Татьяна Батенёва - У ангелов нелетная погода
Девочка пропала, Лариса пропала, и он сам пропал, криво ухмыльнулся Илья. Что еще можно сделать для женщины, которая ни на гран не рада тебе, не хочет разговаривать, не принимает твое сочувствие?
Он попытался проанализировать события последних дней: возможно, что-то упущено, какие-то действия нужно было бы предпринять еще? Но голова отказывалась работать, «вот и все, вот и все», – крутилось в ней заезженной пластинкой…
Перебрал заново разговор с этой, как ее… Машей, да, Машей. Ее голос звучал удивительно бодро, даже оптимистично. Неужели она на что-то надеется? Или просто валяет дурака перед Ларисой, чтобы поддержать ее?
Илья вылил остатки виски в стакан, проглотил, как воду, не заметив…
Вот девочка и поквиталась с ним… Даже после того, как он отступил, уступил ей мать. Он ясно припомнил, как ненавидяще кривились ее губы, когда он пытался как-то общаться, разговаривать. Отвечала односложно, уходила в свою комнату, демонстративно закрывая дверь.
Неужели он делал что-то не так, неужели можно было растопить этот подростковый соленый лед, пробиться к пониманию? В памяти ясно всплыл эпизод: он пришел пораньше, Ларисы не было дома. Аня, как всегда, сидела перед ноутбуком.
– Привет! – Он заглянул в открытую дверь. – Как дела?
Она не ответила.
– Ань, как дела, спрашиваю? – Он проявил настойчивость.
– Я смотрю фильм, – сухо ответила она. – Что-то нужно?
– Да нет, собственно, ничего не нужно… – Илья постоял несколько секунд. – Просто пытаюсь понять, за что ты меня так ненавидишь?
– Я? Ненавижу? – посмотрела насмешливо, оторвавшись от экрана. – Чего это мне вас ненавидеть? Это слишком сильное чувство, ненависть.
– Значит, я даже такого сильного чувства не заслуживаю? – Он-то, дурак, еще пытался превратить все в шутку.
– Не знаю… – Она снова уставилась в экран. – Мне это как-то неинтересно. Закройте дверь, пожалуйста!
Ушел, не сказав ни слова. А может, надо было поговорить откровенно, объяснить, что он любит Ларису, что это навсегда, что готов понять и принять и ее, Аню, если она попытается сделать хоть малюсенький встречный шажок… Ведь ему казалось, что все ясно само собой, что постепенно наладится без специальных усилий.
Неужели ошибался? И теперь расплачивается за эту ошибку? Чего-то не понял или не знал про отношения с девочкой?
Он рос в семье, которую тоже нельзя было назвать обычной. Отец, профессор юриспруденции, был намного старше матери. Она, старательная аспирантка, вышла замуж за сорокалетнего доктора наук не столько по любви, сколько из безмерного уважения и удивления его настойчивыми ухаживаниями. Но это Илья понял уже много позже, когда вырос. А в детстве материнский трепет перед отцом казался ему естественным. «Папа работает!» – шепот матери, осторожно закрывавшей стеклянную дверь в кабинет, сопровождал его жизнь, как непременное утреннее какао или ежедневные занятия языками – английским и немецким.
Мама же была мягкая, тихая, карьеру юриста она безропотно поменяла на заботу о нем, Илюше, и услужение отцу. Чистота, свежие отглаженные рубашки, обеды, приготовленные по всем правилам диететики… Пожалуй, его детство можно было бы считать счастливым, если бы не этот постоянный шепот. Да он, в сущности, никогда и не слышал, чтобы мама разговаривала в полный голос, вдруг подумал Илья.
Отец никогда не шутил с нею, не говорил теплых слов, не улыбался. Благодарил сухо и односложно, иногда прикасался губами к ее лбу – мать при этом умиротворенно закрывала глаза.
И с сыном он был суховат и скуп на проявления чувств. Правда, он всегда внимательно выслушивал все его вопросы и просьбы. Если они были, по отцовскому мнению, разумные: нужна такая-то книга, необходимо купить новую пару лыж, из старых он вырос, требуется совет для написания реферата по истории – то выполнял их охотно и быстро. С видимым удовольствием играл с Ильей в шахматы, даже, похоже, радовался, когда начал проигрывать. Но никогда не разговаривал с сыном просто так – о спорте, кино или там о девочках…
Умер отец, когда Илья заканчивал университет. Пышные по тем стандартам похороны он помнил плохо. Запомнилось только неожиданно большое количество сочувственных телеграмм и венков. Мать после этого начала болеть и угасла так же тихо и незаметно, как жила. А ведь ей, осенило Илью, тогда было всего сорок семь лет! Сейчас он уже почти ровесник ей…
Его взгляд упал на шахматную доску. Начатая еще неделю назад сложная шахматная задача так и осталась нерешенной. Да, завтра ровно неделя, как ему позвонила Лариса… Он дернул ногой, и фигуры на доске сдвинулись, некоторые упали.
