Виктория Щабельник - Паутина прошлого
Не сознавая, что делает, он подался ближе, старательно прислушиваясь к разговору:
— Родной сын. Тот еще отморозок. Шлепнул папашу, свистнул бабки…
Алешка отшатнулся, когда из подъезда показались двое милиционеров, ведущих под руки закованного в наручники молодого парня, лет двадцати. Его губа была рассечена, один глаз заплыл, светлая футболка на груди забрызгана кровью.
— Говорят, набросился на двоих ментов. С пистолетом. Еле удалось скрутить.
Едва разборчивые слова с трудом доходили до сознания Алешки. Задержанного провели мимо него, и на миг их взгляды встретились — напряженный, сосредоточенный и злой взгляд загнанного в ловушку зверя с одной стороны, и нерешительный, полный раскаяния и страха с другой.
2008 год…
Я замотала головой, чувствуя, как меня захлестывает истерика. Пострадал! Еще как пострадал. Совершенно невиновный человек, за то, что сделали мы. Словно в замедленной съемке память услужливо воскресила в моей голове архивы закрытых дел, которые я просматривала накануне. Казарин Илья Сергеевич… следователь, занимающийся расследованием убийства и ограбления некоего Пахомова, Александра Николаевича. Убийцей был его сын, который получил семь лет…но был ли он виновен?
Я смотрела на Харламова, пытаясь взять себя в руки, усиленно отгоняя от себя мысль, что кто-то из моих друзей был способен на такое. И тут же посмеялась над собственной наивностью, вспоминая сегодняшний день. Мы не колеблясь избавились от трупа, старались сделать все, чтобы уничтожить любые следы, связывающие нас и жертву.
Но если они способны…
Я вышла из машины, отказавшись от помощи Димы.
Они способны…И надежда, которая жила во мне долгие годы…
Я схватила с лобового стекла горсть снега и вытерла им разгоряченное, мокрое от слез лицо.
Надежда на то, что Алешка каким-то чудом остался жив, исчезла без следа.
XVII
Остаток дороги я провела в какой-то полудреме, то и дело ощущая на себе внимательный взгляд Димы. В такие мгновения хотелось спрятать лицо, чтобы он не смог прочесть и десятой доли того, что я чувствовала. Все подозрения, сомнения, тревоги, которые я испытывала в последнее время, готовы были захлестнуть меня целиком, и я не могла ничего с этим поделать. Совсем недавно приехав сюда, я даже не подозревала, чем это может обернуться для меня и моих друзей… Друзья… Я по прежнему так их называю. Что это: сила привычки? Ирония? Или слабая искра надежды, до сих пор не угасшая где-то в глубине души? Возможно, всего понемножку. Прикрыв глаза и отгородившись от всего мира, я мечтала только об одном — поскорее узнать правду, а потом уехать. Уехать навсегда из этого городка, забыв обо всем, чему я стала свидетелем за столь короткое время.
Автомобиль слегка занесло на повороте, и моя голова склонилась на Димино плечо. Свою машину он оставил прямо там, где я так неразумно притормозила, и сказал, что заберет позже. Наверное, я все же устала больше, чем предполагала, потому что как только мы подъехали к городу, тут же вырубилась.
Шторы пропускали узкую полоску солнечного света. Я отвернулась от окна и, вспомнив все, резко приподнялась на кровати. То, что я оказалась в одном нижнем белье, не добавило настроения, и когда дверь в комнату приоткрылась, тут же постаралась укутаться в одеяло как можно плотнее.
— Доброе утро! — бодрым голосом поприветствовал меня Харламов, держа в руках поднос. Черт! Что происходит? Мы же с ним не спали? Нет… Вроде нет. Ну точно нет! Он мне никто, ничем передо мной не провинился. Так к чему все это?
— Решил тебя покормить, прежде чем ты захочешь мне все рассказать.
Это было произнесено насмешливо-снисходительным тоном, будто он прекрасно понимал, что я не собираюсь ни во что его посвящать. Понимал, однако же, все равно настаивал. А это значит, что он заинтересован в этом куда больше, чем я могла позволить себе думать. Чего он хочет? Кто он такой? И почему глядя на него, мне становится нечем дышать? Если бы не тот пожар… Но факты вещь упрямая. Харламов никак не мог быть нашим преследователем. Но тогда почему он так явно мной заинтересован?
Я была не настолько самоуверенна, чтобы предполагать, будто его ко мне притягивает лишь симпатия и желание помочь. Я давно не верила в альтруистов и рыцарей без страха и упрека. Это что-то другое.
— Решил припереть меня к стенке? — насмешливо спросила я, отламывая кусочек хлеба с маслом.
