Чингиз Абдуллаев - Приличный человек
И вот теперь она стояла перед ним. Изменившаяся до неузнаваемости, сменившая свой имидж, совсем другая женщина.
– Инна Светлова, – кивнула она, – вы действительно знали меня под этим именем.
– Неудивительно, что я вас не узнал. Тогда у вас были светлые волосы, и вы выглядели такой угловатой и не совсем собранной молодой женщиной. А сейчас все иначе. Вы изменили форму носа?
– Обычная операция. Я просто убрала небольшой хрящик и подтянула лицо. В моем возрасте это нормально.
– Вам тогда было где-то около тридцати пяти?
– Тридцать три, – улыбнулась она.
– Значит, сейчас сорок шесть, – быстро посчитал он.
– Верно.
– И вы вице-президент банка. Значит, вы оставили свою службу в контразведке?
– Уже очень давно. Почти двенадцать лет назад. Вы нанесли такой удар по моему внутреннему равновесию, что я поняла, насколько не соответствую этой профессии. И уволилась уже через год. Потом меня сразу взяли на работу в Таможенный комитет, где я проработала около шести лет. Была даже начальником отдела. Затем там начались серьезные кадровые перестановки, и я перешла на работу в финансовое управление Министерства связи. Оттуда уже через четыре года в банк КТБ, где сейчас являюсь вице-президентом. Можно сказать, что вы помогли мне сделать карьеру, – улыбнулась она.
– Полагаю, что это результат ваших усилий, – возразил он. – Вы, наверно, до сих пор обижены на меня за нашу последнюю встречу.
– Наоборот. Я до сих пор считаю себя обязанной вам и жалею, что не могла выразить вам мою благодарность.
– В каком смысле? – не понял Дронго.
– Вы помните, в каком унизительном положении я могла остаться? – усмехнулась Юна. – Раздетая и связанная, как полная дура, к тому же поддавшаяся на ваши уговоры. Надо мной бы смеялись все сотрудники управления. Вы тогда пообещали мне, что не оставите меня в таком виде. И не оставили. Когда я проснулась, то обнаружила себя спящей на диване. Одетая и под пледом, которым вы меня накрыли. В таком состоянии меня и обнаружили мои коллеги. Все тогда посчитали, что вы просто коварно обманули меня, подсыпав мне сновторного, что позже подтвердила и экспертиза, когда у меня проверяли кровь и мочу. Вы все сделали правильно, за исключением одной детали – мои трусы вы надели на меня, вывернув их наизнанку, очевидно, очень торопились, – она произнесла эти слова без тени смущения, глядя ему в глаза.
– Простите, – сказал он, нахмурившись – я действительно торопился.
– Вы меня не поняли, – улыбнулась Юна, – я как раз не в обиде, так как этот прискорбный факт могла узреть только я одна. Представляете, как я смеялась, когда обнаружила вашу ошибку?
– Значит, у вас все прошло благополучно.
– У меня – да. Я считала, что вы меня ненавидите, поэтому и не пыталась столько лет выйти с вами на связь. Хотя периодически слышала о ваших успехах. Вы же знаете лучше меня, из нашего ведомства навсегда не уходят. У нас остаются связи, а иногда и звания, – загадочно улыбнулась она.
– Это действительно невероятное свидание через столько лет, – согласился Дронго, – и вы еще вице-президент банка КТБ. Только не говорите, что вы оказались здесь случайно.
– Конечно, нет. У нас финансовыми проблемами занимается Йозеф Гердхардович, но сегодня я упросила его разрешить мне появиться на суде. Я ведь точно знала, что вы тоже здесь появитесь. Хотела увидеть вас через столько лет, переговорить с вами. Даже не верится, что мы были знакомы с вами тринадцать лет назад. Как будто прошла целая жизнь, огромная эпоха.
– Вы хорошо сохранились, – сделал ей комплимент Дронго.
– Для своего возраста, – добавила она, – можете говорить, не стесняясь. У меня сын уже офицер, и я в прошлом году стала бабушкой. Такая молодая бабушка в моем возрасте.
– Поздравляю. Хотя про возраст вы напрасно. Сорок шесть для женщины – это лучший возраст.
– Спасибо. Вы всегда умели говорить комплименты. Иначе вам не удалось бы тогда убедить меня раздеться.
Он почувствовал, что краснеет. Эта женщина говорила все, что считала нужным сказать. Такой комплекс незакомплексованности.
– Я могу задать вам один служебный вопрос? – спросил Дронго.
– Хотите, чтобы я выдала вам наши тайны, – поняла Юна. – Ну, давайте ваш вопрос. Постараюсь на него ответить, если смогу.
