Марина Ефремова - В омут с головой
Алешка стал вглядываться в лицо девушки, красивое, открытое; задорная улыбка, огромные глаза и темные, красиво изогнутые брови. Черная толстая коса, короной уложенная на голове.
— Хохлушка, — предположил Алешка.
— Почему ты так решил? — спросила Лина, вглядываясь в лицо девушки.
— Во-первых, Нестеренко. Во вторых, так и вижу ее в вышитой рубашке с венком на голове и с лентами в руках. И кажется, что как только откроет рот, так и польется украиньска мова.
— Смутные догадки. Я, между прочим, тоже Шевченко, — Лина сделала в своей фамилии ударение на букву «О», — но в паспорте у меня написано — русская. Тебя сбила с толку ее прическа, действительно не совсем обычная для молодой девушки, жительницы средней полосы России. Но и это еще ни о чем не говорит. Может, ей просто мама не разрешала стричься, а может, она староверка, смотри, какой у нее крестик на шее.
Алешка присмотрелся к украшению, но фотография была нечеткой, разобрать, что это, было практически невозможно. По форме вроде бы крестик, но не совсем обычный.
— Она вообще, по-моему, атеистка. Это вовсе не крестик, — резюмировал Алешка.
— А что? — Лина вынула из кармана рубашки очки, надела их и наклонилась к фотографии как можно ближе. — Действительно, похоже, что это и в самом деле не крестик.
Алешка внезапно ощутил какой-то неясный душевный дискомфорт. Он дернул Лину за рукав и почему-то шепотом позвал:
— Пойдем отсюда.
Лина повернулась к нему, усмехнувшись.
— Не бойся, я с тобой. Живых надо бояться, а не мертвых.
— Я никого не боюсь, — обиделся Алешка, — просто мы неприлично себя ведем. Стоим тут, как в картинной галерее, рассматриваем…
— Ты прав, мужчина. И я тебе покоряюсь, — сказала Лина, беря Алешку за руку.
— Ну, ты и кошка. — Он улыбнулся, прижимая Лину к себе.
Они молча проследовали через все кладбище, не останавливаясь больше ни у одной могилы. Выйдя за пределы погоста, перестали обниматься и просто пошли рядом. Мимо в обоих направлениях проезжали машины, велосипедисты, проходили пешие отдыхающие и обитатели многочисленных окрестных дач. До поселка оставалось еще минут пятнадцать неспешного хода.
— Ну, что вы там нарыли с Какошиным? — спросил Алешка.
— Я вчера весь день проторчала в увэдэшном архиве и ни дела о пожаре, ни вообще никакого упоминания о нем не нашла. Словно и не было никакого пожара. Позвонила Андрею, попросила его связаться с областным архивом. Представляешь, там тоже пусто. Даже и профилактория по документам такого никогда не числилось.
— Как это? — Алешка от удивления даже остановился.
— А вот так. Не было, и все тут.
— Быть не может! Мне и Павел Николаевич рассказывал, и доктор Крестовский.
— Представь, ничего не было. Поселок Дальняя дача начал возводиться с 1978 года. Все коттеджи строились по заказу областной администрации по единому архитектурному плану. И никакого профилактория на этом плане нет.
— Мистика! А кто подрядчик, архитектор? Может, с ними поговорить?
— Архитектор умер год назад, подрядная организация «Облцентрстройзаказчик» расформирована в 1983 году. Генеральный директор уехал в другой город, и где он сейчас, неизвестно, — ответила Лина.
— Заколдованный круг. Дома не было, пожара не было, а Ольга Степановна до самой смерти спасала Илью из пожара. Ничего не понимаю!
Они так увлеклись разговором, что не заметили, как остановились посередине дороги. Первой опомнилась Лина. Она потянула Алешку за руку:
— Пойдем, а то на нас уже смотрят.
Алешка послушался. Несколько минут они шли молча. Потом Лина покопалась в сумочке, достала оттуда листок бумаги с компьютерной распечаткой и протянула его Алешке:
— Это Андрей откопал в Интернете.
Алешка взял листок и начал читать. В тексте на английском от какого-то американского информбюро говорилось, что на открытых торгах, пользуясь протекцией высоких российских государственных кругов, большой пакет акций корпорации «Азиаттрансгаз» приобрел российский предприниматель Татурин. Алешка быстро перевел его и посмотрел на Лину:
— Ты понимаешь, что это означает? То, что Татурин был богатым человеком? Но ведь это ни для кого не секрет.
— Купить такой пакет акций мог позволить себе не просто богатый, а очень богатый человек. Все его магазины стоят в десятки, а то и в сотни раз меньше. Скорее всего Татурин — посредник, подставное лицо. Но чье? Правительства? Маловероятно, на мой взгляд. Мне кажется, это криминал. Очень крупный криминал. Понимаешь?
