Алёна Белозерская - Покинуть Париж и уцелеть
Ополоснув лицо холодной водой, Полина посмотрела в зеркало, отметив красные от нервной рвоты глаза, белые щеки и опухшие от удара губы. Намочив полотенце, она приложила его ко лбу и прошла в гостиную. Присела в кресло, откинув голову назад, и задумалась над первым шагом из многих последующих, которые нужно будет сделать, чтобы отыскать ключ. Она снова вспомнила о ноутбуке, который Марина оставила у нее незадолго до своей смерти, и решила еще раз просмотреть его содержимое. Вытащила флэшку из сумки, свой рабочий ноутбук и застыла перед экраном, боясь пропустить какую-нибудь подсказку. Полине начало казаться, что Марина не случайно забыла свой гаджет, однако после трех часов бесполезных поисков неизвестно чего рассвирепела и обругала подругу таким забористым матом, что сама устыдилась.
– Прости меня, пожалуйста! – жалобно проговорила она, глядя на фото на экране, с которого Марина смотрела на нее с озорной улыбкой, и, пожалуй, в двадцатый раз принялась рассматривать снимки.
Потом тщательно изучила папки с музыкой, опять вернулась к снимкам, словно чувствовала в них подсказку, но какую – не могла понять. Это были обычные фото, какие есть у каждого человека: дни рождения, веселые вечеринки, друзья-знакомые, забавные происшествия – все это отразилось в снимках, прилежно рассортированных по папкам и датам, соответствующим событиям и времени, когда они произошли. Самой большой была папка, посвященная Полине, она вмещала в себя более ста фотографий. Самой маленькой – подписанная словом «семья».
В ней лежали всего два фото, на одном Марина обнимала седую женщину, очень властную и колючую на вид. Это была Роза Оскаровна Маргулис – бабушка Марины. Вредная, стоит заметить, старушенция, обладавшая красивым низким голосом и блестящими синими глазами, не потерявшими свою яркость до самой смерти. Бабка в совершенстве владела тремя языками. А на испанском изъяснялась так, что сами аборигены Пиренейского полуострова не могли определить в ней иностранку и принимали за свою, благо, что смуглая кожа и черные волосы помогали ввести их в заблуждение. Работала Роза Оскаровна при первых лицах страны переводчиком и преподавала в одном из столичных вузов, правда, в каком, Марина никогда не говорила, но не потому, что скрывала, а оттого, что Полина никогда не спрашивала.
Роза Оскаровна одна воспитывала внучку с того момента, как девочке исполнилось четыре. Мама Марины погибла от рук любовника, задушившего ее на глазах у испуганного ребенка. Пьяный мужчина хотел убить и саму Маринку как опасного свидетеля, но в последний момент рука его дрогнула, он бросил орущую от страха девчонку в угол комнаты и сбежал. Нашли его быстро и так же скоро осудили. Потом на суде он плакал, убеждая всех, что не желал смерти женщине, которую любил. Но алкоголь лишил здравого рассудка, да и она, любимая, предала его, найдя себе другого. Поэтому он сделал все, чтобы она не досталась никому.
Обо всем этом Роза Оскаровна рассказала внучке, когда той исполнилось семнадцать. Раньше не хотела говорить, боясь разбудить уснувшие воспоминания. Действительно, Марина ничего не помнила о том страшном вечере, когда ее жизнь едва не оборвалась. Единственное, что осталось в памяти, – это черные волосы мамы, рассыпанные по подушке, ее огромные неподвижные глаза и застывшая в них любовь. Странно, но бабка не винила в смерти дочери ее любовника, наоборот, считала, что мать Марины спровоцировала его на подобное зверство.
– Горячая она была, – говорила Роза Оскаровна, выпуская плотные клубы сигарного дыма в потолок кухни, где разрешалось курить только ей и кухарке Агате, которая, как и хозяйка, дымила, будто старая цыганка, – много и с азартом. – Стервозная и лживая. Ты, Маринка, на нее похожа.
Помнится, тогда Марину оскорбляло подобное сравнение. Полина поддерживала обиду подруги, но втайне соглашалась со словами Розы Оскаровны. Марина была страстной и безудержной, очень отличающейся от сдержанной, аристократичной бабки. Следовательно, свой темперамент и жажду жизни она взяла от матери или же от отца, которого никогда не видела и о котором старая карга Роза Оскаровна наотрез отказывалась говорить. Сама Марина подозревала, что ее отцом являлся сосед бабки по подъезду.
В высотке на Котельнической набережной, построенной в сталинские времена, жили очень известные и высокопоставленные люди – военачальники, дипломаты и академики, эстрадные и оперные певцы, балерины и другие важные персоны. И среди жильцов высотки ходил слух, что отцом Марины был коллега Розы Оскаровны, который, к сожалению, не захотел жениться и признать ребенка. Говорили, что старуха подняла все свои связи, чтобы незадачливого папашу сослали куда-то в тайгу преподавать французский потомкам коренных народностей лесотундры. И все же Марина не верила этому, считая, что подобные слухи распространяет сама Роза Оскаровна, чтобы отвести подозрения от того, кто, как ей казалось, и был ее настоящим отцом. Риммин Валентин Павлович – именно он нежно обнимал Марину на фото, втором снимке из папки «семья».
