Игорь Христофоров - Работорговец (Русские рабыни - 1)
Охранник, наконец, опомнился и метнулся к девушкам, но Слон остановил его взмахом руки.
-- Это их дело!
Черная туша охранника замерла над дерущимися и показалась Слону статуей властителя смерти Аида. Скульптор, который помог ему обставить гостиную, объяснил в свое время, каких богов он хочет здесь разместить. В его цветном каталоге, то ли немецком, то ли итальянском, был и Аид, черный, мрачный и огромный, словно бы вмещающий в себя горе всех умерших. Скульптор тогда отговорил Слона ставить такую статую в пантеоне, но сейчас она все равно появилась, и Слон ощутил какой-то жуткий холод в душе.
За кем пришел Аид? За чьей жизнью? Его невесты, Ольги или его самого?
-- Что тут у вас? -- прохрипел у плеча низенький Зуб, и Слон почувствовал облегчение: пришел тот, кто должен был умереть быстрее их всех. Вакансия оказалась занята. Аид мог уйти.
-- Разбираются, кто из них больше меня любит.
-- А эта, сверху, кто?
-- Подруга моя... Бывшая... Из пацанок... Ольга... Она из-за "колючки" свалила, -- сказал и поймал себя на мысли, что как бы хвастается ею.
Это было странно. В своем сердце он уже давно поставил на Ольге крест и более, чем просто пешкой в игре, использовать ее уж и не мыслил. И теперь вот...
-- Хор-рошая девка! -- восхитился старый.
В его глазах вспыхнул, казалось бы, умерший свет.
-- А ну, позови ее! -- приказал он.
Охранник поймал жест Слона и тут же поднял сцепившуюся парочку с пола, разодрал и, оттолкнув его невесту на диван, в обнимку потащил Ольгу к лестнице. Он видел в ней лишь девчонку и потому не обратил внимания, что одна рука у Ольги все-таки свободна. А она, выбросив из кулака вырванные космы светлых волос, снова сжала пальцы в хоть и маленькую, но по ярости -стальную гирьку и с замаха врезала ею между ног охраннику. Тот охнул и, ослабив объятие, согнулся в поклоне.
Ольга метнулась к лежащей на диване и затравленно дышащей сопернице, схватила по пути массивный бронзовый подсвечник и махнула им как саблей сверху вниз. Девушка катнулась вправо, и подсвечнил пропорол острым шипом завитушки-веточки велюровую обивку дивана. Девушка посмотрела на вновь взлетевший в руке соперницы подсвечник и почувствовала, что еще раз откатиться она уже не сможет. У нее если и осталось сил, то только на то, чтобы закрыть глаза. И она закрыла их. А когда прошли секунда, две, три, а боли от удара все не было, она с трудом разжала их и увидела, что охранник все-таки успел схватить занесенный вверх подсвечник, вырвал его из рук Ольги и, заломив ей руку за спину, просто-таки потолкал ее перед собой к лестнице.
-- Ты что, с ума сошла? -- встретил ее на балконе Слон.
Встретил вопросом издалека, но, когда она подошла почти вплотную, ощутил, как похолодело все внутри от вида ее окровавленного лица, и понял, что вот так, вблизи, он бы ей такого вопроса не задал.
-- Я тебя... А ты мною... Я тебя... -- хрипела Ольга и никак не могла остановить пульсирующий, мечущийся взгляд.
Под черепом у нее, казалось, от уха к уху камнями катались какие-то жуткие звуки: и стон, и визг, и вой, и писк одновременно. Это очень походило на то, как оркестранты перед концертом настраивают инструменты.
-- Вызови врача, -- хрипло посоветовал из-за плеча Слона Зуб.
-- Давай, исполняй! -- крикнул Слон охраннику, и тот, освободив руку Ольги, тяжело, по-бычьи загрохотал по лестнице.
Ольга провела рукавом засаленной джинсовой куртки по лицу, на котором уже не осталось и следа от того макияжа, что не меньше часа делала ей Ирина. Провела так, словно стирала не кровь, а дождевые капли.
-- Что ж ты, сука?! -- спросила она, сощурив свои разные глаза и сделав их одинаково яростными. -- Ты ж обещал ждать. Обещал?
-- Обещал, -- неохотно ответил Слон.
В эту минуту ему очень хотелось, чтоб, раз уж Зуб решил помирать, то сделал бы это сейчас, прямо на балконе.
-- Обеща-а-ал, -- протянула Ольга. -- А сам, падла?
-- А ты как... ну, из-за "колючки"? -- вообще не знал он, что говорить.
-- По воздуху, -- зло ответила Ольга. -- Я теперь с нечистой силой знаюсь. И она мне крылья дала. На них и перемахнула через забор. К тебе, коз-злу!
-- Ну, ты не храпи*, старуха! -- воспрянул Слон. -- Чего ----------*Храпеть ( блатн. жарг.) -- запугивать. притащилась? Кулаками махать? Ты знаешь, сколько телевизор стоит, который ты разбабахала?
-- Ты о чем меня, гад, просил? -- наклонила она голову к плечу. -Забыл? Или напомнить?
