Аркадий Карасик - Похищение королевы
Мерзкая выстроена "схема" - за человеческий род обидно, но где-то она соответствует действительности. Лично я дарил цветы и духи Машеньке, не думая о "расплате натурой", просто приятно было видеть на ее лице удивление и радость. Но я ведь несовременен, заявился в рыночную Россию из рыцаркого прошлого.
Странно другое. В последнее время Машенька вторгается в мое сознание все чаще и чаще. Будто зовет меня к себе в ухоженную, вычишенную до стерильной чистоты квартиру. А я в это время общаюсь с потеющей уродиной, пытаюсь выудить из нее сведения, полезнае для Стулова.
- Вчера к вечеру сижу я рядом с выставленным товаром, - кажется химико-торгашка перестала стесняться своей второй профессии, говорит о ней открытым текстом, не краснея и не пряча глаз. - Смотрю - щевствует Виктор в компании верочкиного спонсора. Болтают, будто много лет дружат, а ведь несколько дней тому назад делали вид - не знакомы... Странно, да?
Пальчики выстуивают по моей костлявой коленке все ту же азбуку Морзе. Легко переводимую на общедоступный язык. Пришлось перенести их себе на грудь. Более безопасное место. Надин обиженно дернулась, но настаивать не решилась - принялась массажировать разрешенное место.
- А ты этого... спонсора давно знаешь? Или увидела впервые на ярмарке?
Надин на мгновение смутилась - или мне это показалось? - но быстро пришла в себя. Вызывающе захихикала.
- Ты и к спонсору тоже ревнуешь? Неужели до сих пор не понял, что мне нужен только один мужчина - ты?
На прямое признание в любви я не отреагировал. Меня занимали совмем другие, далекие от любовных.
Значит, все же пасынок и Верочкин спонсор - птицы из одного гнезда? Скорей всего, не безобидные пичуги - матерые орлы. А кто Надин? Наводчица или жертва?
Я так напрягся,что избитая омоновцами спина отозвалась вспышкой боли. В голове - будто старательная хозяйка прошлась веником - исчезли болезненные мысли о родной, дьявол бы ее побрал, милиции и отзывчивом воре в законе, о стариках Сидоровых и Ваське Стулове. Вместо этого прорисовался образ солидного человека с проседью, перечеркнувшую густую черную шевелюру.
- Конечно, мужики подвалились к стенду? - подбодрил я уставшую от нескончаемой болтовни коротышку. - Накупили французских духов и презентовали их тебе? В знак глубокого уважения, которое непременно перерастет в любовь?
- А ты откуда знаешь? - удивилась Надин. - Подслушивал? Значит, все же ревнуешь? - засмеялась она. - Вот и зря... Подарили крохотный флакончик духов. Дескать, в счет подарка ко дню рождения, на празднование которого я их обязана пригласить... Расшлепались мокрыми губами, крохоборы. Пусть не рассчитывают, мой юбилей мы с тобой отметим вдвоем, ладно?
Очередная новость - предстоящий юбилей коротышки! Как бы он не стал завершающим фейерверком моего со Стуловым расследования. Нисколько не удивлюсь, увидев за столом всех действующих лиц, начиная от Верочки и кончая интеллигентным Геннадием Викторовичем...
- Вот что, Машенька...
Имя жены - взрыв мины, предательски подложенной под мирную беседу. Я сжался, ожидая немедленной реакции коротышки: с водопадом слез, ураганом упреков в неверности и обмане.
Ничего подобного не произошло. Надин поднялась с дивана, туго затянула пояс на халатике. Наклонилась ко мне так близко, что я ощутил спокойное ее дыхание.
- Наконец, открылся... Ну, что ж, и на этом спасибо... С твоего дня рождения - помнишь, наш танец? - подозревала: тебе нужна женщина. Неважно какая - толстая или костлявая, красивая или уродливая, лишь бы выплеснуть в нее мужскую энергию. И все же - надеялась создать семью, зажить по человечески, по божески. А у тебя, оказывается, уже есть какая-то Машенька...
- Ты не права...
- Перестань притворяться, Павлушка, у тебя это не получается... Только скажи, кем она приходится тебе? Жена или брошенная любовница?
Надин права - притворяться не умею, не дано мне такого таланта. Ну, что ж, играть в открытую намного приятней.
- Жена... бывшая жена.
И я честно рассказал обо всем. Скрыл только постыдный замысел использовать коротышку для розыска пропавшей девушки. И еще одно родственные отношения Машеньки и Виталия, которого Надин знала под именем Виктора.
- Значит, я послужила тебе этаким громоотводом? С женой расстался, скучно-грустно, а рядом - сдобная бабенка, которой не грех попользоваться. Так?
- Не совсем... Как и все в природе, получилось неожиданно... Поверь, Надин, я не строил никаких планов.
