Андрей Шляхов - Криминальные будни психиатра
— А в полицию ты не…
— Нет, — покачала головой Ирина. — И ты сейчас поймешь почему. Полиции нужны факты, доказательства, а у меня их нет. У меня только домыслы пополам с предположениями. Ты видел Арсена Акоповича. Какое впечатление он производит?
— Бодрый, энергичный мужчина, — улыбнулся Савелий. — Больше ничего не скажу.
— Бодрый, энергичный, — кивнула Ирина. — А еще он сильный. В прошлом году Даниловна наша ногу в коридоре подвернула, так Акопыч ее на руках вниз отнес, в машину загрузил, отвез домой и там на четвертый этаж так же на руках поднял, потому что грузовой лифт был сломан. К тому же Акопыч любит готовить шашлыки. Мы иногда летом выезжаем на природу всей административной компашкой, так шашлыком всегда заведует Акопыч. А Николая Николаевича чем проткнули? Шампуром!
— С такими предположениями в полицию и правда лучше не обращаться, — заметил Савелий.
— Это я так, к слову. Начнем с Нины Луковской. Никто на складе не знает, что у нее с Акопычем был роман, а я знаю. Потому что встретила их пару лет назад в торговом центре возле Курского вокзала. Они ели мороженое и так смотрели друг на друга, что мне сразу же стало все ясно. Меня они не заметили, потому что были сильно заняты друг другом. А жена у Акопыча, говорят, ой какая строгая. Настоящая восточная женщина. Это про Нину. Все удивляются — кому понадобилось убивать такую тихоню? А вдруг они с Акопычем повздорили, рассорились, Нина начала угрожать скандалом, и он решил от нее избавиться?
Савелий в задумчивости поиграл бровями и ничего не ответил.
— Слушай дальше. С Кириллом Высоцким у Акопыча были натянутые отношения. Кирилл был немного высокомерным молодым человеком и общался с Акопычем на равных. Тому это не нравилось, он возмущался, правда, не очень сильно, потому что не хотел портить отношений с Олегом Михайловичем. Но пару раз заявлял, что он научит Кирилла вести себя со старшими подобающим образом. Может, он такой вот способ имел в виду? И с Шарабчиевым Акопыч конфликтовал, Шарабчиев любил качать права и обобщать, он за словом в карман не лез и ни перед кем не молчал. Может, ляпнул когда что-то такое, оскорбительное, Акопыч при всем своем показном добродушии очень злопамятен. Сам любит повторять «я все записываю, чтобы не забыть», вроде как в шутку. На Николая Николаевича Акопыч постоянно обижался, потому что за покойником был такой грех — как разозлится, так начинает песочить и в хвост, и в гриву, невзирая на лица и присутствие зрителей. Капля за каплей, капля за каплей, да и переполнилась чаша терпения. И вот еще что, у Акопыча иногда в речи проскакивало, что в качестве компенсации за отданные складу годы жизни он вправе рассчитывать на какое-то количество акций. «Я, — говорит, — лучшие годы жизни положил на то, чтобы из этого бардака конфетку сделать, разве не заслужил свою долю?» Сам первый и посмеется над тем, что сказал, но по глазам чувствуется, что не шутка это, совсем не шутка.
Ирина замолчала.
— А как он может быть связан с последней жертвой? — спросил Савелий. — С диспетчером, которая недавно устроилась на склад?
— Она жила на складе, а всем этим внутренним общежитием распоряжается Акопыч. Без его разрешения никто койки не получит. Может, он на нее глаз положил? И между ними вышло что-то такое? Но уж решение о том, чтобы поселить Делюшкевич на складе, принимал Акопыч, то есть знаком он с ней был. Вот такие у меня соображения. Доказать я ничего не могу, поэтому и помалкиваю, тебе первому рассказала. Но чувствую — не ошибаюсь я, вот ни на столечко не ошибаюсь.
Ирина показала Савелию кончик мизинца.
— Версия у тебя стройная, логичная, — признал Савелий. — Но придраться можно чуть ли не к каждому слову, то есть к каждому мотиву. Ну и что с того, что встречались? Ну и что с того, что конфликтовали? Ну и что с того, что были знакомы? Вот если бы Луковская рассказала бы тебе по секрету, что главный инженер живет по поддельным документам, а на самом деле он преступник, находящийся в розыске, то здесь бы четко был виден мотив. Или если бы Кирилл пробовал его шантажировать, а покойный директор вскрыл какие-нибудь ужасные злоупотребления…
— А диспетчер Делюшкевич рассказала бы соседкам, что Акопыч ее изнасиловал, а она умудрилась заснять этот процесс на телефон…
— Вроде того. Для убийства большинству людей нужны веские мотивы. Дело-то непростое и очень рискованное. Если ты хочешь, я могу ознакомить с твоими соображениями кое-кого из тех, кто занимается расследованием этих убийств.
