Гапарон Гарсаров - Ламбрант
— Дай нам забрать его часы, — попросил Бурокс и потянулся было к запястью паренька, как тут же получил кулаком в свою волосатую морду.
— Пошёл в жопу! — взревел старейшина и приподнял утопленника, чтобы осмотреть его смертельную рану. — Этого мы трогать не должны, будет нашим он теперь. Подгоните лодку…
Бурокс вместе с братом-близнецом и ещё тремя приятелями поплыли к поверхности, недовольно бухтя и огрызаясь друг на друга. Петракс всё ещё потирал ушибленную спину и озирался на отца, который тоже не смел перечить вожаку. Кружащие возле воронки чертенята вообще не интересовались добычей взрослых, им хотелось поскорее начать какую-нибудь игру. Брать с собой малышню не позволяли правила, поэтому они редко покидали эту реку и довольствовались примитивными развлечениями.
— А может, лучше закопать его, пока не протух? — предложил Аракс, успевший примерить на себя куртёнку. Сегодня он будет всю ночь щеголять в таком виде и наверняка рискнёт стащить с мертвеца штаны для полного комплекта.
— Я сказал, что он теперь наш, значит, наш! — пробулькал Тенакс, бросив на него злобный взгляд. — Отвезём его к источнику и там досконально проверим.
— Фу, — разочарованно замычали окружающие.
— На кой он нам сдался такой-то! — возмутился папаша Лумокс. — Лишний рот, а у нас и без того цельная дюжина есть.
— Не спорь, этого трогать не будем, — возразил старейшина.
— Да отдать его тогда в Берчовку, там как раз пятерых не хватает, — встрял Петракс, нюхая пузырёк с розовым маслом, которое стремительно растекалось в толще воды. — Или послать подарок экзарху Делусу, ему ведь нужны пажи…
Теперь все ополчились на молодого покойника, скорчив и без того мерзкие рожи.
— Не смей упоминать здесь это имя! — рявкнул Лумокс. — Они сами по себе, мы сами. Им нет до нас дела, а нам до них. Я согласен с Араксом, надо закопать свежатинку, запасов не так-то много осталось.
— Дайте развлечься пока, — встрял Гокс, — давно уж не развлекались, соскучились…
— Я тебя щас развлеку! — пригрозил Тенакс и взял покойника на руки, едва на поверхности реки появилась заказанная лодка.
Правда, как только он выплыл на воздух, в уши закрались громкие голоса Бурокса и Фрокса. Близнецы на кого-то кричали. Сумерки уже сгустились, и вся чёртова братия, за исключением детей, выбралась на поросшую мхом полянку.
— Тенакс! — позвал возмущённый голос, и из темени выступили двое чужаков в пёстрых шёлковых костюмах. — Этот человек — приверженец Сатаны — и должен быть доставлен в экзархат!
— Опоздал, Бертран, — разочаровал его вождь, неся тело к пришвартованной лодке, в которой его дожидались воинственно настроенные близняшки. — Мальчишка упал в мой омут, и он останется с нами.
— Ты не имеешь права распоряжаться им, — оспорил Берт, сняв красный цилиндр и отдав его своему юнцу в жёлтой ливрее.
— Это ещё почему? — усмехнулся Тенакс и остановился с удивлённой гримасой. — Труп упал в мой водоём, я могу делать с ним всё, что захочу. Братья единогласно просили приобщить его к нашим запасам, но я решил отвезти покойничка к источнику и хорошенько помыть.
— Ему дарована возможность стать существом более развитым, — ошеломил их Бертран, зная, что такой аргумент заставит этих волосатых уродцев поменять решение.
— Более развитым?.. — с омерзением переспросил старейшина. — Что ты себе позволяешь, бес?!
— Тенакс, тебе известны правила, бессмысленно препираться со мной. Никто не волен идти против решения экзархата, это может обернуться неблаговидными последствиями как для тебя, так и для всех твоих подчинённых.
— Мы ему не подчинённые! — возразили близнецы, и другие черти недовольно загудели, вновь обступая непрошенных гостей с грозными физиономиями.
— Значит, вы отказываетесь отдавать нам парня? — заключил представитель бесов.
Водяная нечисть переглянулась меж собой, зашушукалась, замахала руками. Тенакс молча наблюдал за братьями и по-прежнему с недоверием поглядывал на посланцев. Ему и в самом деле не льстило прощаться с трупом. Кто знает, когда в следующий раз к ним угодит нечто подобное?.. Да и этот утопленник был первым за весь сентябрь.
— Тенакс, ну решай давай скорее, праздник же, — прогудел малец, сопровождавший разодетого в шелка беса. У него отсутствовала левая кисть руки, и это бросалось в глаза, хотя тот и пытался её скрыть.
