмысленно было. Белоусов был косая сажень, хотя если б пришлось схватиться, Денис и сам с успехом навешал бы этому депутату фонарей, несмотря на всю его неприкосновенность.
Он дотащил Грязнова до роскошного кожаного дивана и разве только не швырнул на него.
— У кого служишь? — Он вынул сотовый телефон.
— Частное агентство.
— Кто там у тебя начальник?
— Я сам себе начальник.
Белоусов набрал номер на мобильнике:
— Мгм. Лидочка, здесь Белоусов, соедини-ка меня с Костей.
— Может, лучше сразу президенту? — посоветовал Грязнов.
Белоусов с интересом посмотрел на него:
— Костя? Аркадий. Слушай, что там у тебя творится?.. Да я не про Чечню. У тебя в МУРе сидит Грязнов и покрывает своего родственника. А это какой-то отморозок. Преследует меня, копает что-то… Этого тоже зовут Грязнов. Спасибо, Костя… Сейчас не могу. Созвонимся.
Белоусов спрятал телефон и спросил:
— Я ответил на твои вопросы?
— Да вы и не начинали. Вот, в частности, что вы можете сказать об убийстве Некрасова? Или о самоубийстве Сабанова?
Белоусов даже открыл рот.
— Тебе что, в глаз дать? — спросил он.
Грязнов обернулся — через огромное стекло за ними наблюдали репортеры. Камеры работали.
— А вы рискните, — хмыкнул Денис, кивая на окно.
— Хорошо, объясняю для дураков. Слушай, Грязнов. Я ни на какие твои вопросы отвечать не буду. И не потому, что я что-то скрываю, в чем-то виновен. Нет, не угадал.
— А почему же тогда?
— Потому что это были мои друзья. Ты можешь это понять?
У Белоусова дернулась щека, он развернулся и размеренной походкой пошел к выходу.
Всеми своими новостями Денис решил поделиться сначала с Лидским. В агентство он еще успеет, а домой тем более.
Жена Лидского, увидев Грязнова, схватила детей и потащила в дальнюю комнату.
— Пошли-пошли, ничего интересного…
Грязнов старался улыбаться. Лидский поманил его пальцем из кухни.
— Извини, я по-домашнему.
— Это вы извините. Я уезжал. Не смог…
— Куда ездил?
— В Инту. К сыну Петрова.
— Что узнал? — Лидский готовил чай, может, поэтому спрашивал рассеянно.
— Вам неинтересно? — спросил Грязнов.
— Почему, очень… Самолетом летал?
— Эдуард Николаевич, а вы чего меня искали?
Лидский поставил на стол чайник:
— Я?.. Чего искал?.. Сахар или варенье?
— Спасибо, да.
— А чего там копать, Денис? — вдруг словно проснулся хозяин. — Я поначалу чего-то купился, а вот давеча почитал снова, поглядел — нет, там дупель пусто.
Грязнов так и не пригубил поднятую чашку.
— Что значит — пусто? А аукцион? А убийство Некрасова? Мне кажется, тут такое закручивается.
— Антон тебе сказал, что не он убивал? — вяло поинтересовался Лидский.
— Нет, но намекнул…
— А…
— Начальник лагеря говорит: Антону кто-то платит…
— Кто?
— Неизвестно.
— А…
— Старик же не зря дал пленки Кириллу.
— А зачем?
— Вот и надо понять.
— Понять? «Намеки», «неизвестно», «мне кажется»… Что понять?
— Погодите, вы что, в сторонку?
— Ну почему сразу — в сторонку?.. У меня полно других дел. Да и ты, поди, свои запустил.
— Запустил.
— Ну вот и остановись, Денис, займись делом. Знаешь же, если не раскрутил по горячим следам, лучше не дергаться.
— Медведь был моим товарищем, — сказал Грязнов.
— Вот это тебе и мешает…
— Папа, — влетели дети, — а дядя — милиционер?
— Нет, дядя Бармалей.
— А он нас заберет?
— Зачем вы ему?
— Мама сказала, если будем себя плохо вести, нас милиционер заберет.
Грязнов даже не улыбнулся.
— Он все время о тебе спрашивал… — говорил Грязнов в трубку. Почему не веришь? Ты же все-таки его жена… Ладно, не буду… Когда?.. Сейчас? Я на Ленинградке. Минут через тридцать подъеду. Правильно, тогда и поговорим…
Он сунул мобильник в карман, но тот тут же запиликал.
— Грязнов… Что говоришь? Хорошая весть бежит быстрее серны? — Лицо Грязнова стало серьезным. — Даже так?.. Ладно, приеду — разберемся… У меня сегодня еще командировка. А завтра и дядька поостынет… Ладно, постараюсь сегодня…
Ксения была пьяной. Все время хихикала или вдруг начинала чуть ли не рыдать.
— А ты жук, Грязнов, сначала к соломенной вдове намылился, нет чтоб папашу навестить.
— Завтра.
— Завтра, завтра, не сёгодня, то ленывцям до лиця.
— Как-как?
— Украинская мова. Я ж три года во Львове проработала. Владею теперь иностранным языком… Он правда обо мне спрашивал?
— Да, — глядя Ксении прямо в глаза, сказал Грязнов.
— Я сука, Грязнов?
Денис пожал плечами.
— Я сука, — кивнула Ксения. — И дура. Мужа надо выбирать из своей среды. И из четверга и из пятницы… У актеров хоть полет какой-то есть, а эти биз-нес-мены — не жизнь, а резьба по дубу. Господи, Денис, как он напивался! Какие он мне сцены закатывал! Современный человек! «Не смей целоваться на сцене!» Ага! Представляешь? Отелло и рядом не стоял. Господи, как я его ненавидела…
— Ты по нему скучаешь, — сказал вдруг Грязнов.
