Джон Гришем - Золотой дождь
— Руди, Руди!
Я открываю засов, и она впархивает ко мне.
— Руди? Вы уже не спите?
Я стою в маленькой кухне, и она внимательно оглядывает меня. На мне гимнастические трусы и тенниска, так что вид вполне приличный. Но я только-только продрал глаза, и волосы у меня торчат во все стороны. Да, я проснулся, хотя и не совсем.
Солнце едва встало, но передник мисс Берди уже испачкан землей, туфли в грязи.
— Доброе утро, — говорю я, изо всех сил стараясь не показать раздражения.
Она серо-желто улыбается.
— Я вас разбудила? — чирикает она.
— Нет, я как раз вставал.
— Ну и хорошо. А то надо поработать.
— Поработать? Но…
— Да, Руди. Вы уже забыли об иголках? Время приниматься за дело, они сгниют, если мы не поспешим.
Я хлопаю со сна глазами.
— Но сегодня пятница, — бормочу я не очень уверенно.
— Нет. Суббота! — отрезает она.
Мы несколько секунд молча глазеем друг на друга. Я смотрю на часы — привычка, которую уже приобрел за три дня работы.
— Сегодня пятница, мисс Берди. Пятница. И мне надо на работу.
— Сегодня суббота, — повторяет она упрямо. Мы опять молча глазеем друг на друга. Она смотрит на мои трусы. Я изучаю ее грязные туфли.
— Послушайте, мисс Берди, — говорю я дружелюбно. — Я точно знаю, что сегодня пятница и через полтора часа я должен быть на работе, где меня очень ждут. Мы займемся иголками в уик-энд. — Конечно, я стараюсь ее задобрить, потому что планирую завтра утром восседать на своем рабочем месте.
— Они сгниют.
— Но не сегодня же. — А вообще могут ли иголки сгнить, если они в мешке? Вряд ли.
— Но завтра я хотела заняться розами.
— Хорошо, но почему бы вам не заняться розами сегодня, пока я в офисе, а завтра мы займемся иголками?
С минуту она пережевывает услышанное, и вдруг мне становится жалко ее. Плечи у нее опущены, лицо печальное. Трудно сказать, смущена ли она.
— Но вы обещаете? — спрашивает она кротко.
— Обещаю.
— Вы говорили, что будете работать во дворе, если я снижу квартирную плату.
— Да, конечно. — Разве можно это забыть? Она уже раз десять мне напоминала.
— Ну что ж, ладно, — говорит она так, словно только затем и пришла, чтобы услышать отказ. Она выходит и спускается вниз, что-то бурча под нос. Я спокойно закрываю дверь и думаю, когда же завтра утром она придет и вытащит меня из постели.
Я одеваюсь и еду в офис, около которого припарковано уже с полдюжины машин. В некоторых окнах горит свет, а еще нет и семи утра. Я жду в автомобиле, пока еще один служащий не подъезжает к парковке, и, совершенно точно рассчитав, нагоняю у самой входной двери мужчину средних лет.
В руке у него портфель и высокий бумажный стаканчик с кофе, который он старается удержать, пока другой рукой нащупывает в кармане ключи.
Он вздрагивает, увидев меня. Это, конечно, не самый криминальный район Мемфиса, но все же его центральная часть, и люди здесь нервные.
— Доброе утро, — говорю я приветливо.
— Утро, — ворчит он в ответ, — вам что-нибудь надо?
— Да, сэр. Я новый помощник Барри Ланкастера, только что принятый на работу.
— Имя?
— Руди Бейлор.
Руки его на минуту останавливаются, он сильно хмурится.
Нижняя губа искривляется и выпячивается вперед, он качает головой:
— Не выдумывайте. Я здесь управляющий делами. Мне о вас никто не говорил.
— Честное слово, он нанял меня, но всего четыре дня назад.
Он вставляет ключ в замок, опасливо оглядываясь через плечо. Этот парень думает, что я вор или убийца, но я в костюме и в галстуке и выгляжу очень симпатично.
— Извините. Но у мистера Лейка очень строгие правила безопасности. Никто не может войти до начала и после конца рабочего дня, если человек не значится в платежной ведомости. — Он почти впрыгивает в дверь. — Передайте Барри, чтобы утром мне позвонил. — И захлопывает дверь прямо перед моим носом.
Я не собираюсь сшиваться на ступеньках, словно нищий, пока не появится еще какая-нибудь персона, чье имя значится в ведомости. Поэтому проезжаю несколько кварталов до ближайшего дешевого кафе, где покупаю утреннюю газету, рожок и кофе. Я убиваю час, дыша сигаретным дымом и слушая чужую болтовню, затем возвращаюсь на парковку, где теперь еще больше машин. Хороших машин. Элегантных немецких и других импортных сверкающих лаком машин. Я осторожно выбираю свободное местечко возле «шевроле».