— Керет, не настаивай, — осёк его Бертран, водружая красный цилиндр обратно на свою рогатую макушку. — Если наши болотные друзья считают себя слишком умными и сильными, чтобы идти против самого экзарха, что ж, пусть попробуют, авось, что-нибудь у них да получится.
— Так и передай этому своему якзарху, — с иронией ответил Петракс, вызвав у сородичей одобрительный хохот.
— Но, Берт, он ведь… приговорённый, — громко произнёс Керет.
Бертран раздул нос, пронзая напарника укоризненным взглядом. Впрочем, черти тоже испуганно затихли, растеряв всю свою смелость. Близнецы Бурокс и Фрокс оттолкнулись веслом от берега, уносясь вместе с лодкой подальше от вожака. Тенакс, глядя на реакцию подопечных, которые попятились от него в разные стороны, нервно вздохнул и поджал губы. Одно дело, когда к ним в омут упал приверженец сатаны. Другое — когда его смерть связана с какой-нибудь магической фигнёй. Он посмотрел на бесцветные глаза покойника и брезгливо отбросил труп на кочку, поросшую мхом.
— С этого бы и начали!.. — прогудел старейшина, брезгливо оттряхивая руки.
— Керет, подними, — приказал Бертран и самодовольно ухмыльнулся, обращаясь к удручённому проигрышем Тенаксу. — Тебе бы стоило привыкнуть к тому, что экзархат не занимается простыми смертными…
— Заткни пасть, Берт! — гавкнул вождь, понимая, что его приближённые давно покинули эту полянку и от страха залезли обратно в омут. Никому не хотелось «заразиться» от неведомого трупа каким-нибудь мудрёным недугом.
— Нам лучше дружить, Тен, — в менее официальном тоне заговорил представитель экзархата. — Ты знаешь, я никогда не поддерживал гонения на вас…
— Забирай своего тифозного жмурика и уходи! — не успокаивался старейшина. — Ты и так испортил нам ночь.
Керет завернул утопленника в красную парчовую ткань и, перебросив ношу через плечо, подобно ковру, вернулся к опекуну, с победой взирая на расстроенного чёрта. Бертран приподнял кусок материи и изучил лицо мёртвеца. Выпяченные светлые глазки смотрели на него с заледенелым недоумением. Прикрыв ладонью его веки, бес качнул головой вправо, и они поспешили уйти отсюда, пока шокированные черти не вернулись, чтобы поквитаться за испорченное настроение. Как-никак, сложная часть задания была выполнена, а впереди ожидал бал в честь осеннего равноденствия, организованный недалеко отсюда, в старой церкви районного центра Ольховка.
Осеннее равноденствие издревле справлялось всем сообществом нечисти. Только на веку Бертрана этот праздник отмечали со строжайшей регулярностью, готовясь к нему ещё летом, когда едва-едва успевали разобраться с ночью Ивана Купалы. Причём всякий раз тщательно подбирали место, составляли списки приглашенных, собирали пышные столы, нанимали артистов — словом, предпраздничные мероприятия занимали много времени и сил. В этом году руководил парадом сам Его Величество Мартимиан Делус — глава экзархата и титулованный наместник всей бесовской братии на ближайшие десять лет. Как правило, сама монаршая особа никогда не устраивала торжеств, поручая это своим верным слугам и многочисленным советникам, а уж те, в свою очередь, отвечали за техническую сторону веселья. Предыдущий наместник — Ариаман Бодровский — не позволял обременять себя пустяками и не принимал никакого участия в организации подобных мероприятий. А в последние месяцы своего правления вообще отстранился от власти, и фактически экзархатом заправляли сами подданные. Куда уж там до праздников!
Нынче же было гораздо спокойнее. Никто не волновался из-за наместника, никто не пытался сэкономить, дабы не сердить Его Величество безумными тратами, никто не устраивал интрижек и заговоров. Все казались довольно милыми и без особой суеты собирались в эту ненастную ночь в Ольховке. Бояться нашествия нежелательных гостей считалось теперь глупостью. Те не заявляли о себе вот уже несколько лет подряд. Эпоха подпольного существования канула в лету, и теперь бесам жилось прямо как людям. Да и могло ли быть иначе в человеческом обществе? Это лишь лесные да болотные отбросы продолжали вести дикий образ жизни.
Бертран вёл старенькую чёрную «Волгу» в направлении ярких огней районного центра и не переставал удивляться семейкой Тенакса. Нет, быть чёртом — само по себе унижение. Но чтобы еще и пытаться спорить с представителем экзархата — это уже край. Не даром ведь до такого статуса понижают только самых отъявленных преступников.
