Убийца без лица - Манкелль Хеннинг
— Это отец Нильса?
Она зажгла сигарету и с шумом выдохнула дым:
— Я не знаю никакого Лёвгрена. И не понимаю, о чем вы толкуете.
— Ну хорошо, — сказал Йоран Буман. — Закончим пока на этом. Но мы, возможно, еще увидимся.
— Нечего мне вам сказать, нечего. Оставьте меня в покое!
— Когда полиция ищет убийц, тут уж не до покоя, — сказал Буман. — Ничего не поделаешь.
На улице их встретило яркое солнце. Они стояли возле машины.
— Ну что скажешь? — спросил Буман.
— Не знаю. Но что-то здесь не так.
— Попробуем найти сына, прежде чем продолжать с третьей мамашей?
— Думаю, да.
Они поехали в Сёльвесборг и долго и терпеливо искали нужный адрес. Наконец они остановились у полуразрушенного деревянного дома на окраине. Вокруг стояло несколько ржавых полуразобранных машин, валялись какие-то запчасти. Овчарка на железной цепи зашлась злобным лаем. Дом выглядел брошенным. Чтобы прочитать написанную от руки табличку на двери, Буману пришлось чуть не ткнуться в нее носом.
— Нильс Веландер, — сообщил он. — Все точно.
Он несколько раз постучал в дверь, но никто не открывал. Они обошли дом.
— Ну и дыра, — сказал Буман.
Когда они вернулись к двери, Курт взялся за ручку. Дверь была не заперта.
Он вопросительно посмотрел на Йорана.
— Открыто — значит, открыто, — сказал тот. — Пошли.
Они вошли в пропахшую сыростью прихожую. В доме было тихо. Вдруг оба вздрогнули — из угла с шипением выскочил кот и прыгнул вверх по лестнице. Комната налево была похожа на контору. Там стоял шкаф с документами и захламленный письменный стол с телефоном и автоответчиком. Валландер открыл одну из стоявших на столе картонных коробок. Там лежал набор нижнего белья из черной кожи.
— Это заказал Фредрик Оберг из Олингсоса, улица Драгунгатан, — прочитал он на листке и скривился. — Адрес отправителя, стало быть, не указывается.
Они прошли в следующую комнату. Здесь, похоже, и был склад эротического белья Нильса Веландера. Помимо всего прочего, на полу лежало несколько плеток и собачьих поводков.
На складе никакого порядка не было — все валялось в куче. Дальше была кухня со сваленными в мойку грязными тарелками. На полу — недоеденная курица. Повсюду стоял сильный запах кошачьей мочи.
Валландер приоткрыл дверь в чулан.
Там стояли самогонный аппарат и две большие оплетенные бутыли.
Йоран Буман усмехнулся и покачал головой.
Они поднялись на второй этаж. Заглянули в спальню — грязные простыни и сваленная в кучу одежда. Шторы были задернуты, из-под ног с пронзительным мяуканьем выскакивали кошки и удирали кто куда. Полицейские насчитали их семь.
— Ну и дыра, — снова сказал Йоран, — как можно так жить?
Похоже, дом покидали в спешке.
— Пошли, — сказал Курт Валландер, — на обыск нужен ордер.
Они спустились вниз. Йоран включил автоответчик.
Нильс Веландер, если это, конечно, был он, сообщал, что в настоящее время в офисе «Откровенные наряды» никого нет, но заказ можно оставить на автоответчике.
Когда оба полицейских вышли из дома, овчарка вновь залилась бешеным лаем. Курт Валландер обнаружил дверь в погреб, которой почти не было видно за старинным гладильным катком.
Она была не заперта, и он шагнул в темноту. В углу стоял старый котел. Все остальное пространство занимали пустые птичьи клетки. Он позвал Бумана.
— Кожаные женские трусы и птичьи клетки. Чем он, вообще говоря, занимается?
— Неплохо бы в этом разобраться, — согласился Йоран Буман.
Они уже собрались уходить, но в этот момент Валландер заметил в нише за котлом небольшой стальной сейф. Он дотянулся до него и повернул ручку. Сейф, как и все в этом доме, был не заперт. Внутри он нащупал пластиковый пакет, вытащил и открыл его.
— Гляди! — сказал он Буману.
Пакет был набит тысячными купюрами. Он насчитал двадцать три.
— Я думаю, с этим парнем надо потолковать, — отозвался Буман.