Дежурная у первого поста уже несколько раз видела, как я прихожу и ухожу, но делает вид, что я здесь чужак и незнакомец. Я, однако, не намерен сообщать ей, что служу здесь, как она. Дежурная звонит Барри, и он дает мне зеленый свет на вход в лабиринт.
Барри должен быть в суде ровно в девять утра по делу о доброкачественности продуктов, поэтому очень спешит. Я твердо решил поговорить с ним, чтобы мое имя тоже включили в платежную ведомость, но время сейчас неподходящее. Мое дело может и подождать день-другой. Барри засовывает папки в объемистый портфель, и с минуту я надеюсь, что он и меня возьмет как помощника на судебное заседание. Но у него другие планы.
— Хочу, чтобы вы поехали к Блейкам и вернулись назад с уже подписанным контрактом. Это необходимо провернуть теперь же. — Он прямо-таки подчеркивает слово «теперь», так что я уже не сомневаюсь насчет своего местоназначения.
Он подает мне тоненькую папку.
— Здесь контракт. Я приготовил его прошлой ночью. Просмотрите его. Нужны подписи всех троих Блейков — Дот, Бадди и Донни Рея, так как он уже взрослый.
Я решительно киваю головой, но предпочел бы, чтобы меня вздули, чем ехать к Блейкам и провести у них все утро. Наконец мне придется встретиться с Донни Реем, а я бы эту встречу отсрочил навсегда.
— А что потом? — спрашиваю я.
— Я пробуду в суде весь день. Приезжайте и отыщите меня в зале заседания у судьи Андерсена. — Звонит телефон, Барри взмахом руки отсылает меня — мое время кончилось.
Мысль собрать всех Блейков вокруг кухонного стола для подписания договора не очень меня привлекает. Придется сидеть и смотреть, как Дот ковыляет через задний двор к разбитому «ферлейну», ругаясь на ходу и проклиная все на свете, а потом улещивает и выманивает Бадди из машины, отрывая от его котов и джина. Нет, она, наверное, вытащит его за ухо. Скверная будет картина. А мне потом придется сидеть и нервничать, пока она удалится в задние комнаты, чтобы привести Донни Рея, и я должен буду, замерев от страха, спокойно встретить его, когда он выйдет познакомиться со мной, своим адвокатом.
Чтобы по возможности облегчить задачу, я останавливаю машину у платного телефона-автомата на Галф-стейшн и звоню Дот. Вот уж парадокс! Лейковская фирма располагает самой совершенной электронной связью, а я вынужден пользоваться телефоном-автоматом. Слава Богу, Дот берет трубку. Я не представляю себе телефонной беседы с Бадди. И сомневаюсь, что у него в «ферлейне» есть аппарат.
Как обычно, она все воспринимает с подозрением, но согласна встретиться со мной. Я не слишком настаиваю на том, чтобы увидеться со всеми домочадцами, но подчеркиваю, что расписаться в контракте должны все. И разумеется, сообщаю, что очень, очень тороплюсь. Сразу же надо будет, понимаете, передать бумаги в суд. Судьи уже ждут.
Те же собаки рычат на меня с соседской лужайки, когда я паркуюсь на подъездной дорожке. Дот стоит на обшарпанном пороге. Сигарета, догоревшая до фильтра, зажата в уголке рта почти у самых губ, и голубоватый туман лениво плывет над ее головой в сторону лужайки. Она уже давненько ждет и курит.
Я насильно улыбаюсь широкой, лицемерной улыбкой и рассыпаюсь в приветствиях. Морщины, собравшиеся у рта Дот, едва заметно разглаживаются. Я иду за ней по запущенному, душному дому, мимо дырявого дивана под коллекцией старых фотографий когда-то счастливого блейковского семейства, по вытертому, когда-то ворсистому ковру, по которому разбросаны маленькие половички, чтобы скрыть прорехи, прямо в кухню, где никого нет.
— Кофе? — спрашивает она, показывая на мое место за кухонным столом.
— Нет, спасибо. Просто немного воды.
Она наполняет пластиковый стакан водой из-под крана, без кубиков льда, и ставит передо мной. Мы оба медленно устремляем взгляд в окно.
— Я не смогла заставить его прийти, — говорит она, очевидно, нисколько не обеспокоенная; догадываюсь, что иногда Бадди желает выйти, а иногда нет.
— А почему? — спрашиваю я, как будто его поведение поддается логическому осмыслению.
Она только пожимает плечами:
— Но Донни Рей вам тоже нужен, да?
— Да.
Она выскальзывает из кухни, оставляя меня наедине с теплой водой и с видом на Бадди. Но его трудно разглядеть, потому что ветровое стекло не мылось уже несколько десятилетий и орда грязных кошек избрала своим пристанищем и местом для прогулок капот машины. На Бадди какая-то шапочка, очевидно, с наушниками. Он медленно подносит бутылку ко рту. Мне из кухни кажется, что она покоится в бумажном коричневом пакете. Бадди спешно делает глоток.
