Софи Ханна - Солнечные часы

– А мы и без мотива добьемся обвинительного приговора. Остальное меня не волнует.

– Вероятно, это справедливо для вашего друга… – Джульетта кивнула на Селлерса, – но не для вас. Вы хотите знать. И ваше начальство тоже. Как там ее? Детектив-сержант Зэйлер? Она женщина, а женщины, видите ли, любят знать все от начала до конца. Та к вот, вся история известна только мне! – с очевидной гордостью заявила она. – Передайте от меня своей начальнице: если она не разрешит мне встретиться с этой дрянью Наоми Дженкинс, я так и останусь единственным человеком, который знает правду. Решайте сами.

– Исключено, – бросил Саймон, шагая рядом с Селлерсом обратно в отдел. – Чарли нас на смех поднимет и правильно сделает. Дженкинс и Джульетта Хейворт в одной допросной? Нам только второго покушения на убийство не хватало. В лучшем случае Хейворт забросает Дженкинс гадостями про ее изнасилование. Так и вижу газетные заголовки: «Полиция санкционировала издевательство убийцы над жертвой насилия».

Селлерса занимало другое.

– Слушай, с чего Хейворт взяла, что мне неинтересна правда? Сучка заносчивая. Почему это тебе интересно, а мне – нет?

– Нашел о чем переживать.

– Она тупицей меня считает, что ли? Думает, будто у меня фантазии вообще нет? Черта с два! Слышала бы она, что я наплел Стейси про неделю, которую проведу с Зуки. Прикинь, я даже напечатал программу мероприятий нашего командного тренинга. Да еще на полицейском бланке!

– Ничего не хочу об этом знать, – отрезал Саймон. – И врать Стейси не намерен, если встречу ее, пока тебя не будет, и она спросит, почему я не с тобой на этом… короче, где мы там вроде как должны быть.

Селлерс хмыкнул.

– Ты сейчас так говоришь, старик, но я-то знаю, что ради меня ты соврешь. Если до этого дойдет. Не надо скромничать.

Саймон был бы рад сменить тему. Обсуждали они это уже не раз. Селлерс всегда добродушно воспринимал критику, что выводило Саймона из себя не меньше, чем подтрунивание над его угрызениями совести. Фантазии у Селлерса и впрямь маловато: он не способен представить, что кто-то искренне осуждает его постоянные измены жене. Разве может у кого-нибудь возникнуть желание испортить ему, Селлерсу, жизнь? Он ведь просто развлекается, никому ничего плохого не делает. С оптимизмом у него перебор, думал Саймон. Как он не понимает, что можно доразвлекаться до потери жены и ребенка. Если Стейси узнает – пиши пропало. Пока страдание тебя не коснулось, размышлял Саймон, тебе не прочувствовать настоящую боль.

– Кстати, и насчет подарка для Гиббса у меня есть идея, – продолжал Селлерс. – До свадьбы, правда, еще далеко, но лучше все продумать заранее. Потом мне будет чем заняться. – Он сделал неприличный жест. – К отпуску приготовление… разжигание… извержение…

– Имущества разделение… – буркнул себе под нос Саймон, припоминая строчки, написанные Джульеттой на конверте.

Как ее угораздило выйти замуж за Хейворта? Она такая же рядовая супруга рядового шофера, как Наоми Дженкинс – типичная любовница шофера. У них обеих общего гораздо больше, чем у каждой – с Робертом. Впрочем, кто знает, насколько это правда, – учитывая, что женщины мало что говорят, а Хейворт и вовсе молчит.

– Что за идея? – спросил он у Селлерса.

– Солнечные часы.

Саймон расхохотался:

– Это Гиббсу? Может, лучше банку «Карлсберга»? Или кассету с порнушкой? Он больше обрадуется.

– Ты в курсе, что Снеговик раздобыл книжку про солнечные часы?

– Угу. А ты в курсе, кто ему эту книгу купил и деньги обратно не получил?

– Я ее пролистал. На солнечные часы можно добавить такую штуку – называется нодус…

– Гномон.

– Нет, гномоны есть на всех часах. Нодус обычно круглый, хотя это необязательно. Его прикрепляют к гномону, так что на конце его тени вроде как капля появляется. Короче, часы можно рассчитать так, чтобы в определенный день года – например, в день свадьбы Гиббса и Дебби – тень падала вдоль специальной линии, которую называют юбилейной. Улавливаешь?

– Детали излишни, – отмахнулся Саймон. – Важно, что идея никуда не годится. Гиббсу не нужны солнечные часы, мы его разочаруем.

– Может, Дебби понравятся, – обиженно отозвался Селлерс. – Красивые. Я себе хочу. И Пруст тоже.

– Дебби хочет замуж за Гиббса. Отсюда вывод: у нее такой же плохой вкус, как и у него.

