Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке
Лисичка и колобок будут жить долго и счастливо.
Только смерть разлучит нас!».
«Какие-то дурацкие ролевые игры, — прокомментировал этот текст мой внутренний голос. — Но хотя бы понятно, что Колобок — это толстый дядька. Значит, Лисичкой он называет свою подружку».
Я согласно кивнула.
Должно быть, у дамы сердца Петруши рыжая или русая шевелюра. «Солнышко, пушистый рыжик, пышная хризантема, одуванчик» — это все указывает на цвет и качество волос. До перекраски в брюнетку Лельку я под это поэтическое описание вполне подходила, так что и в самом деле можно подумать, будто письмо Петруши было адресовано именно мне.
Тогда, конечно, можно предположить, что у нас с Петрушей был бурный роман, который расковарная лисичка надумала закончить. А влюбленный колобок был с этим категорически не согласен и не хотел свою лисичку отпускать. Так прямо и намекал ей — мол, мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас, и донамекался до того, что озверевшая лисичка в свободолюбивом порыве отправила его на тот свет.
Драматично, ага. И при этом правдоподобно: кто знает бунтарскую натуру единственной дочки моих родителей, тот не усомнится, что Индия Кузнецова никому не позволит себя приватизировать. Но ведь я не та Лисичка! А это значит, что подозревать в убийстве Колобка Петруши надо вовсе не меня!
«Что ж, у нас появился кончик ниточки, — оптимистично резюмировал мой внутренний голос. — Надо выяснить, кто такой этот Петруша, найти среди его близких подруг пышноволосую золотистую блондинку и узнать, где она была и чем занималась в момент убийства».
К великому моему сожалению, оказалось, что коллеги по департаменту ФИО жертвы не знают. Таким образом, мое дилетантское расследование уперлось в стену, едва начавшись. Тупик у меня проассоциировался с лабиринтом, поиск выхода — со взглядом сверху, и я буквально полезла на крышу, смутно надеясь, что общий взгляд на место преступления позволит мне увидеть хоть какую-то зацепку.
С площадки на крыше терема открывался вид на задний двор, где репетировали артисты. Девушки и юноши в полосатых тельняшках плясали и нестройно пели песню бременских музыкантов из мультфильма: «Ничего на свете лучше не-е-ту, чем бродить друзьям по белу све-е-ту…» Лучше всего им удавался энергичный проигрыш со словами «Тым-тыгыдым, тыгыдым, тыгы-дыгы-дыгы-дыы-ы-ым!».
Впрочем, плясали они неплохо — задорно подбрасывая ноги, как в канкане. Я только не поняла, к чему там были тельняшки? Может быть, они символизировали собой странствие как таковое?
Полосатые и голосатые, тьфу, голосистые и полосистые, снова тьфу… Короче, эти бременские пираты меня позабавили, но не на них я хотела посмотреть, а на центральную площадь у озера.
«Тогда тебе туда!» — сказал мой внутренний голос, дрогнув в сладком ужасе.
Я обернулась и посмотрела: куда — туда? И увидела возносящуюся над парком красную стрелу.
«Это самая высокая в России башня свободного падения «Жар-птица»! — как экскурсовод, затарахтел мой внутренний голос. — Высота шестьдесят пять метров, скорость в полете двадцать шесть и две десятых метра в секунду, грузоподъемность — двадцать четыре камикадзе… Стой, ты же туда не полезешь, правда?»
— Чего только не сделаешь ради торжества закона и справедливости, — вздохнула я и повлеклась к аттракциону.
Знаете, что я вам скажу? Чтобы в минуту сомнений и тягостных раздумий резко улучшить себе настроение, катапультируйтесь на высоту полета птицы и повисите там всего минуточку. Если вы не провели детство в гнезде горного орла, незабываемые впечатления вам гарантированы. Оставленные на твердой поверхности родной и любимой планеты заботы и хлопоты вмиг покажутся вам маленькими, несерьезными, не заслуживающими переживаний!
С «Жар-птицы» открывался превосходный вид на черноморский регион и глобус Сочи. Тематический парк и его окрестности оказались у меня прямо под ногами и видны были немножко хуже, чем пограничные корабли в нейтральных водах, однако я все же углядела под своей правой ногой автостоянку отеля, а на ней — солнечно-желтую горошину. Опускаясь, я смотрела исключительно на нее и радостно опознала «Фольксваген» Трошкиной.
— Алка еще здесь?! — обрадовалась я наличию союзника.
Я-то думала, что Трошкина уже умотала из Русляндии, ведь не ее объявили подозреваемой.
