Светлана Алешина - Двуликий ангелочек
— Воды тебе сейчас нельзя, опять голова начнет кружиться. Такая же пьяная станешь.
Я потребовала бумагу, карандаш и дрожащей рукой написала:
«Мариночка! Ну сделай же что-нибудь, чтобы я могла говорить. Мне нужно позвонить…»
Маринка вздохнула и принялась меня лечить. Господи! Никому не пожелаю таких ужасных процедур.
Не буду пересказывать, что она заставляла меня делать, но временами я ее просто ненавидела и думала, что она надо мною издевается.
Но часа через два говорить я могла вполне сносно и уже не подозревала Маринку в тайных извращениях.
Я взялась за телефон.
Ксения Давыдовна ответила сразу же, словно только и ждала моего звонка, сидя у телефона.
— Алло! — сказала она. — Ольга Юрьевна, это вы? Я знаю, что это вы… Что же вы молчите?
Но я все тянула паузу, поняв вдруг, что не смогу сказать этой женщине, какой на самом деле была ее приемная дочь. Ни о наркотиках, ни о попытке ее «тихого ангелочка» сбросить с одиннадцатого этажа своего брата Ксения Давыдовна от меня не узнает.
В конце концов, кто я такая, чтобы разрушать красивые сказки, в которые люди хотят верить? Частный сыщик?
— Ксения Давыдовна, — сказала я севшим после Маринкиных процедур голосом, — вы оказались правы. Ваша дочь не была самоубийцей.
— Кто ее убил? — глухо спросила Ксения Давыдовна. — И за что?
— Ее убил родной брат, — ответила я. — Из-за денег. Из-за больших, огромных денег. Наследство, оставшееся от родной матери.
— Не говорите так, — перебила меня Ксения Давыдовна, — я была ее матерью…
Конечно, я не сказала ей, какой была на самом деле девушка, которую она считала нежной и любящей дочерью, «тихим ангелочком».
Нет! Пожалуй, это все же не по мне. Копаться в людских судьбах, чтобы заработать на этом деньги? Мерзкая работа! Да и судьбы… Лучше бы мне не знать всей этой истории. По крайней мере, лучше бы думала о людях.
В конце концов, я журналистка. И неплохая журналистка, судя по популярности моей газеты.
Наверное, я все же не случайно влезла в эту историю с наследством. Без нее я, возможно, так и не поняла бы одну очень простую вещь — это не мое. Мое — газета, хорошие друзья, работающие со мной рядом, бессонные ночи в редакции, безумная гонка срочных выпусков, сенсации, будоражащие весь город, — словом, журналистика.
Даю слово! Не знаю, может быть, и случится еще что-нибудь такое, что заставит меня изменить мое решение, но сейчас я говорю совершенно искренне: впредь собираюсь заниматься только журналистикой.