– Ладно, ладно, брюзга чертов! Хотел как лучше, чтобы уже все было решено. Мы с Зуки вернемся за пару дней до свадьбы Гиббса. Придется вам без меня соображать, в последнюю минуту. А я-то пытался сгладить ситуацию. Слушай, Гиббс, конечно, не тот…

– Тот еще.

– … но может, стоило бы разок дать ему шанс?

– «В глаза солнцу погляди и подари добро ликующему сердцу, которое однажды станет лучше оттого, что подарил ты не безделицу, как все, но веточки, которых не хватало в гнезде орла». – Саймон улыбнулся. Любопытно, узнала бы Джульетта Хейворт автора? Селлерс не узнал. – У. Б. Йейтс. Но Йетс не был знаком с Крисом Гиббсом, иначе такое не написал бы.

– Все, забудь, – вздохнул Селлерс.

– Как все было, по-твоему? – спросил его Саймон. – Роберт Хейворт изнасиловал Наоми Дженкинс и рассказал жене? Или Дженкинс изнасиловал кто-то другой, она поделилась с любовником, а тот выдал ее секрет жене?

– А хрен его знает. Ты в обоих случаях предполагаешь, что Джульетта узнала от Хейворта. А может, ей сама Дженкинс рассказала? У меня из головы не идет, что дамочки могли сговориться, чтобы провести нас. Уж больно обе наглые. И обе нам врали. Может, вовсе они не врагини и не соперницы?

– Может, то, а может, это, – уныло отозвался Саймон. – Хейворт в коме, его женщины водят нас за нос. А мы топчемся на месте…

– Я бы так не сказала.

Саймон и Селлерс обернулись. Их догоняла Чарли. Мрачная. А была бы довольной, если бы дело сдвинулось с места.

– Саймон, добудь мне как можно скорее образец ДНК Хейворта, – сказала она. – И не говори, что у нас уже есть, – то, что взяли из его дома, не годится. Пусть возьмут прямо у него. Чтобы никаких ошибок.

Чарли размашисто шагала по коридору. Саймон слышал за спиной сопение Селлерса.

– А с тебя, Селлерс, вся подноготная Хейворта, Джульетты Хейворт и Наоми Дженкинс. Где Гиббс?

– Точно не знаю, – ответил Селлерс.

– Плохо. Надо допросить Ивон Котчин, жилицу Наоми. И направьте экспертов к дому Хейворта, пусть осмотрят его грузовик, узнают все, что только можно.

– Что это было? – выдавил багровый, задыхающийся Селлерс, когда цокот каблучков Чарли растворился в конце коридора.

Саймон не пытался отгадать, даже думать не хотел о том, какие новости стали одновременно и хорошими, и плохими.

– Нельзя вечно покрывать Гиббса, – сменил он тему. – Что с ним вообще происходит? Свадьба виновата?

– Все будет нормально, – без тени сомнения ответил Селлерс.

Саймону вспомнились часы с визитки Наоми и девиз на них. Латынь он не воспроизвел бы, но перевод помнил: «Я считаю только солнечные минуты». Лучше про Селлерса не скажешь.

Глава тринадцатая

Сержант Зэйлер открывает дверь моей камеры. Пытаюсь подняться и только теперь понимаю, насколько вымотана, – в голове звенит, колени подкашиваются. Сложить из путаницы мыслей нужный вопрос не успеваю: сержант Зэйлер говорит:

– Роберту лучше, кровотечение остановили.

В меня словно вдохнули жизнь.

– Значит, он очнется? И поправится?

– Не знаю. Врач, с которым я общалась, сказал, что травмы головы непредсказуемы. Мне жаль.

Следовало догадаться, что испытаниям нет конца. Я будто участвую в бесконечных скачках: белая финишная линия рассыпается в пыль, когда я приближаюсь, и стоит ей исчезнуть, как на горизонте я снова вижу белую линию, набираю скорость – и повторяется то же самое. Заканчивается одно ожидание – начинается другое, терзая меня сильнее, чем бессонница. Внутри будто плененный зверь мечется взад-вперед, стараясь выбраться из ловушки. Найти бы способ его успокоить, и тогда можно ночи напролет проводить без сна.

– Отвезите меня в больницу к Роберту, – прошу я сержанта Зэйлер, следуя за ней по коридору.

– Сейчас мы идем в комнату для допросов, – отвечает она твердо. – Надо поговорить, Наоми, многое разъяснить, во многом разобраться.

Мне хочется упасть и не двигаться. «Многого», что бы это ни было, мне сейчас не вынести.

– Не волнуйтесь, – добавляет сержант Зэйлер. – Бояться нечего, если вы будете говорить правду.

Полицейских я не боюсь. Они подчиняются правилам, которые я понимаю и, за несколькими исключениями, принимаю.

– Я знаю, Наоми, что вы не могли причинить Роберту вред и не делали этого.

Облегчение накрывает меня теплом, проникает в каждую истерзанную усталостью клетку. Слава богу. «Это сделала Джульетта?» – хочу я спросить, но часть мозга, отвечающую за речь, отключили от питания, и губы не слушаются.