Женщина несколько минут изучала мою физиономию.
- Ладно, верю... А на что я могу рассчитывать еще с моей фигурой? Да еще возраст... Заманить на ночку симпатичного мужичка, отвести душу? Нет, Павлушка, так я не умею...
Женщина, не глядя в мою сторону, ходила по комнате. Говорила и думала. О своем, женском. Я будто считывал с ее мозга одолевающие коротышку сомнения.
Действительно, рассчитывать на замужество не приходится, Сейчас, как никогда, выбор у мужиков необ"ятный, вокруг них табунами разгуливают такие красотки, что голова кружится и во рту пересыхает. Пойти по рукам, меняя в своей постели кратковременных партнеров - противно. Коротать женский век в одиночестве - страшно.
И вот появилась надежда! Небольшая, даже, можно сказать, крохотная. Сойдется сосед с зарегистрированной женой или не сойдется - решение этого вопроса может растянуться на годы. А природа, между прочим, требует своего, Надин быстро стареет, скоро наступит такой период, когда претенденты на ее и без того уродливое тело просто-напросто отвернутся.
Так стоит ли лишать себя удовольствия сейчас, а не в туманном будущем? Да и чем она рискует, продолжив сексуальные контакты с немолодым соседом?
Наконец, Надин утвердилась в окончательном разрешении нелегкой проблемы.
- Ладно, пользуйся "громоотводом", - жарко дыша, приникла она ко мне. - Заменю твою Машеньку... Только подскажи, как она ведет себя в постели? Обещаю стать примерной ученицей. Даже - отличницей...
- Подожди...
Какое там ожидание! Она навалилась на меня, облила вонючим потом, забросала нежными словечками. Типа - бычек упрямый, сладкий огурчик, горячий любовничек.
Я сопротивлялся, как мог. Ссылался на усталость, на сердечный приступ, на проснувшихся соседей. Задыхался под тяжестью женского тела, изворачивался, пытаясь выбраться из-под него.
- Я тебе безразлична, да? Твоя Машенька слаще, да? Ну, и катись к ней!
В очередной раз хлопнула дверь, посыпалась штукатурка. Надин, глотая слезы и осыпая несостоявшегося любовника матерными сравнениями, покинула мою комнату.
Что я достиг, согласившись на ночное свидание с любвеобильной коротышкой? Мысленно пробежался по сумбурной беседе. Будто по клавишам расстроенного пианино. Ничего особенного. Если не считать непонятного смущения женщины при упоминании спонсора. Кажется, он не случайный знакомый химико-торгашки, их связывает что-то пока мне непонятное...
Явно не густо.
Часа через два я, наконец, окунулся в блаженный сон. Не слышал, постукивания шлепанцами спешащего в туалет деда Пахома, мне не мешал солнечный луч, заглянувший в окно. Проснулся в одинадцать часов утра. Да и то не сам - разбудило настойчивое постукивание в дверь. Нет. это не обозленная Надин - за ней стоит с подносом в руках добросердечная старуха.
- Щтой-то заспался, Игнатьич? - ехидно спросила она, шныряя взглядом по комнате в поисках улик моего "непристойного" поведения. - Устал, небось. Или какой ангелочек ночью песенки напевал мужичку... Вот вещицу свою оставил, - подняла бабка с пола кружевной дамский платочек. - Потеряла утиральничек бабенка, обеспамятела, бедолага.
Настырность бабы Фени надоела мне до чертиков. Слава Богу, не пацан, едва перешагнувший через десятилетний порог - самостоятельный сорокалетний мужик, имею право на личную жизнь во всех ее ипостасях. В том числе, получать сексуальные утехи от кого хочу и когда хочу.
- Никто мне не звонил? - максимально сухо спросил я, принимая поднос с чаем и коржиками. - Зря вы меня так подкармливаете...
- Звонил какой-то мужичонка. Голос - важный, басовитый. Узнал, што спишь, пообещал позже обеспокоить. Человек - с пониманием... А подкормить тебя природа требовает. Ослабеешь - ни одному "ангелочку" не понадобишься, никто не станет терять в твоей фатере утиральнички да сережки, - бабка подняла с пола еще одну улику, повертела ею перед моим носом.
Ехидное бормотание соседки рикошетом отлетало от моего сознания. Привык к ее шуточкам-прибауточкам. Одолели другие мысли и иные заботы.
Кто мог мне звонить?
Вообще, это не вопрос. Мой телефон известен издателям, ребятам из Министерства внутренних дел, из уголовного розыска, уезжая от Машеньки, демонстративно записал его в телефонную книгу. В конце концов, могли позвонить от Геннадий Викторовича, узнать удалось ли Гулькину выцарапать писателя из когтистых лап милиции или он попрежнему мается в камере предварительного заключения?
