Татьяна Батенёва - У ангелов нелетная погода
Она вернулась к ступеням, пошла в другую сторону. От храма шла кривая улочка с маленькими каменными домами. В больших стеклянных витринах висели куклы, флаги, какие-то медали на ленточках, деревянные башмаки парами и поодиночке, на подставках стояли Эйфелевы башни разного калибра…
За собой Аня услышала цокот подков и поняла, что зеленые всадники скачут за ней, угрожающе вытягивая вперед крест и меч. Шея закаменела от страха, но она все же оглянулась. Всадники тут же скрылись, ей приветливо покивали две седые старушки в одинаковых панамках и улыбнулись во всю ширь керамических зубов. Аню передернуло: старушки были зеленые, только зубы белые, лошадиные.
В маленьком скверике ей попался питьевой фонтанчик, она обрадовалась и долго пила из него, хотя горлу было очень больно от холодной воды. Потом намочила ладонь, отерла горячий, как утюг, лоб. Ее снова затошнило, она отошла в сторонку, села на траву. Ее вырвало, но легче не стало, горло снова стянула боль.
Аня легла под кустом, усыпанным миллионами оранжевых ягодок, и подумала: «Вот я сейчас умру, а мама даже не узнает». Она вздохнула, повернулась на бок и заснула.
21 августа 2008 года, четверг, день
Утро выдалось суматошным. Один за другим шли посетители, как будто у людей не осталось никаких дел, кроме судебных. Очередь в приемной рассосалась только к обеду, и Илья наконец придвинул к себе блокнот со списком Аниных сокурсников.
Первый телефон не отвечал, по второму тоже долго гудел зуммер, потом заспанный юношеский басок с сильным акцентом откликнулся:
– Алло! Кого надо?
– Казбек Мусаев дома? Можно его услышать? – Илья усмехнулся про себя: хорошими манерами парень явно изуродован не был.
– Ну, я Казбек. А кто это?
– Я – дядя Ани Северцевой. – На всякий случай Илья решил держаться наступательной позиции. – Вам это имя должно быть хорошо знакомо.
– Аня? Какая Аня? Не знаю я никакой Ани, – явно струхнул парень. – А что надо?
– Как это – что надо? – грозно переспроси Илья. – Я вас спрашиваю, что вам от Анечки надо?
– Мне? Я… Да не знаю я никакой Ани. – Парень успел подумать и, видимо, решил держаться насмерть.
– И Алену Каравайко тоже не знаете, конечно, – съязвил Илья. – И вы девушек никуда не звали, не возили, не катали на машине?
– Да каких таких девушек? – Казбек окончательно пришел в себя. – Вы что, дядя? – У него получилось «дзядзя». – Я не знаю вашу Аню и Алену никакую не знаю!
– И на факультет журналистики вы не поступали? – ехидно поинтересовался Илья. – Значит, вашу фамилию в списки внесли ошибочно?
– На факультет поступал, – согласился Казбек. – И никакой ошибки. Но девушек таких не знаю, даже не слышал никогда. Можете у кого угодно спросить.
– И спросим, – пошел на попятную Илья. – Только имейте в виду: еще раз узнаю, что к Анечке вяжетесь с дурными намерениями, – приму меры. Адекватные, ясно? – Илья добавил в голос металла. – Вам ясно?
– Да ничего я не вязался, нужны они мне! Сами вешаются на шею, а потом дядям жалуются, – презрительно щелкнул языком Казбек. – Тоже мне…
– Ну ладно, я все сказал! – Илье самому стало смешно, так отчетливо в его голосе прозвучали кавказские интонации. И где он только этого набрался, наверное, в идиотских сериалах слышал. – До свидания.
– До свидания! – И мальчик бросил трубку.
Илья посидел минуту, в уме прокручивая разговор еще раз. Нет, вроде парень не врал – если бы знал девочек, выдал бы себя интонацией, паузами. Набрал третий номер.
– Слушаю! – отозвался приятный женский голос.
– Добрый день, можно Марселя? – Илья постарался сделать голос приятным.
– Марсельчик, тебя! – крикнула женщина куда-то вдаль. – А кто спрашивает?
– Это дядя одной девочки, они вместе поступали, вот Аня просила ему кое-что передать, – не очень ловко выкрутился Илья, не подготовившись к такому вопросу.
– Девочки? Какой девочки? – закудахтала женщина, но тут же ее сменил юношеский баритон:
– Слушаю!
– Марсель, добрый день. Я хочу спросить вас, где Аня? – Илья решил идти напролом, чтобы не дать парню времени опомниться.
– Аня? – Парень явно опешил. – Н-не знаю.
– И где Алена, тоже не знаете?
– Алена? Каравайко? Не знаю, честное слово.
– Так, значит, Аню Северцеву и Алену Каравайко вы знаете, а где они, не знаете? – Илье что-то не понравилось в голосе парня. – А с прокурором дел не хотите иметь?
– Н-не знаю. – Парень явно струхнул. – А вы кто?
– Я – дядя Ани, и хотел бы понять, что вам от моей племянницы надо?
