Эрл Гарднер - Адвокат Перри Мейсон

— Понимаю, — Мейсон заметил ударение, которое судья сделал на последних словах. — Я спрошу по-другому. Лейтенант Трагг, почему вы не упоминали о записи этой беседы, когда в первый раз давали показания в суде?

— Мы возражаем на основании того, что это несущественно, не имеет отношения к делу и перекрестный допрос не должен касаться этой темы, опять вмешался Бергер.

— При данной форме вопроса возражение отклоняется. Отвечайте, свидетель.

— Меня об этом не спрашивали.

— Но вас же спрашивали о всех предметах, найденных в кабинете? продолжал Мейсон.

— Да, сэр.

— И вы описали все, что нашли?

— Да, сэр.

— Как вы считаете, лейтенант, вы не стали бы говорить о пленке, если бы вас специально не просили молчать?

— Мы возражаем, — сказал Гамильтон Бергер. — Вопрос спорный и не должен входить в перекрестный допрос.

— Возражение отклоняется, — резко ответил судья. — Вопрос изменен так, чтобы выявить, насколько свидетель пристрастен. Отвечайте, лейтенант.

— Я намеренно решил ничего не говорить, пока меня не спросят, объяснил Трагг.

— Вы пришли к такому решению самостоятельно, лейтенант, независимо от тех инструкций, которые вам дал окружной прокурор?

— Мы возражаем, — снова начал Гамильтон Бергер, — с разрешения суда…

Эрвуд покачал головой:

— Возражение отклоняется, мистер Бергер. Вопрос касается намерений свидетеля. Если окажется, что свидетель пришел к такому решению по просьбе обвинения, значит, на свидетеля было оказано давление, не выявленное при прямом допросе, а это не может оставить суд равнодушным. Отвечайте на вопрос, лейтенант Трагг.

— Да, — сказал тот после некоторого колебания, — мне дали указание: если меня не спросят, ничего об этом не говорить.

Мейсон старался использовать достигнутое преимущество.

— Единственным основанием вашего решения не говорить об этой записи ни слова, если вас специально не спросят, было указание, данное вам окружным прокурором, не так ли?

— То же самое возражение, — заявил Бергер.

— Отклоняется, — обрезал судья. — Отвечайте на вопрос, свидетель.

— Да.

— Тогда я считаю, — сказал Мейсон, — что в интересах правосудия эта запись должна быть прослушана в суде.

— Если адвокат хочет выставить запись как часть доказательств защиты, — произнес Бергер, — пусть он достанет ее, принесет сюда и предложит прослушать. А мы выступим с возражением, исходя из того, что это неправомочно, что запись беседы двух неопознанных лиц на магнитной пленке не может служить основанием для решения суда.

— Где в настоящий момент находится пленка? — спросил Мейсон лейтенанта Трагга.

— Я передал ее окружному прокурору.

— Прошу суд дать окружному прокурору распоряжение предъявить эту запись, с тем чтобы прослушать ее в суде. Я думаю, что беседа между обвиняемым и Меридитом Борденом может оказаться очень важной. Выдвинуто обвинение, что мой подзащитный убил Меридита Бордена. Совершенно очевидно, что нельзя разговаривать с мертвым человеком.

Бергер вскочил и сердито выкрикнул:

— Как будто нельзя сначала поговорить с человеком, а потом застрелить его! Запись на пленке показывает, что у Анслея были все основания убить Бордена.

— Тогда ее прослушивание должно пойти на пользу обвинению, — ответил Мейсон.

— Только я могу судить о том, что нам на пользу, а что нет, огрызнулся Бергер. — В настоящий момент от меня требуется одно: доказать наличие преступления и предъявить доказательства, которые могут убедить суд в том, что есть основания считать ответчика виновным.

— В общем-то это правильно, — согласился Эрвуд. — Однако сейчас ситуация сложилась иначе. Защита обращается к обвинению с просьбой предъявить пленку, которая будет фигурировать в деле как доказательство защиты. Суд намерен удовлетворить эту просьбу и прослушать запись. Дело приняло неожиданный оборот, и суд крайне заинтересован в том, чтобы узнать правду.

— Все дела Мейсона принимают неожиданный оборот, — сердито заметил Гамильтон Бергер.

— И тем не менее просьба адвоката будет выполнена, мистер обвинитель. Если эта магнитная лента находится у вас, предъявите ее.

— Нам нужно время, чтобы принести ее сюда и подготовить аппаратуру.

— Сколько?

— Не менее получаса.

— Тогда суд возьмет перерыв на полчаса.

Дру подергал Бергера за фалду фрака и, когда тот наклонился, что-то яростно зашептал ему.