Чего же он добился за эту неделю, пытаясь разрешить загадку Аниного исчезновения? Ничего! Все его предположения оказались несостоятельными. Ни Ларисины дела в издательстве, ни контакты девочки в последние месяцы не таили в себе ничего опасного. Конечно, он знает далеко не все, но предположить что-то совсем экстраординарное и не может – для этого надо знать гораздо больше того, что знает он. Какие фигуры стоят за этой злобной провокацией?
Он посмотрел на доску: вот она, безутешная белая королева, – Лариса. Отчаянная белая пешка, которая первой лезет в драку, – Аня. Кто он сам? Пустоголовый белый король или отчаянный рыцарь-офицер? Ларисины подруги – надежные ладьи… Анины подружки и мальчики – старательные белые пешки… А кто же играет на черной стороне? Кто там король, кто королева? И самое главное, кто – темная лошадка, организовавшая это похищение?
Илья снял с доски черного коня, до боли стиснул его в пальцах…
Встал, походил по пустой квартире, натыкаясь на косяки. Тот, кто знал, что именно в этот день и час Лариса и Аня появятся в Турции… А кто мог это знать?
Турагентство! Как же эта мысль не пришла ему в голову сразу? Наверняка знал эти подробности тот, кто оформлял им ваучеры и заказывал билеты! Какой же он болван! Нужно немедленно узнать, где Лариса покупала путевки! Его взгляд поблуждал по комнате, пока отыскал циферблат старинных напольных часов. Так, час ночи! Разница во времени – один час, значит, там сейчас полночь. Лариса наверняка еще не спит. Он набрал номер:
– Алло, добрый вечер! Маша? Это Илья Вагнер. Ларису можно?
– Ларису… – Голос Маши помедлил. – Илья, к сожалению, Ларису увезли в больницу. Стало плохо с сердцем. И меня пока к ней не пустили…
– Так. – Илья крепко потер лоб. – А как… Что, собственно, произошло?
– Вечером она пошла в ванную. – Маша старалась говорить спокойно и четко. – Видимо, ей стало плохо, она упала. К приезду скорой уже пришла в себя, только не говорила… Ну, вы же понимаете, шок, напряжение, это ожидание новостей… Врач сказал, что ей нужен полный покой и интенсивное лечение. Завтра утром я поеду к ней, а потом перезвоню вам, хорошо?
– Да-да, хорошо! Но я… Маша, вы, случайно, не знаете, в каком турагентстве Лариса покупала путевки? Думаю, это еще одна зацепка, я попробую…
– Нет, к сожалению, я не знаю, но вот Нателла… Вы знаете телефон Нателлы Григорян? Мне кажется, она знает. Во всяком случае, она что-то такое рассказывала про то, как именно Лариса купила эти злосчастные путевки, только я не придала значения, знаете… А вы думаете, это может что-то прояснить?
– Я пока ничего не думаю. – Илья ухмыльнулся – в голосе Маши тоже появилась сумасшедшая надежда, как бы им всем не свихнуться с этой историей. – Но мне кажется, это тоже надо проверить. Да, я перезвоню завтра Нателле, если она… Спокойной ночи, Маша, удачи вам.
– Нам всем удачи, – грустно ответила Маша. – До завтра!
22 августа 2008 года, пятница, утро
Нателла встала в таком настроении, что хоть вой. Она почти не спала, ворочалась всю ночь, пила сначала корвалол – старинное мамино успокоительное, потом все-таки выпила таблетку снотворного, потом – для верности – рюмку конь яку… Все без толку. Переворачивала подушку, ходила босиком по холодному полу, открывала настежь, а потом закрывала от шума окна… Коротким сном забылась перед утром, но тут же проснулась, как будто на нее плеснули ледяной водой, – Аня пропала!
И тут же, словно по команде, зазвонил сотовый.
– Слушаю! – хриплым голосом отозвалась она.
– Нателла, доброе утро, извините, что рано, это Илья Вагнер, – единым духом выпалила трубка. – Понимаю, что вопрос дурацкий, но не скажете ли вы, в какой турфирме Лариса оформляла путевки? Думаю, что это может быть важно.
– Турфирме? – Нателла сразу же заволновалась, как и сам Илья. – А что?.. Да нет, точно я не знаю, но помню, что эту фирму ей рекомендовал Вадим Лощевский. Это такой… банкир, Лариса ему книжку редактировала весной, он ей заплатил хорошо – на эти деньги они с Аней, собственно, и поехали… И он же, я точно помню, рекомендовал ей хорошее турагентство… Нет, названия не помню, черт! Но если вы подождете некоторое время, я перезвоню этому Лощевскому, узнаю и тут же отзвонюсь вам, да?