До конца рабочего дня я совершила трудовой подвиг, перелопатив кучу информации по части парковой рекламы. Что не успела изучить, то записала на диск и забрала работу «на дом». На сей раз я собиралась честно и добросовестно сделать все, для чего меня (то есть на сей раз Лельку) наняли, но не могла затягивать этот процесс на целую неделю.
Мой план был прост и ясен: за день-другой закончить работу в Русляндии, а потом найти настоящего убийцу Колобка, чтобы вернуть себе нормальную жизнь, доброе имя и природный цвет волос.
Алка Трошкина хотела покинуть Русляндию, но не могла.
Дабы не дать сыскарям возможности допросить ее, Трошкина самоотверженно пьянствовала уже третий день и приходила в сознание лишь для того, чтобы поспешно опрокинуть в себя еще бутылочку из мини-бара. В краткие моменты просветления она с сожалением и тревогой констатировала, что чувствует себя все хуже и хуже, но прекратить героический запой не решалась.
Алла Трошкина свято верила в женскую дружбу и готова была хранить ей верность до последнего вздоха. Выдать Кузнецову полиции? Ну, нет! При всем уважении к полиции — нет, ни за что!
Именно Алкино неподдельное уважение к полиции позволяло ей надеяться на скорую победу добра над злом. В конце концов, что стоит доблестным сыскарям найти настоящего убийцу? Не затянется же этот процесс надолго!
Надолго могло не хватить самой Трошкиной. Она уже побаивалась, что закончит свои дни именно там, где начинала трудовую деятельность — в наркологическом диспансере, но уже не как инструктор по лечебной физкультуре, а как пациент-алконавт.
Тихий стук в дверь застиг жестоко мучимую головной болью Аллочку в момент сомнений и тягостных раздумий: пить иль не пить? Если бы к ней ломились более решительно, Трошкина не стала бы колебаться, но негромкий заговорщицкий стук со сложным ритмическим узором не походил на немузыкальный грохот, производимый уважаемыми полицейскими. Пошатываясь, Алка поступью контуженного краба подкралась к двери, затаила дыхание и прислушалась.
Тяжелые ботинки в коридоре не стучали, наручники не бряцали, и никто не шептал: «Второй прикрывает, Первый пошел!»
По мнению Трошкиной, повидавшей сотню полицейских штурмов в кино, это означало, что в филенку скребется кто-то нестрашный, мирный и даже не лишенный деликатности. Например, горничная со стопкой чистых полотенец и новыми бутылочками для пополнения мини-бара.
— Кто там? — опасливо шепнула Трошкина.
— Сто грамм! — предсказуемо ответили из-за двери тоже шепотом.
Как будто алкоголь был контрабандным и доставка его в номер означала нарушение сухого закона.
— Вы горничная? — уточнила личность незваного бутлеггера недоверчивая Алка.
— Дворничная! — бешено рявкнул в ответ знакомый голос. — Трошкина, открывай!
— Кузнецова! — обрадовалась Трошкина и тут же распахнула дверь. — То есть Сарахова!
— Она же Смеловская.
Я проскользнула в номер и заперла за собой дверь.
— Ты вышла замуж за Максима? Так вдруг, даже не позвав меня в подружки невесты? — заволновалась Алка.
— Нет, мы с Максом всего лишь условно породнились, по женской линии, — объяснила я, оглядываясь и принюхиваясь. — Фу, Трошкина, у тебя тут запах, как в конюшне!
— Еще бы! Я же тут пью, как лошадь!
Подружка хихикнула, икнула и стыдливо прикрылась ладошкой.
— Зачем пьешь, почему? С горя? Колобка убитого оплакиваешь?
Трошкина отвела ладошку и тоже искательно принюхалась:
— И ты тоже пила? Какого еще колобка?
— Такого, — просторным взмахом рук я нарисовала идеального сферического толстяка.
— Ты очень странно себя ведешь и странно выглядишь, — сказала Алка. — Брюнетка и в очках… Что, все еще прячешься от полиции? Значит, убийцу не нашли?
Она расстроилась.
— Да кто ж его найдет, Алка, если не мы с тобой.
Я вздохнула и опустилась в кресло, похожее на королевский трон — супермягкий, для пожилого хворого монарха с геморроем, артритом и подагрой.
— Я тут, Аллочка, узнала, почему это я главная подозреваемая! Ты удивишься, но, оказывается, меня подставили! Подбросили мне в сумку вот это.
Я протянула Трошкиной копию письма любящего Колобка коварной Лисичке.
— Хм, я явственно вижу тут угрозу, — сообщила подружка, изучив манускрипт.
— А то! Мне это явственно грозит тюремным сроком!
— Не тебе.
Трошкина помотала головой, застонала и прижала ладошки к вискам.