– Зачем вы так прессуете эту несчастную компанию? Что они вам сделали? Если бы вы хотели только получить свои деньги, то почему мешаете им восстановиться, встать на ноги? Ведь у них уже был подписан предварительный контракт с австрийцами, а вы явно решили им помешать. Для чего? Эта личная месть или нечто другое? Вся эта непонятная слежка за моей машиной, ваши сотрудники службы безопасности. Можете пояснить, что происходит? Или за убийством Сутеева тоже стоит ваш банк? Я понимаю, что вы мне не ответите. Но хотя бы постарайтесь объяснить, почему такое агрессивное поведение?
– К убийству Николая Сутеева мы не имеем абсолютно никакого отношения, – пожала она плечами, – действительно не имеем. Хотя если бы имели, я бы сказала то же самое. Даже на правах «старой дружбы». А вот насчет нашего прессинга я могу открыть вам одну тайну. Нас мало интересует вся эта компания вместе с ее руководством. У нас совсем другой интерес. И поэтому Плавник будет дожимать их до конца, пока они не согласятся на наши условия.
– Может, я сумею их убедить согласиться на ваши условия? Скажите, что именно им нужно сделать.
– А почему вы так для них стараетесь?
– После смерти Сутеева у его вдовы осталось двое детей, в том числе малолетняя дочь. Если сегодня судья вынесет решение о признании искового заявления вашего банка, то на их имущество могут наложить арест. А у них нет больше ничего, кроме квартиры и дачи.
– Не волнуйтесь, – загадочно произнесла Юна, – они не бедные люди.
– Опять тайны?
– Нет. Уже не тайны. Я думаю, что как раз сейчас наш Иосиф Борисович объясняет вашему Эдуарду Александровичу, что именно нужно сделать. Все очень просто. Мы отзываем иск и вообще закрываем эту кредитную историю, списывая все долги. Более того, мы оплачиваем долг «Ростана» другому банку, я имею в виду «Альфа-банк». Вы видите, мы выступаем в роли своебразных благодетелей, решив не только простить все долги, но и выплатить их за компанию «Ростан».
– Бескорыстно? – иронично уточнил Дронго.
– Где вы видели бескорыстных людей, – усмехнулась Юна, – в наши дни бескорыстие не в чести. Это глупость, которую не могут позволить себе деловые люди. К тому же у нашего банка тоже есть свои проблемы.
– Но вы списываете такой огромный долг и хотите уплатить часть долга за «Ростан». Значит, есть конкретный повод?
– И очень весомый. Их завод, который они строят.
– Вы хотите забрать этот недостроенный объект и сами его закончить? – не поверил Дронго. – Неужели вы действительно полагаете, что сумеете так быстро окупить все затраты и покрыть долги «Ростана»? Никогда не поверю.
– И правильно сделаете. Скажу вам больше. Мы вообще снесем все, что там было построено.
– Тогда зачем вам все это? Хотя подождите. Я, кажется, понял. Вам нужна земля под этим объектом? Верно?
– Вы умный человек, – радостно кивнула Юна, – конечно, нужна земля. Почти четыре гектара. В соседнем городке немецкая фирма планировала грандиозный завод по выпуску автомобилей. Уже разработанный и утвержденный план застопорился из-за того, что военное ведомство не дало согласие. Рядом какая-то военная база. А вот эти четыре гектара – идеальная площадка для автомобильного завода. Тем более что железная дорога и шоссе совсем рядом. Как вы думаете, сколько заплатят немцы за такую территорию? Я полагаю, что цифры могут быть даже не семизначными.
– Теперь понятно, почему вы так давите на эту компанию. А если они откажутся продавать землю?
– Не продавать, – улыбнулась она, – а отдавать в качестве долга. У них все равно не хватит ни сил, ни средств закончить строительство завода. А сейчас земля ничего не стоит. Когда немцы решат искать альтернативную площадку, они рано или поздно выйдут на нас.
– Не боитесь делать такие предложения Вахтангу Михайловичу? Он ведь грузин, южный человек, в нем может взыграть гордость.
– Уже поздно, – возразила она, – все равно у них нет никаких шансов и никаких денег. После того, как нам удалось аннулировать их предварительное соглашение с австрийцами, они не имеют ни одного шанса.
– Вам явно нравится работать в банке, – заметил Дронго.
– Еще как, – улыбнулась она, – я вообще считаю, что нашла наконец свое призвание. Если сможете, постарайтесь убедить Вахтанга Михайловича в бесперспективности упрямства. Все решится быстро и прямо сегодня. В связи с примирением сторон.
– Боюсь, что он не согласится, – пробормотал Дронго, – компания «Ростан» – это дело его жизни. А если снесут недостроенный завод, то, значит, он потеряет все, ради чего работал последние годы.