— Хорошо, — вдруг объявил Бергер, — я постараюсь организовать все минут за десять.

Эрвуд внимательно посмотрел на него.

— Вы же сказали, что понадобится не менее получаса.

— Посоветовавшись с моим помощником, я выяснил, что пленка у нас с собой, а аппаратуру мы можем наладить за десять минут.

— Именно это и шептал вам помощник? — поинтересовался Мейсон. — Или он высказал опасение, что этих тридцати минут, о которых шла речь, вполне может хватить на то, чтобы доставить сюда доктора Коллисон?

— Занимайтесь своим делом, — сердито сказал Гамильтон Бергер, — а я буду…

Судья стукнул молотком по столу.

— Прекратите, джентльмены! Мы обойдемся без ваших колкостей. Однако, мистер обвинитель, суд не вчера родился. Вы сказали, вам нужно полчаса, чтобы доставить сюда пленку и наладить аппаратуру, и суд решил объявить перерыв на эти полчаса. Мы не видим оснований менять свои решения. Объявляется перерыв на тридцать минут. — С этими словами Эрвуд поднялся и сердито зашагал к своему кабинету.

Глава XII

За пять минут до конца перерыва в зал суда поспешно вошел Пол Дрейк в сопровождении элегантной женщины. Не прерывая беседы с Джорджем Анслеем, Мейсон кивком головы пригласил их подойти к столу защиты.

— Доктор Маргарет Коллисон, ветеринарный врач, — представил женщину Пол Дрейк, — а это мистер Перри Мейсон, адвокат Анслея.

— Здравствуйте, мистер Мейсон, — произнесла Маргарет Коллисон, с улыбкой протягивая адвокату руку. — Я очень много читала о вас, но никак не ожидала, что мы встретимся. Я уже говорила мистеру Дрейку, что не знаю, чем могла бы вам помочь.

— Расскажите мне абсолютно точно все события, — предложил Мейсон. — Я сопоставлю ваш рассказ с показаниями других свидетелей и, может быть, обнаружу что-нибудь ценное. Я хотел бы, чтобы вы свидетельствовали перед судом. Но, возможно, это и не понадобится. Итак, расскажите мне, что с вами произошло вечером в понедельник восьмого числа.

— У меня находилась на лечении одна из собак Бордена. Но он любил, чтобы ночью все его собаки были дома. Поэтому, как правило, собак приводили ко мне рано утром, в течение дня я лечила их, а на ночь их уводили. В тот понедельник в восемь часов утра собаку доставили ко мне, а в девять вечера за ней должен был приехать мистер Ферни. Когда в девять он не приехал, я подумала, что его что-то задержало, и решила подождать его звонка. Мне пришлось ждать почти полтора часа, да и то позвонил не мистер Ферни, а какой-то мужчина, который сказал, что звонит от имени мистера Ферни и что тот неожиданно задержался. Он спросил, не могу ли я подготовить собаку к отправке домой, несмотря на позднее время, потому что мистер Ферни уже едет ко мне.

— Вы согласились?

— Да. Я сказала, что собака будет в моей машине. Вывести ее и погрузить — дело пяти минут.

— Вы так и сказали?

— Когда приехал мистер Ферни?

— Я только-только завела собаку в машину. Он поставил свою машину у меня перед домом, а к Бордену мы приехали на моей.

— Как далеко вы живете от дома Бордена?

— Чуть больше двух миль.

— Что было потом? — спросил Мейсон.

— Мы подъехали к калитке. Мистер Ферни ключом открыл ее и взял от меня собаку. Я сказала ему, что хотела бы поговорить с мистером Борденом об этой собаке, посоветовать ему сделать ей операцию. Мистер Ферни предложил мне войти с ним в дом и узнать, есть ли возможность поговорить с хозяином.

— Что дальше?

— Мы вошли в дом. Вскоре мистер Ферни сказал, что в своем кабинете мистера Бордена нет, но, наверное, он наверху, в студии, он пойдет поищет его…

Тут секретарь суда стукнул молотком по столу:

— Всем встать!

Пока Эрвуд занимал свое место за судейским столом, Мейсон шепотом продолжал расспрашивать доктора Коллисон:

— Когда вы уезжали, Ферни поехал с вами?

— Да.

— Оставался ли он один, вне вашего поля зрения, пока вы находились в доме?

— Да. Завыла сирена охранного устройства, и он вышел узнать, что случилось, отозвать собак и выключить прожектора. Именно в тот момент я ответила на телефонный звонок, сказав, что мистер Борден просил его не беспокоить. Я решила, что какой-то любопытный бездельник хулиганит у ворот. Кроме того, мне было известно, что мистера Бордена действительно нельзя беспокоить, если он этого не хочет.