– Ничего, честное слово. – Парень понизил голос. – Давайте встретимся, я вам все расскажу как было… – В его речи Илья не приметил ни ноты акцента – так, обычный разговор обычного интеллигентного московского мальчика.
– Хорошо, в пятнадцать ноль-ноль я буду ждать вас на «Пушкинской», в кафе у «Макдоналдс». Это справа от главного входа, знаете? Не опаздывайте. И не вздумайте устраивать разборку – я предупрежу своих сотрудников. Я буду в сером замшевом пиджаке, в очках, с ноутбуком.
Мальчик пришел в кафе минута в минуту. Илье, который уже минут пятнадцать сидел в углу с чашкой невкусного кофе, это даже понравилось. И выглядел он вполне пристойно: в джинсах, белой рубашке и черном пиджаке, тонкое смуглое лицо, модная стрижка, крупные глаза. Ничего «кавказского», то есть нарочито показного, демонстративного, Илья в мальчике не заметил.
Тот учтиво наклонил голову.
– Здравствуйте, это вы мне звонили?
– Я звонил, – сурово кивнул Илья. – Садитесь. Будете кофе, чай?
– Нет, спасибо! – Мальчик сел на краешек стула, стесненно огляделся.
– Ну, рассказывайте!
– Мы с девочками сдавали в одной группе. – Марсель не поднимал глаз на Илью. – Ну и Алена, она… Мне очень нравится. Аня тоже, конечно, хорошая, но Алена…
– Но вы же не один с ними встречались! – наугад брякнул Илья.
– Д-да, еще брат мой двоюродный, Рустам, он на юрфаке учится, перешел на третий курс…
– И что? Куда вы девушек водили?
– Ну, куда… В кафе, как обычно, в кино два раза были. Но у нас ведь времени не было, готовиться надо было, экзамены…
– И тем не менее вам хватило времени… – провоцировал парня Илья.
– Да нет, ничего не было! – Марсель впервые поднял на него глаза. – Понимаете, после последнего экзамена Алена меня пригласила к себе домой. Мы пили кофе, смотрели видик… А тут пришел ее отец…
– И выгнал вас?
– Н-нет, не выгнал. – Щеки парня пошли бурыми пятнами. – Сначала он спросил, кто я такой. Ну, я сказал. Он спросил, кто мои родители.
– А кто, кстати, ваши родители?
– Отец преподает на психфаке, доктор наук, мама – в центральной музыкальной школе. – Марсель сжал кулаки. – В Москву еще прадедушка мой приехал в 1936 году, в ЦПШ – центральную партшколу, понимаете? Он потом погиб в 1941-м здесь, под Москвой… А он стал кричать, что не позволит, чтобы его дочь таскалась со всякими чернож… черными. Ну, в общем, выгнал, конечно. Я при маме не хотел вам рассказывать, она расстроилась бы сильно… Алена за мной побежала, он ее с площадки вернул, тащил за руку. Мобильник у нее отобрали, новый купили… Вот после этого мы только через Аню и общаемся. Я ее даже не видел ни разу с тех пор. А сейчас Анин телефон тоже не отвечает. Наверное, вы ей запретили со мной разговаривать, да?
– Да нет, никто ей не запрещал… Просто Аня пропала, вот я и пытаюсь ее отыскать… – Илья сам не знал, зачем он рассказывает это незнакомому мальчику, но чувствовал, что тот никак не мог быть причастен к случившемуся.
– Как пропала? – Крупные глаза парня стали еще больше. – Где?
– Они с мамой поехали отдыхать в Турцию, а ее в аэропорту похитили… – Илья отодвинул недопитую чашку, поднялся.
Мальчик тут же вскочил.
– И что теперь делать? – Он растерянно смотрел на Илью.
– Пока не знаю, вот, делаю что могу.
– А в милицию? – с надеждой спросил Марсель.
– И что, наша милиция поедет в Турцию искать ее? – криво усмехнулся Илья.
– Да, это я зря… – Марсель посторонился, пропуская Илью к выходу. – Но надо же как-то…
– Там полиция ищет, – нехотя сказал Илья. – Пока ничего не нашли.
– Вы, пожалуйста, звоните мне, если нужна помощь, если…
Илья кивнул, протянул парню руку, тот с готовностью пожал.
21 августа 2008 года, четверг, день
Страшный темнокожий дядька в желтом жилете поливал ее водой из шланга. Вода была ледяная, светоотражательные полосы на жилете дядьки сверкали, белые зубы тоже – он хохотал во все горло.
Аня проснулась. Озноб бил ее так, что челюсти стучали друг о друга. Сколько она проспала, Аня не понимала. Кое-как поднявшись, она вышла из полутемного скверика и, шатаясь, пошла по узкой улочке вниз. Тут было полно народа, один поток шел навстречу Ане, другой нес ее вдоль витрин магазинчиков и кафе, за которыми сидели веселые люди, что-то ели и пили.
Желудок снова стиснуло спазмом, Аня поняла, что страшно хочет чаю – просто горячего чая, «безо всего», как говорила мама: «Давай попьем чаю безо всего?»