— Ну что ты! Я же не садист, — искренне возмутился он, — но внутреннее чутье подсказывает, что единственный способ добиться от тебя правды, это застать утром в постели. Полураздетую, растрепанную и еще сонную. Я прав?
— Не совсем, — я смутилась, — это ты меня раздел?
Знаю, вопрос прозвучал довольно банально, даже глупо. Разве я вижу здесь еще кого-нибудь? Да и поздно мне строить из себя оскорбленную невинность.
— Я, — улыбнулся Харламов.
— Спасибо. Не хотелось бы помять одежду. У тебя новая квартира? — я огляделась по сторонам.
— Там уже было небезопасно, — он оседлал стул, опершись руками на спинку, — кто тебя преследует?
— Не знаю, — и мой ответ был вполне искренним.
— И никого не подозреваешь?
— Никого.
— Врешь, — тихо сказал он.
— Вру, — согласилась я.
— Жаль, что ты так и не поняла, насколько это важно. Ты обещала все мне рассказать.
— Женщины часто лгут. Тебе ли не знать?
— Только когда у них есть выбор. У тебя его нет, — отрезал Харламов.
— Кто ты?
— Скажи мне то, что я хочу знать.
— Кто ты?
— И обещаю — ты не пострадаешь.
— Кто ты? — он внезапно схватил меня за руку, и притянул к себе. Чтобы не свалиться, я вынуждена была опереться другой рукой о мягкий матрац. Опора так себе, но это лучше, чем лежать перед ним распластанной на животе.
— Где то, что вы украли у старика Пахомова?
— Не понимаю, о чем ты? — дерьмо! Похоже, этот человек знает об этом куда больше, чем я.
— Девочка, не стоит меня злить. Я и так был достаточно терпелив. Учти, я могу задать этот вопрос твоим друзьям. И они не посмеют мне отказать. Вот только тебе это уже не поможет.
Он говорил очень спокойно, но от этого спокойствия мне становилось не по себе. У него в руках не было оружия, но почему-то в тот момент я поверила, что он способен на то, о чем говорит.
— Это был ты? Ты поджог свой дом, чтобы меня убить? И в нашем доме?
— Не будь дурой, детка, это тебе не идет, — усмехнулся Харламов. — Мне совершенно незачем тебя убивать. Тебе достаточно лишь сказать — куда вы дели то, что украли. Где камень?
1993 год…
Марина никак не могла заснуть. Сегодня была та самая ночь! Она была вынуждена остаться дома, чтобы никто не смог бы ее заподозрить, но в тот момент дом казался ей тюрьмой, из которой она мечтала вырваться. Полночи девушка ворочалась на кровати, ставшей вдруг жутко неудобной. Она прислушивалась к звукам, раздающимся с улицы, в любой момент ожидая громких шагов и звонка в дверь, означавших, что все кончено, их раскрыли. Но шли минуты, часы, и ничто не нарушало тишину ночи, кроме сопения пьяного отца.
Она боялась и ожидала, что этой ночью ее жизнь изменится безвозвратно. Ее охватило почти детское нетерпение и предвкушение чего-то невероятного. Скоро наступит утро, и они встретятся в условленном месте. Она снова увидит ребят, и, конечно же, Алешку. Девушка знала, что он ее не подведет, и вытащит из этого городка. А дальше начнется совершенно другая, новая жизнь, о которой раньше они могли только мечтать. Были мгновения, когда ее терзали сомнения в правильности того, что они делают. Вспоминая доброту старика, его заботу, ее совесть претерпевала невиданные доселе муки. Марина успокаивала себя лишь тем, что они никому не причиняют вреда. Снотворное будет действовать всю ночь, а утром старик ничего и не вспомнит. Возможно, даже не сразу поймет, что его ограбили. Поймет ли он, что она участвовала в ограбление? Но разве это будет иметь значение, когда они будут уже далеко отсюда, в той новой жизни, что манила их столько лет.
Уже наступил рассвет, когда что-то ударило в стекло, и девушка в страхе подскочила. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда она мелкими шажками приближалась к окну.
— Алешка! — увидев парня, она тут же приоткрыла окно, и он смог легко влезть в комнату, — что случилось? Почему ты здесь? Мы же договаривались…
Она осеклась, когда увидела лицо своего любимого: мертвенно бледное, с лихорадочно горящими глазами. Он был на грани. Попав в комнату, молодой человек тут же схватил девушку за плечи, сжав изо всех сил.
— Мы его убили!
— Что ты говоришь? Кого убили?
— Старика! Пахомов мертв! Ему выстрелили прямо в сердце!
— Что ты несешь? Откуда у вас взялся пистолет?
