Марина Ефремова - В омут с головой
Алешка быстро оделся, спустился на кухню. Поставил чайник на огонь. Открыл холодильник, приятно удивился. Мама, как всегда, позаботилась о нем. Тут стояла кастрюля с супом, любимым Алешкиным борщом, вторая — с тушеной картошкой, еще блюдо с котлетами, и все полки заставлены тарелками с бутербродами с икрой, рыбой, колбасой, ветчиной и салом. Алешка набрал на тарелку по одному, поставил на стол. Выставил на стол варенье, конфеты, поставил баночку быстрорастворимого кофе. Свисток чайника прозвучал одновременно со звонком в дверь.
Алешка быстро выскочил во двор, отпер ворота. Перед ним стояли Андрей и Лина. Схватив Лину в охапку, он прижал ее к себе, поцеловал и не отпускал, пока она не взмолилась:
— Отпусти, сумасшедший, мне больно!
— Да, я сумасшедший, я душевнобольной. Ты свела меня с ума, ты ранила мою душу. Не отпущу тебя никогда.
— Лина Витальевна, может, милицию вызвать или «Скорую помощь»? — подал голос Андрей, молча стоявший до этого момента в сторонке.
— Я тебе вызову, — пригрозил Алешка, отпуская Лину. — Мне надоели менты и журналюги, еще раз вякнешь, кофе не дам.
— Если вам, сэр, не нравится общество милиционеров и журналистов, мы можем уйти. Да, Лина Витальевна? — продолжал Андрей, все еще оставаясь за воротами.
— Нет, — ответила Лина, прижимаясь к Алешке и поглядывая на Андрея из-под опущенных ресниц.
— Что, съел, папарацци? — засмеялся Алешка.
— Змей-искуситель! Приехал, натворил, покорил, — проворчал Андрей.
— Ладно тебе ворчать. Заходи уж. Чайник остывает, — предложил Алешка мировую.
— Нет, Алеша, мы за тобой. Сейчас в Спасском будут Орловых хоронить. Так что чай отменяется.
— Хорошо, — вмиг посерьезнел Алешка. — Я сейчас.
Вернувшись в дом, он быстро проверил, все ли выключено и закрыто. Не хватало еще, чтобы он устроил тут пожар или потоп. Теперь все в порядке, похоже, он еще не утратил навыков самообслуживания, которые активно культивировали в нем его родители в пору детства и отрочества и которые он активно забывал в пору ранней молодости. Он выскочил на крыльцо, запер входную дверь, положил ключ в карман.
— Алеша, — услышал он за спиной голос Лины, выходящей с хозяйственного двора и несущей в руках огромный букет ярко-красных пионов. — Алеша, ты не против, я сорвала их у вас в огороде? Положим на их могилу. — Алешка, на мгновение задумавшись, кивнул в знак согласия. Он, конечно же, был не против. Но его опять поразила эта ироничная усмешка судьбы: Ольга Степановна позаботилась даже об этом. Она вырастила цветы для собственной могилы.
Маленькое церковное кладбище сплошь заросло яркими розово-лиловыми цветами иван-чая. То там, то здесь среди этого жизнерадостного цветения выглядывали верхушки могильных крестов. Высокие березы низко свешивали свои тонкие трепещущие ветки, мерно покачивая ими от малейшего дуновения легкого ветерка.
К воротам небольшого деревенского храма подъехала скромная похоронная процессия, состоящая из автобуса-катафалка и легковой машины.
Из автобуса вынесли два закрытых гроба и понесли в церковь. Все выполняли молодые подтянутого вида мужчины, одетые, согласно протоколу, в черные строгие костюмы.
Алешка, Лина и Андрей вошли вслед за ними в церковь, встали в сторонке, стараясь не привлекать к себе внимания. Кроме них и представителей похоронного бюро, в храме были только трое певчих и священник. Из легкового автомобиля так никто и не вышел.
Священник, не обращая ни на кого внимания, делал свое дело. Алешка присмотрелся к нему. Это был еще молодой человек лет тридцати пяти, может, чуть больше. Выше среднего роста, плотного телосложения, но ничего в его облике не было от тех картинных или киношных попов, чей стереотип годами навязывался советским людям, чтобы отвратить их от церкви и бога. Напротив, облик этого священника привлекал, располагая к общению с ним.
Церемония закончилась, гробы на руках служителей поплыли из храма, их понесли в глубь кладбища. Две вырытые рядом могилы желтели свежим песком среди летнего розово-лилово-зеленого буйства природы. Священник тоже шел рядом с процессией. Все остановились около свежих холмиков, гробы поставили прямо на них. Священник завершил обряд, сказав: «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас». Два мужичка с лопатами, остававшиеся все это время немного в стороне, опустили гробы в могилы. Каждый подошел, бросил горсть земли, и могилы стали закапывать.