— Я же говорю, что ты не просто так появился на складе… — Ирина придвинулась поближе к Савелию и обняла его за шею. — Но это мелочи, главное, что появился. И как здорово, что у меня в метро случилась паника. Все к лучшему в этом лучшем из миров…
Савелий мог бы оспорить это утверждение, но момент был абсолютно неподходящим для споров.
19
Виталик, по обыкновению свалился как снег на голову. В половине одиннадцатого вечера, без звонка, но зато с пивом и арахисом.
— Хочешь, чтоб тебя угостили, позаботься об этом сам! — заржал он, вручая Савелию два тяжелых пакета.
Савелий мог бы и оскорбиться, уж чего-чего, а скупости за ним не водилось, даже наоборот, но подумал и не стал. По трем причинам. Во-первых, брат был весел, значит, есть хорошие новости. Во-вторых, не хотелось начинать состязания в острословии, так и до утра можно просостязаться, время-то позднее, а завтра не суббота, завтра — только пятница. Ну, и, в-третьих, на дураков не обижаются, ибо бесполезно.
— Чем занимаешься? — деловито осведомился брат, стряхивая с ног мокасины.
— Сижу и думаю, что мне делать со своим индивидуальным предпринимательством. — Савелий действительно этим и занимался. — То ли закрывать, то ли оставлять, а если оставлять — то зачем?
— Оставлять! — не раздумывая посоветовал Виталик, вешая на вешалку свою сумку. — Хлеба не просит…
— Там есть платежи, не зависящие от деятельности. Работаешь не работаешь, тысячи в месяц вынь да положь…
— Тогда — закрывать! А лучше всего, открывай-ка ты, брателло, частную практику. Ты же, слава Богу, не стоматолог!
— Я и не мечтал никогда о стоматологии, но при чем тут она?
— Как это «при чем»? Стоматологу нужна хренова куча оборудования — кресло, бормашина, пескоструйка, стерилизаторы, рентгенаппарат и много чего еще… А ты одним молоточком можешь обойтись! Прямой резон открывать частную практику при таком раскладе. Особенно если уже зарегистрировался. Что, не прав я?
— Вообще-то мне и молоточек не нужен…
— Тем более! Давай, короче, дерзай! — Виталик хлопнул Савелия по плечу. — Что стоишь? Накрывай на стол, а я пойду умоюсь.
Десять бутылок намекали на длинный разговор. Шесть Савелий поставил в холодильник, а четыре сунул в морозилку для экстренного охлаждения. Чтобы потом не отвлекаться, высыпал все пять пакетов соленого арахиса в миску, а от себя добавил оливки и нарезанную кубиками брынзу.
Виталик вышел из ванной в синем махровом халате, распаренный и благодушный.
— В жару глупо поливать себя холодной водой, — сказал он. — Выходишь, и жарко. Куда правильнее принять горячий душ, после которого становится прохладно-прохладно, вот как сейчас…
— Угу! — хмыкнул Савелий. — Конечно, прохладно, кондиционер пятый час работает.
— А это вообще замечательно! — Виталик рухнул в кресло, вытянул вперед босые ноги, пошевелил пальцами и пожаловался: — Устал не как собака, а как стая собак… Я у тебя заночую, ладно?
— Ночуй, — разрешил Савелий. — Только на будущее звони перед тем, как приехать, потому что я могу оказаться не один.
— Вот так новость! — Виталик от всей души хлопнул ладонями по подлокотникам, так что Савелий вздрогнул. — Перемены на личном фронте?! Давно пора! Кто такая? Почему не знаю?
— Придет время — узнаешь, — твердо сказал Савелий, давая понять, что эту тему сейчас обсуждать не намерен.
— Ну хоть скажи, кто она…
— Женщина, — лаконично ответил Савелий, садясь в другое кресло. — Пока пиво охлаждается, может, расскажешь новости?
— А с чего ты взял, что у меня есть новости? — деланно удивился брат.
— На лбу прочитал.
— Какой ты, однако. — Виталик закинул ногу на ногу. — Результатов пока нет, но к Хотину я успел присмотреться. И чем больше я к нему присматриваюсь, тем больше он мне нравится. В профессиональном смысле, конечно, не подумай чего другого…
Нравиться Виталику в профессиональном смысле означало подходить в качестве подозреваемого по всем статьям, то есть по всем параметрам.
— Чем дальше, тем чудесатее, — продолжал Виталик. — В момент убийства Луковской, там интервал небольшой — в пятнадцать минут, Хотин сидел в своем кабинете и работал с договорами. Я так понимаю, что когда юристу нечего делать или когда он хочет отдохнуть, он делает вид, что работает с договорами. Хотин, кстати, очень обстоятельно рассказывает, когда и что он делал. Память хорошая, помнит все до мелочей…
