Валерия Вербинина - Сиреневый ветер Парижа

– Давай без церемоний, — предложил Принц. — У тебя, говорят, есть то, что мне нужно?

– Именно.

– Товар в хорошем состоянии?

– В отменном.

– Я изумлен, — пробормотал Макс. — Как ты тогда выжил?

– Не твое дело. — Голос Филиппа стал жестким.

Али стукнул по клавишам, переместился на стуле и шумно вздохнул.

– Значит, ты хочешь десять миллионов долларов, а? — поинтересовался Макс.

– Двадцать, Принц. Я хочу двадцать. — Филипп хохотнул. — И не долларов, а евро. Мы живем в объединенной Европе, вот так-то.

Макс нахмурился. В принципе, он мог позволить себе быть щедрым, но он терпеть не мог, когда с ним торговались.

– Ты ведь знаешь, я бы не дал двадцать миллионов евро даже за свою задницу, старик.

– Мы так решили, Принц.

– Мы?

– Тебя удивляет, что я не один? Один бы я точно не справился, не буду врать. — Голос стал заискивающим. — Пойми, нам было очень тяжело отыскать ее. Ты же знаешь, какая она. На нее нелегко найти управу…

«Не подстава… Точно. Обыкновенная искренняя жадность… чисто по-человечески…»

…И он все же разозлился, подумав, что Веронику сумело поймать именно это ничтожество. Всю жизнь сражаешься с гигантами, с такими махинами, как ЦРУ или МИ-6, а губит тебя какой-то муравей. Даже не муравей, а так, тьфу, полное убожество.

– Дополнительные затраты? — пробормотал Макс. — Ладно, сегодня я добрый. Десять миллионов или двадцать, долларов или евро — какая разница?

– Для тебя — никакой, — пролаял Филипп. — Так решено?

– Решено, — хмыкнул Макс. — Позови ее.

– Что?

Максу показалось, что Филипп всполошился. Ему это не понравилось.

– Я хочу поговорить с ней. Перекинуться парой слов, понимаешь? По старой дружбе.

Филипп колебался. Наконец он буркнул:

– Ладно. Я перезвоню через…

– Никаких перезвоню, — отрезал Макс. — Прямо сейчас.

В трубке наступила тишина. Лейла, присев на край стола, подкрашивала губы. Неожиданно Макс услышал на том конце провода чье-то дыхание.

– Привет, Вероника, — выпалил он. — Это я, Макс.

Его собеседница шмыгнула носом.

– Привет, красавчик. — Голос был вызывающе недружелюбен.

– Франция, столичный регион, — пискнул Али. — Совершенно точно. Еще немного, и…

– Кудесник, — пробормотала Лейла, в круглом зеркальце проверяя, не размазалась ли помада. На самом деле она старалась не упустить ни слова из разговора.

– Тебе не следовало меня продавать, — сказал Макс. — И притом так дешево.

– В следующий раз убью тебя бесплатно, — съязвил голос. — Я перехожу на чистую благотворительность.

Макс одобрительно фыркнул. Что ни говори, а мужество всегда достойно восхищения.

– Другого раза не будет, Вероника, — шепнул он вкрадчиво.

– Поживем — увидим, — отозвалась его собеседница.

– Филипп на тебя очень насел? — осведомился Макс, чувствуя, что пора менять тему разговора.

– Нет. Так, попугал немного пушкой.

– Ее напугаешь, — пролаял Филипп, очевидно, отобравший трубку. — Ну так что? Убедился, что это она? Если бы ты ее видел так, как вижу я, ты бы не сомневался. Могу фото тебе прислать, кстати…

– Не стоит, — холодно ответил Макс. — Я распоряжусь насчет денег. Тебе скажут, куда ее привезти. И без шуток, понял?

– Когда мне ждать звонка?

– Через час.

Он нажал на кнопку отбоя и повернулся к Али.

– Он в пригороде Парижа, — поспешно сказал тот. — Звонил через компьютер, и хотя он позаботился о том, чтобы запутать следы…

– Ты можешь точно сказать, где он сейчас?

– Если бы я знал, я бы сказал. Но… — Он развел руками.

– Неважно, — угрюмо бросил Макс. — Значит, так. Яз! Ты отвечаешь за обмен. Насчет денег я распоряжусь. Возьми с собой десяток человек — так, на всякий случай. Доберетесь до Парижа, заберете Веронику и доставите ко мне — живой. Ясно? Обмен совершите в каком-нибудь безлюдном месте, которое вы контролируете. Впрочем, что мне тебя учить…

Сухощавый высокий Яз только кивнул.

– А то дело, Макс? Как насчет него?

– Продолжайте им заниматься. Как только произведете обмен, присоединяйтесь к основной парижской группе. Я прибуду позже.