Когда все отошли от места захоронения, к Алешке подошел священник.
— Здравствуйте, вы, вероятно, Алексей Корнилов? Ваша матушка предупредила меня, что вы придете на похороны. — Он протянул Алешке руку и представился: — Отец Василий, настоятель храма Спас Преображения.
Алешка был приятно удивлен, но не подал виду и представил своих спутников. Потом обратился к священнику:
— Извините, а кто заказал отпевание?
— Похоронное бюро. А что, вы разве против? По-моему, не важно кто, главное проводить новопреставленных по-христиански. Или вы намекаете на то, что они самоубийцы, как мне в милиции сказали…
— Нет, нет, — прервал Алешка отца Василия. — Мы не против, и вам правильно сказали: они не самоубийцы. Вот Лина Витальевна может подтвердить, она следователь.
Лина кивнула незаметно и дернула Алешку за рукав, поглядев на него осуждающе.
— Да я бы и не поверил никогда, что Ольга Степановна способна на себя руки наложить. Она была религиозна и богобоязненна. Знала, что это страшный грех.
— Она часто приходила в храм? — спросил Андрей.
— На каждую службу, а еще она была членом церковного совета, участвовала во всех церковных делах и много жертвовала на храм.
Алешка отметил про себя, что, вероятно, святой отец смутно представляет себе, что значит «много». Откуда у Орловых «много», жили они скорее всего на более чем скромные пенсии да тот небольшой заработок, что платил им отец. Но священник, будто разгадав Алешкины мысли, поколебал его уверенность.
— Вы слышите звон? — спросил он, поворачивая голову в сторону колокольни, откуда над кладбищем и селом разливался протяжный, звучный колокольный звон. — Там три колокола, все они куплены на деньги, пожертвованные Орловыми.
— Ого, да они были скрытыми миллионерами! — опять подал голос Андрей.
— У них имелись сбережения, а почему это вас так удивляет? — заинтересовался отец Василий.
— Да нет, ничего особенного, просто жили они уж очень скромно. На церковь жертвовали бешеные деньги, а сами ютились у чужих людей. Странно.
— Не знаю, мне это странным не кажется. Они же не как приживалы жили, это была их работа. И они любили свою работу, — парировал отец Василий.
— Не смею с вами не согласиться, — сдался Андрей.
Лина и Алешка молчали, они догадывались, из каких больших кошельков доставала деньги Ольга Степановна. Пристальней приглядевшись к священнику, Алешка заметил в его взгляде озорной, хитроватый огонек и предположил, что этот человек знает несравненно больше того, о чем говорит.
Похоронщики завершили свою миссию и покинули церковный двор. Лина украсила могилу цветами, поправила ленты немногочисленных венков и присоединилась к мужчинам, которые тоже направились к воротам. Отец Василий попрощался с Алешкиной компанией и ушел в церковь, и Андрей, решив, что больше он в этом водоеме ничего не выудит, тоже поспешил откланяться, дабы не мешать влюбленным. На прощание только добавил, обращаясь к Алешке, абсолютно серьезным тоном:
— Я там кое-что нарыл, но Лина тебе расскажет обо всем подробнее. А я пойду, мне с вашими делами совсем работать стало некогда, я ведь сейчас за редактора, мне газету выпускать надо. Ну, пока, до встречи.
Лина и Алешка остались одни, решая, как лучше добраться до села Спасское. Было два пути: один через церковный двор, второй — через кладбище.
— Пойдем через кладбище, жутко люблю читать надписи на могилках, — сказал Алешка, — навевает разные мысли о смысле жизни и о месте человека в обществе.
— Трепло, — констатировала Лина, — ладно уж, пойдем.
Алешка, почесав в затылке, улыбнулся и пошел следом за Линой.
Они шли между могил, рассматривая портреты и читая подписи. У некоторых останавливались, переговариваясь и обмениваясь репликами.
— Смотри, вот дедуля пожил. Девяносто восемь лет! Два года до века не дотянул. — Алешка кивнул на одну из могил.
— Завидная судьба, человек родился еще в прошлом веке. Весь учебник истории прошел у него перед глазами. В режиме реального времени. Вероятно, участвовал еще в гражданской войне.
— А эта, смотри, совсем молодая. — Алешка посчитал в уме. — Всего-то двадцать лет. А красивая какая!
Они оба постояли у могилки с гранитным памятником с овальным портретом на нем.
— Нестеренко Наталья Михайловна, год рождения 1963-й, смерти 1983-й, — прочитал Алешка, потом рассмотрел надпись повнимательней, что-то сравнил. — Смотри, она умерла в день своего рождения. Интересно, что с ней могло приключиться?
