Кража в Венеции - Донна Леон
– А дальше? – поторопил его Брунетти.
– Как я уже говорил, я осилил часть первого тома. И когда дотторе Никерсон пришел, сказал ему, что мне понравилось читать Кортеса.
– Ему было приятно это услышать? – будничным тоном поинтересовался комиссар. И, когда Сартор не ответил, задал еще один вопрос: – Он как-то отреагировал на ваши слова?
Охранник отвел глаза, словно сам внезапно удивился своим воспоминаниям о том разговоре.
– Странное дело, – тихо пробормотал он.
Брунетти затаился, как ящерица на камне, и позволил себе лишь маленький кивок.
– Кажется, сперва он удивился, а потом сказал: «Рад, что вам понравилась эта книга». И пошел дальше, в читальный зал.
– Это все или вы сказали еще что-то?
– Только то, что я собираюсь прочесть следующий том!
12
Брунетти улыбнулся и встал. Сартор перевел взгляд с него на Вианелло и обратно, силясь понять, что бы это значило, а потом тоже поднялся. Перегнувшись через стол, комиссар пожал охраннику руку со словами:
– Вы нам очень помогли, синьор Сартор.
Он постарался, чтобы это прозвучало ободряюще.
Охранник изобразил на лице улыбку, поставил свое кресло на место и повернулся к двери.
Когда Сартор уже взялся за дверную ручку, Брунетти, словно осененный внезапной идеей, спросил:
– По вашим словам, дотторе Никерсон очень хорошо говорил по-итальянски. Вам не приходило в голову, что на самом деле он итальянец?
Сартор подождал, пока полицейские выйдут и спустятся с крыльца во двор, и только потом повернул ключ в замке. Ненадолго замер, держа в руке ключ, после чего вынул его из замочной скважины и положил в карман, спустился по ступенькам и остановился перед Брунетти.
– Я об этом не задумывался, но… Да, вполне возможно, что он итальянец. Этот человек сказал, что он американец, но еще мальчишкой ходил в римскую школу. Я решил, что вот оно, объяснение того, почему он говорит почти без акцента. – Помолчав немного, Сартор зашагал наискосок, через лужайку. Затем резко остановился и посмотрел на Брунетти и его коллегу. – А может, мне и акцент почудился, потому что я считал, что он должен быть. Такое возможно?
– Очевидцы часто вспоминают то, чего не случалось, и людей, которых не было на месте преступления, – впервые за все время подал голос Вианелло.
– Это безумие, ведь так? – проговорил Сартор, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он направился к воротам, ведущим на калле, но Брунетти остановил его словами:
– Мне хотелось бы поговорить с дотторессой Фаббиани!
– Да-да, конечно, – сказал Сартор и повернул назад, к главной лестнице.
На двери второго этажа комиссар увидел все то же объявление, приклеенное скотчем: «Закрыто по техническим причинам». Сартор открыл дверь; они вошли, а потом охранник закрыл ее и запер.
– Синьоры, прошу, подождите здесь. Я доложу дотторессе! – произнес он и скрылся в той части здания, где, по прикидкам Брунетти, находились подсобки.
– Может, он и правда нафантазировал себе этот акцент? – спросил Вианелло.
– Я бы не удивился, – ответил Брунетти.
Он подошел к стойке-ресепшен и заглянул в лоток с входящей корреспонденцией. Запрос на обмен книгами от другой библиотеки, список фолиантов, которые будут выставлены на ближайшем аукционе в Риме, письмо соискателя, желающего бесплатно поработать в Меруле…
Услышав шаги, Брунетти торопливо отошел от стойки и присел на один из стульев. Вианелло сделал то же самое; он откинулся на спинку и скрестил ноги.
Вошла дотторесса Фаббиани. В проеме промелькнуло лицо Сартора, который придержал для нее дверь.
– Спасибо, – сказала директриса и добавила с улыбкой: – Можешь возвращаться к себе и продолжать строить планы по поводу «Формулы-1».