Когда Яз готовился отбыть со своей командой, Лейла подошла к нему и вполголоса передала новый приказ: Веронику Ферреро ни в коем случае в живых не оставлять.

Глава двадцатая

Кажется, он отличный малый. Надеюсь, мне не посчастливится познакомиться с ним.

Кабинет дивизионного комиссара Бертье накануне днем

– Ты что-нибудь слышал об этом Саразене? — спросил Миртиль у Клемана, когда они поднимались в лифте.

Клеман немного подумал.

– Слышал, — без особого энтузиазма признался он.

– А что? — осведомился Миртиль.

Клеман подумал еще немного.

– Саразен — сволочь, — изрек он наконец. — Но дело свое знает туго.

Очевидно, даже слишком туго, думал Миртиль, если заставил плясать под свою дудку даже комиссара Бертье, который не любил вмешательства посторонних в сферу деятельности своих подчиненных.

– Он занимался Принцем, — выдавил из себя Клеман, когда они шли по коридору к кабинету шефа.

– А Вероника Ферреро?

– Это была его идея — использовать ее.

Миртиль поморщился. Было похоже, что у них отнимают дело. Правда, непонятно, почему вдруг такая спешка и все эти вызовы на ковер. С ними явно можно было подождать.

С первого же взгляда на шефа Миртиль заметил, что он нервничает. Кроме него, в кабинете сидел какой-то тип с бритым черепом, смахивающий не то на сутенера, не то на психа.

– Прошу, — сказал Бертье. — Инспектор Миртиль, инспектор Клеман. Э… месье Саразен.

Бритый сутенер поглядел на протянутую руку Миртиля, потом с наглым прищуром ему в лицо. Миртиля было нелегко вывести из себя, но он все же вспыхнул. Задело его и то, что Саразен даже не потрудился подняться при их появлении. Молодой инспектор пододвинул к себе стул, сел и вопросительно посмотрел на начальника. Клеман, которому явно было неловко, остался стоять.

– Итак? — спокойно сказал Миртиль.

Бертье заерзал на месте. Про него говорили, что он чиновник до мозга костей, но своих людей в обиду не дает. Несмотря на это и на другие хорошие черты, его не любили, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. У него было широкое маловыразительное лицо, узкий рот, аккуратная стрижка. Когда он бывал не в настроении, то немного смахивал на надутую жабу, когда случалось наоборот — на обыкновенного чиновника пятидесяти четырех лет от роду.

– Что вам известно о Веронике Ферреро? — в лоб спросил сутенер, сузив глаза.

– Ничего, — убийственно вежливо отвечал Миртиль, — кроме того что вы — ее лучший друг.

Клеман кашлянул в кулак, чтобы скрыть усмешку. Бертье посерел так, словно только что обнаружил, что уселся на дикобраза, страдающего особо опасной формой бешенства.

– Давайте без колкостей, господа, — плаксиво сказал он. — Господин Саразен хочет знать, имели ли вы дело с этой особой, и если да, то при каких обстоятельствах.

– Не имел и ни при каких, — отвечал Миртиль спокойно. — А в чем, собственно, дело?

Саразен забарабанил пальцами по столу. Он знал таких людей — если они упрутся, то будут стоять на своем до конца.

– Ладно, — махнул он Бертье. — Покажите ему.

Бертье с облегчением вздохнул и протянул Миртилю через стол какой-то документ. Это был замызганный испанский паспорт. Миртиль открыл его, и его светлые брови поползли вверх.

– Это еще не самое интересное, — заметил Саразен. — Листайте дальше, там есть приписка лично для вас.

Он со злорадством наблюдал, как недоумение на лице Миртиля все возрастает.

– Где вы это нашли? — наконец спросил блондин.

– О, — вкрадчиво сказал Саразен, — это целая история. В одном нищем квартале, где вы, господин комиссар, — он сверкнул глазами в сторону Бертье, — наверняка никогда не бывали, в замызганном доме, в довольно убогой квартире жили-были… — он залихватски прищелкнул пальцами и многозначительно блеснул глазами — один труп и один полутруп. Возле последнего и лежал этот паспорт.

– Кто такой Дидье?

– Труп номер два. Его нашли сегодня днем на помойке. — Бертье как раз подносил к губам чашку с кофе, когда Саразен добавил как бы невзначай: — Представляете, крысы объели ему ухо и нос.

Бертье переменился в лице и поспешно поставил чашку на стол.

– А татуировщик, который тут упомянут? — продолжал Миртиль.

– Гийом Жуше. Нашли только его руку и ногу, но тем не менее опознали. У него в детстве случился специфический перелом кости, и благодаря этому…

Миртиль сложил паспорт и отдал его начальнику.