Слон обернулся к Зубу, нехотя пояснил:
-- Нам поговорить надо. С глазу на глаз...
-- Валяй, -- разрешил Зуб.
Ольга и Слон пошли в кабинет, и Зуб, глядя на спину маленькой, с жидкими растрепанными волосенками девчонки, впервые пожалел, что родился на сорок лет раньше.
12
От шахтера опять разило водкой. Может, просто пот у него так пах?
-- А-а, пришел-таки! -- радостно встретил он Мезенцева. -- Заходи в мой дворец.
"Дворец" оказался приземистой избушкой почти на курьих ножках. Во всяком случае, даже Мезенцев бы, наверное, смог ее вручную развернуть "к себе передом, а к лесу задом": саманные стены, узенькие, с рамами в одно стекло окошки, низкий, пещерным сводом давящий потолок, скрипучие полупрогнившие некрашеные доски пола.
-- По пять капель? -- протянул он бурый кулак с восхищенно поднятым большим пальцем и торчащим в сторону гостя мизинцем с черным ногтем. -Чисто символически...
В морпехе Мезенцев знал одного майора, который всегда начинал "чисто символически", а заканчивал полной бессознательностью. И хоть шахтер на майора внешне был не похож, даже "по пять капель" принимать не хотелось.
-- М-да? -- удивленно покомкал маленькие губки шахтер, совершенно не зная, что же еще предложить гостю. -- И свежину, гад, сожрали... А то, что осталось, жена продала. Долги хоть вернули. Вот, -- нет, он определенно не знал, что же еще предложить гостю, пока не догадался назвать себя: -Иван, -- и протянул ту же кисть, которая еще совсем недавно изображала из себя подобие кружки.
Мезенцев представился и уже одним этим опечалил Ивана.
-- Так ты ме-е-ент? -- протянул он таким тоном, каким оценивают дома принесенный с базара бракованный товар. -- А чего ж без формы?
-- Не выдали еще, -- смутился Мезенцев. -- Вообще-то, я морской пехотинец... Вернее, был... Уволился вот, и теперь, значит, в милицию...
-- Ну-у, морпех -- это сила! -- в глазах Ивана бракованный товар стал смотреться чуть лучше. -- А я, знаешь, где служил? -- и заторопился, быстрее заработал своими миниатюрными губками, так подходящими к его маленькому сморщенному личику. -- Про это один анекдот есть. Американский шпион, значить, строчит в ЦРУ доклад про нашу армию. "У них, -- пишет, -есть род войск -- "голубые береты". Так один "голубой берет" стоит трех наших "зеленых беретов". И еще есть "черные береты", -- Иван показал на Мезенцева. -- Так один "черный берет" стоит пяти "зеленых беретов". А еще у них один род войск есть. Так там вообще такие звери служат, что им даже оружия не выдают. Стройбат называется", -- и задергал лысеющей головкой под тихие носовые смешки.
Улыбкой Мезенцев отблагодарил Ивана за анекдот "с бородой" и одновременно, сам того не зная, еще больше расположил его к себе. Бракованный товар быстро превратился в фирменный.
-- В стройбате я и служил, -- сказал Иван о том, что уже и так было ясно. -- Старшим лопаты... А все потому, что судимость имел. Хоть и условную, а все-таки... Так, может, чайку?
-- Хорошо, -- согласился Мезенцев, хоть и не чаи распивать пришел он к шахтеру.
-- А что, твой сосед дома? -- спросил он Ивана, усиленно ищущего по полкам шкафчика пачку чая.
-- Какой сосед? -- не понял тот.
-- Ну, что дворец строит...
-- Витька, что ли? -- спросил Иван с недоумением. Видимо, для него не знать этого Витьку было равнозначно тому, чтобы не знать Пушкина или Ельцина. -- Конечно, дома. По утряне сегодня на своих "мерсах" прикатил...
-- На чем? -- не разобрал Мезенцев под грохот передвигаемых Иваном на полках пустых жестяных банок.
-- На "мерсах"... Ну, машины такие толстые! -- развел он руки, показывая, насколько они "толстые". -- Миллионерские...
-- А он что, коммерсант или банкир? -- не унимался Мезенцев.
-- Ну, ты даешь! -- Иван мешком сел на некрашеную деревянную скамью, стоящую под шкафчиком. -- Ты ж мент, а не знаешь! Витька Прислонов -- это ж вор в законе!
-- А почему ж не посадят, раз вор? -- удивился Мезенцев.
-- Не-е, ну ты вообще даешь! -- хлопнул Иван ладонями по латкам на коленях брюк. -- Вор в законе -- это ж как царь. Он не ворует, не убивает. Он только правит. Это раньше, говорят, от него требовалось раз в годок самому пошустрить, а теперь и это не обязательно, -- Иван подумал что-то свое и все-таки решился высказать и это, но почему-то только после того, как оглянулся на свои подслеповатые оконца: -- Вор в законе теперя покруче банкира будет. Денежки у него общаковские все в деле крутятся, людишки, которые на подхвате, где бизнесуют, а где и соперников постреливают. Чтоб им, значить, поболе доставалось. А он... Да ты за дом-то мой зайди, позырь на его хоромины!
