Чингиз Абдуллаев - Приличный человек
– Вам явно нравится работать в банке, – заметил Дронго.
– Еще как, – улыбнулась она, – я вообще считаю, что нашла наконец свое призвание. Если сможете, постарайтесь убедить Вахтанга Михайловича в бесперспективности упрямства. Все решится быстро и прямо сегодня. В связи с примирением сторон.
– Боюсь, что он не согласится, – пробормотал Дронго, – компания «Ростан» – это дело его жизни. А если снесут недостроенный завод, то, значит, он потеряет все, ради чего работал последние годы.
– А если не согласится, то потеряет гораздо больше, – спокойно произнесла Юна, – суд наложит арест на его имущество. Неужели ему так будет удобнее?
– Я поговорю с ним, – сказал Дронго, отходя от женщины.
Как я мог ее сразу не узнать, подумал он. Поразительно, что прошло столько лет, а она почти не изменилась. Коварство и лицедейство – ипостаси этой особы.
Он вошел в зал. Рядом с Вахтангом Михайловичем уже сидел Фейгельман, который тихо что-то бубнил. Было заметно, как нервничает Чагунава, как он краснеет, кусая губы в бешенстве. Дронго подошел ближе. Адвокат убеждал генерального директора компании согласиться на условия, предложенные кредиторами.
– Вы ничего не теряете, – убеждал своего собеседника Эдуард Александрович, – просто отдаете недостроенный завод с землей своим кредиторам. И все. Они оплачивают все ваши долги, рассчитываются с «Альфа-банком», отзывают исковое заявление. Вы можете спокойно развиваться дальше, работать, как вам нравится...
– Как я буду работать, – вскипел Вахтанг Михайлович, – если у меня не будет завода, ради которого мы столько перетерпели, столько кредитов набрали? Уже фундамент построили. А сейчас мне говорят, что все нужно отдать. Они с самого начала хотели отобрать именно этот завод. Они все знали с самого начала. Им нужен мой завод...
– Нет, – вмешался Дронго, – им нужна земля под вашим заводом, которая сейчас практически ничего не стоит. Но через год или два она может стоить очень больших денег. И они хотят вложить свои деньги в вашу землю.
– Для чего? – не понял Вахтанг Михайлович.
– Немцы строят автомобильный завод в соседнем городе, рядом с вами, – пояснил Дронго, – только, в отличие от вас, немцы сначала подводят дороги и коммуникации, а только потом строят завод. Сейчас выяснилось, что все коммуникации есть, но для завода будут искать подходящее место, а ваша площадка идеально подходит. Пока пройдут согласование и уточнение плана на месте, может пройти год или два. Но затем ваша земля будет стоить миллионов пятнадцать или двадцать. Согласитесь, что это очень выгодное приобретение.
– Но тогда им придется снести наш завод, – разозлился Чагунава.
– Придется, – кивнул Дронго, – но это цена за ваши долги.
Вахтанг Михайлович сложил идеальный кукиш и продемонстрировал его своим собеседникам.
– Вот что они получат, а не наш завод. Покойный Николай тоже бы отказался. Никаких переговоров, никаких примирений, пусть судья делает все, что ему нравится. Пусть меня даже сегодня арестуют прямо в зале суда и наденут наручники, я все равно ничего не подпишу. Никаких соглашений с этими грабителями у нас не будет.
– В арбитражном суде наручники не надевают, – улыбнулся Дронго.
– Это не совсем разумно, – попытался урезонить генерального директора Фейгельман, – они предлагают достаточно приемлемые условия. Иначе у вас будут большие проблемы...
– Ну и пусть. Все продам, но завод назло этим сволочам дострою и буду работать. Сорвалось с австрийцами, буду работать с французами, с ними не получится, найду других, но завод дострою и начну выпуск нашей продукции. Все. Закончили переговоры. Я так решил.
В зале начали собираться люди. Антонина Алексеевна вошла в зал, опасливо глядя на всех присутствующих, словно ожидая, что кто-то из них может ее укусить прямо в зале суда. Чагунава покраснел и от волнения снова стал кусать губы. Фейгельман тяжело вздохнул, взглянул на Дронго.
– Что мне делать? – спросил Эдуард Александрович.
– Ничего, – спокойно ответил Дронго, – как адвокат вы обязаны выполнять волю своего клиента. Так и выполняйте. Сообщите Иосифу Борисовичу, что Чагунава отказался от сделки. Пусть суд решит, как нужно дальше действовать. Никаких других вариантов я просто не вижу.
Фейгельман тяжело вздохнул и, поднявшись, вышел из зала. Через минуту они вместе с Плавником входили обратно. Фейгельман сокрушенно разводил руками, Плавник недовольно качал головой. Было понятно, что говорит каждый из них.
