Длинная тень ожиданий - Лариса Павловна Соболева
– Живой тоже, – заметил Иван. – Конечно, хочется верить в то, что она жива, и если бы не кровь Нии, я бы дал процентов тридцать за жизнь. Работайте, Милана, у вас хорошие помощники, на меня тоже можете рассчитывать, мне до жути любопытно, что тут произошло, а также хочется расшифровать неординарные события – ключи, сейф, дверь. История слишком мутная, потому и притягивает. К тому же случается, что наказание несут невиновные, когда подбрасываются улики.
– Ты чего пугаешь мою соседку? – возмутился Леха. – Если уж на то пошло, у мужа Нии больше шансов залететь на нары, мотив у него круче.
– Разве у нас не бывает косяков? – возразил Иван. – Иногда досадная случайность ломает жизнь хорошему человеку, а преступник пляшет от счастья.
– Боже, за что мне все это? – вздохнула с прискорбием Милана, едва не плача. – Вот так успокоил, Ванечка, а я надеялась…
– Мила, не падай духом, у тебя цель стоящая, – открыв перед ней дверцу автомобиля, сказал Леха. Она села на место водителя, после этого он назидательно добавил: – Доказать, что ты не замешана.
Потом захлопнул дверцу, обошел нос, уселся на место пассажира и скомандовал:
– Трогай, водила. С ветерком.
Хмыкнув, Милана газанула прочь.
7. Картинка и ее обратная сторона
Парк – идеальное место для встреч, вечером здесь не протолкнуться, а летним знойным днем практически безлюдно, плюс время рабочее. В кафе «Под дубом», выбрав столик ближе к ограждению и в дальнем углу от входа, угол кажется надежным местом, эдаким незаметным кусочком на площадке, Викентий заказал лимонад. Пил охлажденный напиток и поглядывал на часы, отмечая всякий раз, что запаздывает второй участник свидания. Он нервничал. Заметил, что психует, когда обратил внимание на свои пальцы, которыми лихорадочно барабанил по столу. Пальцы действовали сами по себе, отдельно. Это никуда не годится, контроль нужно контролировать – додумался он до такой простой психоформулы. Словно испугавшись, Вик резко прижал ладонь к поверхности стола, соединив пальцы, будто придавил букашку, в этот момент раздался над его головой тихий баритон:
– Желаю здравствовать, Вик.
Как ни ожидал его Викентий, а вздрогнул от неожиданности, услышав знакомый голос. И подскочил, немного растерявшись: то ли руку подать, то ли пригласить присесть, однако не успел ни то ни другое сделать. Гримм без приглашения уселся на стул, подняв глаза на Викентия, указал взглядом, мол, и ты садись. Тот оживился, да что там – обрадовался, сел и вспомнил про опоздание:
– Почему так долго, я собрался уходить.
– А я проверял, не пришли ли с тобой и легавые.
– Ты мне не веришь? – обиделся Викентий. – Мы же друзья.
– Время такое, верить никому нельзя, особенно друзьям.
Гнилая позиция, но Вик решил не высказывать своего мнения, а подозвал официанта и спросил у Гримма:
– Что будешь есть-пить, друг?
– Я же спортсмен, спиртного не пью, только напиток, потому что делают его здесь сами, к тому же из натуральных продуктов.
– А, лимонад? – улыбнулся Викентий. – Неси, парень, лимонада нам. Мне лимонный, а мой приятель любит апельсиновый.
Он проводил официанта взглядом, настал момент, когда можно начать довольно тяжелый разговор, однако Гримм опередил его:
– Деньги принес?
– М… нет.
– Как нет? Ты должен мне половину, почему не захватил?
Гримм не разозлился, даже не удивился, он вообще странно себя ведет, иногда Викентию чудилось, будто он родной брат Язве Георгиевне, такой же спокойный, как мертвец, правда, менее желчно-ехидный. Одно их отличало существенно: если Милана юморила, то у Гримма наблюдалось полное отсутствие оной способности. Викентий положил скрещенные руки на стол, улегся на них грудью, чтобы стать ближе к приятелю напротив, и полушепотом сказал:
– Моя жена… знаешь ли… она пропала.
О, как давно он хотел это сказать ему, а потом услышать ответ, объяснение, оправдание или еще что-нибудь, греющее душу. Гримм поднял брови и, точно так же подавшись к нему через стол, ухмыльнулся:
– В смысле? Как пропала? Куда?
– Не знаю! – процедил Викентий. – Но когда мы с ее сестрой приехали в загородный дом, это было в пятницу во второй половине дня, ее там не было.
– Не понял. Хочешь сказать, что труп… ушел?
– Тсс! Тихо! – шикнул Викентий. Его лицо перекосила нервическая злоба, хотелось орать про эту странность, но говорил он едва слышным шепотом. – Нет! Труп не мог уйти! Только живой труп ходит! А мертвый труп должен лежать там, где его оставили, я прав?
– Она не может быть живой, – в тон ему сказал Гримм. – Я присылал тебе фотки! И сейчас могу показать, сохранил: крупный план, средний и в интерьере! Чтобы никаких сомнений не было.
– Да видел я, видел, – отмахнулся Викентий. – И тоже сохранил. На флешке мини спрятал надежно, никто и никогда не найдет. Бывает смотрю, чтобы убедиться, и не могу понять… куда она делась?
Это правда, много раз Викентий доставал флешку, вставлял в планшет и рассматривал, вывод напрашивался сам собой: уйти не могла, но тогда куда делся труп? Не находя ответов, он прятал флешку, потом долго лежал с открытыми глазами, ощущая, как потолок медленно опускается на него, словно рок.
Гримм пристально, слегка приподняв брови и натянув кривую улыбку, изучал Вика, который назвался его другом. Ага, друг, фотки спрятал, сволочь, а должен был уничтожить. Но Викентий не заметил перемен в приятеле, он радовался, что впервые за три месяца смог открыто говорить на эту тему, а не носить в себе тревоги, сомнения, отчаяние и страх. До этого часа он ежеминутно, ежесекундно находился в аду кошмаров, а ночами, казалось, вообще не спал, если же проваливался во тьму, то ненадолго.
Официант принес лимонад, поставил стаканы на стол и ушел, это была необходимая пауза для обоих, короткая передышка. Гримм анализировал услышанное, перебирал варианты, когда и где слышал, чтобы покойник ходил, ничего подобного в памяти не отыскал. А Викентий чувствовал некоторое облегчение, ведь теперь они вместе, так сказать, повязаны. Гримм будет выручать себя, заодно и его, ведь теперь он займется поиском убитой Нии. Иначе им обоим грозит… тюрьма на до-олгие годы.
Гримм, допив лимонад, поднялся, бросив ему:
– Здесь не место трепаться, идем в машину.
Вик положил наличку на стол и последовал за ним. В его машину Гримм отказался сесть, пригласил в свой внедорожник, сказал, там безопасно. Викентий не понял, в чем опасность, но без возражений забрался в салон на пассажирское сиденье, Гримм сел на место водителя, после недолгих раздумий выговорил:
– Все, что ты