Сартор скрылся.
Хотя это его и не касалось, Брунетти переспросил, вставая:
– «Формулы-1»?
Директриса усмехнулась.
– Пьеро увлекается гонками, да, в общем-то, и другими видами спорта. Не знаю, как его жена это терпит: он только и говорит, что о вероятности выигрыша.
Тут она заметила Вианелло и осеклась.
– Это мой коллега, испетторе Вианелло, – представил коллегу Брунетти.
Уже без прежней приятной непринужденности директриса предложила пройти к ней в кабинет. Она провела полицейских через книгохранилище так быстро, что Брунетти перестал ориентироваться. Через минуту дотторесса Фаббиани открыла дверь в конце длинного коридора с деревянными книжными полками вдоль обеих стен, и они оказались в директорском кабинете. На столе стояли компьютер и телефон и лежала одна-единственная канцелярская папка-манила[93]. И никаких документов, а также ручки, карандаша или скрепки – только безукоризненно чистое черное стекло столешницы.
Четыре стены, на каждой – по гравюре. Брунетти узнал работы Пиранези из цикла Carceri[94], безрадостные и безжизненные, несмотря на художественную ценность. Паркет с ромбовидным рисунком, два окна, выходящих на Джудекку…
Директриса села на стул с прямой спинкой и знаком предложила полицейским расположиться рядом с ней.
– Чем я могу вам помочь, комиссарио? – спросила она.
– Меня интересуют финансовые потери библиотеки. У вас было время их подсчитать? – задал он вопрос.
Дотторесса Фаббиани какое-то время не сводила глаз с руин на гравюре Пиранези, потом ответила:
– В начале этого года Монтальбоддо был куплен на аукционе за двести пятнадцать тысяч евро. Рамузио – один том из трехтомника, но зато – первое издание.
– Как это влияет на цену? – спросил Брунетти.
– Это был второй том, но, как ни странно, напечатан он был позже остальных, – ответила директриса.
– Прошу прощения, дотторесса, но это ничего мне не объясняет.
– Разумеется, – проговорила она, запуская пальцы правой руки в волосы. – Это позволяет предположить, что вора нанял тот, кому не хватало именно этого тома для комплекта. – Брунетти и Вианелло молчали, и она продолжила: – Если догадка верна, теперь у заказчика есть все три тома и их общая стоимость намного выше, нежели цена каждого тома по отдельности…
Полицейские, не сговариваясь, кивнули.
– Простите, дотторесса, – перебил ее Вианелло, и прозвучало это так, словно он не смог сдержать любопытство, – но как это отразилось на стоимости вашего комплекта?
Директриса удивленно посмотрела на него; возможно, она не предполагала, что инспектор тоже способен мыслить.
– Свело ее к нулю, – резко ответила дотторесса Фаббиани и тут же с усталой улыбкой добавила: – Нет, я преувеличиваю. Это в значительной степени ее снизило. Но дело не в этом.
– Конечно же, нет, – с сочувствием глядя на нее, произнес Вианелло. – У вас библиотека, а не книжная лавка.
Ее ответный взгляд был более внимательным, когда она сказала:
– Вы правы, у нас не книжная лавка. И финансовые потери для нас не самое важное.
Директриса опять посмотрела на гравюру на стене.
– Как этот вор вообще смог вынести книги из библиотеки? – участливо спросил Вианелло.
И снова дотторесса Фаббиани провела рукой по волосам.
– Не знаю! Кто-нибудь из сотрудников обязательно сидит за столом, и в фонде современной литературы, и в секции редких книг. На выходе у всех проверяют сумки.
«Знать бы, насколько тщательно, – подумал Брунетти. – Особенно у тех, с кем говорили о рыбалке…»
– Других мер вы не предпринимаете? – спросил он.
– Мы начали внедрять систему маркировки, – сказала директриса. И, видя недоумение полицейских, пояснила: – Компьютерное чипирование. Чипы вставляются