Едва началось судебное заседание, как судья подозвала всех троих адвокатов, включая адвоката, представляющего интересы «Альфа-банка». Ей сообщили, что процесс может быть остановлен из-за примирения сторон. Но Фейгельман отказался подтвердить это сообщение. Судебный процесс продолжался. Каждая сторона представила свои аргументы, выступали представители банков и компании «Ростан». За банки выступили руководители юридических отделов, за «Ростан» сам Вахтанг Михайлович. Он попытался взять себя в руки, настаивая, что компания может продолжить работу. На вопрос судьи, откуда они возьмут средства, генеральный директор, вспылив, заявил, что это их личное дело, и этим окончательно испортил впечатление от своей не очень связной речи. В пять часов судья объявила, что решение суда будет объявлено еще через полчаса.
На этот раз никто не уходил из зала, напряженно ожидая решение судьи. Вполголоса переговаривались Плавник и другой адвокат. Фейгельман достал телефон и тихо с кем-то разговаривал. Антонина Алексеевна вытащила бутерброд и незаметно его жевала. Юна Миланич поднялась и подошла к Дронго.
– Кажется, все ясно, – произнесла она, хищно улыбнувшись. – У меня есть к вам предложение.
– Надеюсь, вы не собираетесь у меня ничего конфисковывать? – поинтересовался Дронго.
– Нет. Я хочу пригласить вас на ужин, – сообщила Миланич.
– Что? – изумился Дронго. – Вы хотите пригласить меня на ужин?
– Вас никогда не приглашала на ужин женщина?
– Приглашала, конечно. Но...
– Боитесь, – с некоторым презрением произнесла Юна, – все еще не доверяете мне. Думаете, что я хочу отомстить?
– Нет, не думаю. Просто необычное предложение, которое застало меня врасплох. Когда и где?
– Сегодня в «Ностальжи», если не возражаете. Хотите, я заеду за вами?
– Если еще вы пришлете мне букет цветов, то я буду очень тронут, – церемонно кивнул Дронго, – и вообще, сделайте мне какой-нибудь подарок в память о нашей встрече.
Она улыбнулась.
– А вы совсем не изменились.
– Как и вы, – парировал Дронго. – Значит, сегодня в «Ностальжи». В котором часу?
– В семь.
– Лучше в восемь.
– Договорились, – она отошла от его стула.
– Вы ее хорошо знаете? – с ужасом поинтересовалась Антонина Алексеевна.
– Раньше знал. Но не очень хорошо.
– Она вампир, – сообщила Антонина Алексеевна, – я знаю их бухгалтера, и она мне всегда говорила, что Юна Борисовна настоящий энергетический вампир. Честное слово.
– Ах, энергетический, – протянул Дронго, – как жалко. А я думал, что она настоящий вампир. Даже обидно.
– Что вы такое говорите, – отшатнулась от него Антонина Алесеевна, – вы видите, что здесь творится. Нас сейчас засудят, а вы шутите.
Он ей не ответил. Через некоторое время появилась судья. Она сухим голосом зачитала решение суда. Исковое заявление банков было признано обоснованным, и в течение семи дней компания «Ростан» обязана была выплатить пять миллионов семьсот шестьдесят четыре тысячи долларов и четырнадцать центов. При этом в обеспечение долга указывалось личное имущество обоих совладельцев компании. Суд закончился. Все поздравляли недовольного Плавника. Он понимал, что не добился главного, ведь ему необходимо было получить согласие на передачу недостроенного завода с землей банку.
Чагунава, напротив, казался довольным таким решением. Он выслушал решение суда молча, лишь саркастически улыбаясь. Фейгельман только пожал плечами, выслушав приговор. Все было кончено. Они еще могли обжаловать это решение суда, но, похоже, никто не сомневался, что ответчик откажется от подобного шага. Дронго начал протискиваться к выходу. Где-то впереди мелькнула и исчезла фигура Юны Миланич, очевидно, ее ждала машина. Дронго вышел на улицу и включил свой мобильный телефон. И почти сразу услышал телефонный звонок. Это был Эдгар Вейдеманис.
– У нас неприятности, – сообщил он, – ты можешь не поверить, но к моей дочери в больницу привезли с сердечным приступом женщину. Догадываешься, кто это?
– Сутеева? – спросил Дронго.
– Да. Лариса Кирилловна Сутеева. Представляешь, в каком она состоянии, если понадобилась госпитализация?
– Черт побери, – невольно вырвалось у Дронго, – я начинаю думать, что нас с тобой просто водят по кругу, как скаковых лошадей. Сейчас я приеду, подождите меня.
Глава пятнадцатая
Он приехал к себе в офис, где его уже ждали Вейдеманис и Кружков. Оба понимали, насколько важным является известие, случайно полученное ими от дочери Эдгара, которая работала врачом в одной из московских больниц. Если Лариса Кирилловна так глубоко переживала смерть своего мужа, то чем объяснить их разрыв накануне убийства Сутеева? И почему она стала невольным виновником гибели своего мужа, заставив его переехать в старую квартиру?