Курт Валландер положил пакет на место, и они вышли. Собака уже охрипла от лая.
— Надо поговорить с местными коллегами, — продолжал Йоран Буман, — пусть они разберутся, что к чему с нашим приятелем.
В местном отделении они встретили полицейского, который очень хорошо знал, кто такой Нильс Веландер.
— То, что он занимается всякими незаконными промыслами, это совершенно точно. Но все, что мы имеем на него, это самогон и нелегальный импорт птичьих клеток из Таиланда.
— Он сидел за драку, — напомнил Йоран Буман.
— Обычно он не дерется, — сказал полицейский. — Но, если вам надо, я могу все о нем выяснить. Вы в самом деле думаете, что он мог пойти на убийство?
— Мы не знаем, — сказал Курт Валландер. — Но его надо найти.
Они поехали обратно в Кристианстад. Снова пошел дождь. Полицейский в Сёльвесборге произвел на них впечатление толкового парня. Можно было рассчитывать, что он найдет Нильса Веландера.
Но Валландер сомневался, даст ли это что-нибудь.
— Тысячекроновые бумажки сами по себе ни о чем не говорят, — сказал он. — Мы все равно ничего, по сути, не знаем.
— И все же что-то тут есть, — сказал Буман.
У въезда в город они остановились пообедать. Курт Валландер хотел позвонить в Истад, но телефон-автомат был сломан.
В половине второго, перед тем как ехать по третьему адресу, Йорану Буману понадобилось зайти в свой кабинет.
Девушка в вестибюле остановила их.
— Звонили из Истада. Просили Курта Валландера позвонить, как только он появится.
— Позвонишь от меня, — предложил Буман.
Мучимый скверными предчувствиями, Валландер набрал номер. Не говоря ни слова, Эбба соединила его с Рюдбергом.
— Тебе лучше приехать, — сказал Рюдберг. — Какой-то кретин застрелил беженца из Сомали в Хагехольме.
— То есть как — застрелил?
— Вот так и застрелил. Этот сомалиец вышел пройтись, и его застрелили из дробовика. Я тебя искал повсюду. Где ты там, кстати, остановился?
— Насмерть?
— Полголовы снесло.
Валландера вдруг замутило.
— Я еду, — сказал он.
Он положил трубку в тот самый момент, когда вошел Йоран Буман с двумя чашками кофе. Курт Валландер сообщил ему, что произошло.
— Возьми спецмашину, — предложил Буман. — А твою пригонит кто-нибудь из ребят.
Через две минуты Валландер уже мчался в Истад под душераздирающий вой сирены. Рюдберг встретил его на улице, чуть не на ходу прыгнул в машину, и они помчались в Хагехольм.
— Улики есть? — спросил Валландер.
— Никаких. Но кто-то позвонил в редакцию «Сюдсвенска дагбладет» буквально через несколько минут после убийства. Сказали, что это месть за Юханнеса Лёвгрена. Следующей будет женщина — за Марию Лёвгрен.
— Чистое безумие, — сказал Валландер. — Мы ведь уже не подозреваем никаких иностранцев?
— Кто-то думает по-другому. Кто-то считает, что мы просто их прикрываем.
— Я же дал опровержение.
— Тем, кто это сделал, плевать на твое опровержение. Они давно дожидаются удобного момента, чтобы взяться за оружие.
— Чистое безумие, — повторил Валландер.
— Еще бы не безумие. Но никуда от этого не денешься.
— Эти, в газете, хоть догадались записать разговор?
— Да.
— Я должен прослушать, не тот ли это голос, что звонил мне.
Машина мчалась среди сконских полей.
— Что будем делать? — спросил Валландер.
— Надо найти убийц Лёвгрена. Как можно скорее.
В Хагехольмском лагере царил хаос. Растерянные и плачущие беженцы собрались в столовой, звонили телефоны, журналисты бегали с микрофонами. Валландер вышел из машины на глинистом проселке недалеко от лагеря. Снова задул ветер, так что пришлось поднять воротник куртки. Место преступления уже было оцеплено. Убитый лежал ничком, лицом в грязь.
Курт Валландер осторожно поднял простыню.
Рюдберг не преувеличивал. От головы почти ничего не осталось.
— Стреляли почти в упор, — сказал стоявший рядом Ханссон. — Наверное, сидели в засаде. Выстрелы сделаны с двух метров, не больше.