— Смутно. Ты думаешь, что его могли грохнуть за эти акции?
— Не знаю. Но деньги — наиболее вероятная версия. А здесь были, наверное, замешаны очень большие деньги.
— Но точно судить об этом мы не можем. Не думаю, что кто-либо из криминальных дельцов захочет поделиться с нами подобной информацией.
— Они да, а вот твой отец…
— Что отец? — не понял Алешка.
— У него с Татуриным были совместные дела.
Алешка промолчал. Меньше всего ему хотелось вмешивать в это дело отца, который всегда был человеком честным и принципиальным и не мог вступить в сговор с криминалом. Если у него и были дела с Татуриным, то скорее всего это были законные сделки.
— Они с мамой приедут в конце недели, и я с ним поговорю, — завершил он свои размышления вслух.
— Алеша. — Лина остановилась и заглянула Алешке в лицо, пытаясь угадать, о чем он думает. — Ты не расстраивайся, нужно все проверить. Просто Леонид Иванович может что-то знать. — Алешка обнял Лину и, ничего не отвечая и не отпуская ее, побрел по дороге.
Он считал, что не стоит обсуждать с Линой его отношения с отцом. Он хотел сам во всем разобраться. Если будет уверен, что это необходимо, он поговорит с отцом. Но не сейчас же это обсуждать.
Они молча подошли к воротам дачи, еще издали заметив стоявшую у ворот легковую автомашину, ту самую, которая сопровождала их на кладбище. На первый взгляд машина была совершенно необитаема. Алешка обошел автомобиль со всех сторон, внимательно осмотрел его. Если там и был водитель, то он очень хотел остаться незамеченным, и ему это удалось. Формально автомобиль не мешал Алешке, он не создавал никаких помех, не доставлял никаких неприятностей. Придраться было не к чему. Он отошел к воротам, но открыть калитку не успел: она открылась сама, и ему навстречу вышел Сергей Ильич Татурин. От неожиданности Алешка в первую минуту оторопел, так и оставшись стоять с протянутой рукой. Однако Татурин не растерялся, он пожал Алешкину руку, будто он ее только для этого и протянул.
— Здравствуйте, Алексей. Надеюсь, вы не против, что мы сюда вторглись?
— Да нет, но как вы сюда… Я же запер ворота на засов, а калитку на замок.
— Калитка была не заперта, — несколько удивленно проговорил Татурин.
— Не может быть! Ну, да бог с ней, об этом потом, проходите, пожалуйста.
Все трое они вошли во двор дачи, Алешка притворил калитку и пошел к дому. Татурин и Лина немного отстали, причем Лина постаралась отстать и от Татурина, она будто хотела раствориться в пространстве, быть незаметной, чтобы все решили, что ее вообще здесь нет.
— Алексей, — позвал Татурин, — спасибо за приглашение, но я не в гости.
Он достал из папки, которую держал под мышкой, листок бумаги и протянул ему. Это была копия завещания. Ольга Степановна Орлова и Павел Николаевич Орлов все свое движимое и недвижимое имущество завещали Илье Сергеевичу Татурину. На копии была приписка, заверенная нотариусом, в которой говорилось о том, что правопреемником наследства в связи со смертью наследника является Татурин Сергей Ильич. Документ написан и заверен государственным нотариусом…
Алешка прочитал бумагу и вернул Татурину.
— И что же вы хотите?
— Я прошу вас впустить меня в квартиру Орловых, мне бы хотелось кое-что оттуда взять.
— Она опечатана, а у меня нет ключа, его изъяли милиционеры.
— Мне разрешили вскрыть квартиру, у меня есть ключ.
Татурин достал из кармана ключ и показал его Алешке, который неопределенно пожал плечами и сказал:
— Милости прошу.
Он пошел на хозяйственный двор, за ним проследовал и Татурин. Алешка заметил, что Сергей Ильич очень плохо выглядит, он осунулся, лицо его потемнело, под глазами залегли глубокие складки.
— Вот блин, ничего не понимаю! Полтергейст! — проговорил в сердцах Алешка, увидав открытую настежь дверь в квартиру Орловых. — Еще час назад все было заперто и опечатано. Может быть, вызвать милицию?
Алешка стоял в проеме открытой двери, Татурин на шаг сзади него. Алешка обернулся к нему и увидел, как тот стоит, держась за дверной косяк, дышит с трудом, глаза полуприкрыты. Алешка кинулся к нему, но тот остановил его запрещающим жестом.
— Нет, позовите лучше моих людей, они в машине. Я им не велел вмешиваться, но теперь это, вероятно, необходимо.