Фото было сделано недавно, не больше года назад. Полина точно определила время по цвету волос Марины. На фото она была блондинкой, хотя еще полтора года назад носила темные блестящие локоны. Кстати, в прежнем жгучем образе она больше нравилась не только Полине, но и Шемесу, который был крайне недоволен переменой во внешности жены. «Или, черт подери, сожительницы!» – выругалась Полина и детально рассмотрела снимок, на котором Марина, смеясь, прижималась к высокому мужчине лет шестидесяти, отличавшемуся твердым взглядом и прямой военной осанкой. Рассматривая интерьер комнаты за широкими плечами мужчины, Полина вдруг подумала о том, что было бы неплохо осмотреть квартиру. Роза Оскаровна умерла восемь лет назад, но Марина так и не продала апартаменты, хотя могла заработать на этом большую сумму. Полина не сомневалась, в каких целях подруга использовала оставшееся от бабки наследство: явно встречалась там с любовниками. Значит, квартира являлась надежным местом, где можно было хранить и другие тайны. Вероятно, ключ, который так необходим Пересу, преспокойно лежал в ее стенах. Осталось только проникнуть туда, но как?
Решение пришло быстро. Полина взяла телефон и отыскала среди входящих номеров тот, с которого ей звонил секретарь Шемеса Глеб Тюльпанов, прося приехать в больницу.
– Здравствуйте, Глеб, – поздоровалась она. – Это Полина Матуа.
– Добрый вечер, – любезно ответил мужчина. – Уже вернулись из Парижа? Как съездили?
– Развелась, огорчилась, растерялась. Послушайте, Глеб, я хотела бы… – Полина замялась, не зная, как объяснить причину звонка. – Давайте поужинаем, – предложила она, понимая, что в неформальной обстановке будет легче узнать, известно ли Ромашке, где хранятся ключи от холостяцкой квартиры Марины.
Кроме того, стоило придумать повод, чтобы обыскать пентхаус Шемеса и поместье. Вдруг нужный ей ключ находится в одном из этих мест? «Знать бы, как он выглядит, – с сожалением подумала она. – Было бы гораздо проще искать его».
– Где?
– «Антрекот». В девять, – сказала Полина и, чувствуя, что Глеб намерен отклонить приглашение, безапелляционным тоном добавила: – Я уже заказала столик.
Быстро завершив разговор, она позвонила в ресторан, потом посмотрела на часы, прикинув, сколько свободного времени имеется у нее в запасе, и направилась в ванную, намереваясь привести себя в надлежащий вид перед встречей, на которую возлагала большие надежды. В случае если Глеб не сможет помочь, Полина окажется в тупике. Впрочем, и сейчас она находилась в патовой ситуации, однако надеялась на чудо, которое позволит вырваться из тисков Переса, таинственного служителя смерти, пришедшего по ее душу.
Глава 14
В ожидании Глеба, который задерживался, как барышня, набивающая себе цену перед первым свиданием, Полина изучала меню. Оно было недлинным и наполовину посвященным мясу, что очень радовало, так как Полина обожала все блюда, в которых присутствовал этот продукт. Она могла есть мясо на обед, завтрак и ужин и не терпела разговоров о пользе вегетарианства, ибо искренне считала подобную диету убийственной для организма. К тому же старалась избегать общения с жертвами повальной моды и самодовольного ханжества, которые, по ее мнению, испытывали лютую ненависть к человечеству в целом, но при этом прикрывались лживыми лозунгами о защите животных и природы.
С удовольствием читая о горячих блюдах и мясных закусках, Полина на некоторое время забылась, очнулась, лишь увидев перед собой худого молодого человека, который застыл на месте и почтительно ожидал, когда на него обратят внимание. Черные волосы его были растрепаны, взгляд возбужден, но в целом Глеб Ромашка казался аккуратным и уверенным в себе.
– Здравствуйте, – Полина указала на стул напротив.
Расстегнув нижнюю пуговицу пиджака, мужчина ответил на приветствие и присел. Взял меню и усмехнулся, видимо, увидел цены, запрашиваемые за стейки и бифштексы. Полина уже намеревалась произнести, что за ужин платит тот, кто приглашает, но промолчала, осознав, насколько сильно оскорбит Глеба, если будет вслух рассуждать о его финансовом положении. Однако незаметно осмотрев его профессиональным взглядом, умеющим определять, сколько тысяч в данный момент находится в кошельке у собеседника, быстро поняла, что в деньгах он не нуждается. На это указывал и дорогой темно-серый костюм, явно сшитый итальянцами, и рубашка известного шведского бренда; а часы, прятавшиеся в рукаве пиджака, были не просто предметом высокой ценовой категории, но и престижного класса.
