Франк Тилье - Медовый траур
Она бросила на меня хмурый взгляд:
– Зачем вы мне это говорите?
– Не ждите, пока почувствуете боль утраты. От нашего ремесла не уйдешь, а эта работа – людоед, который отнимет у вас близких. Я всю жизнь выслеживал убийц. Худший из них разрушил сознание моей жены и сломал нам жизнь. Это уже было слишком…
– Красный ангел, да?
Я уставился на плафон:
– Каждый день я надеялся, что Сюзанне станет лучше, что она придет в себя, восстановится после тех физически и психологически жестоких пыток, которые ей пришлось терпеть в течение долгих месяцев. Я убеждал себя в том, что душевные раны в конце концов непременно затягиваются, что, глядя на нашу маленькую Элоизу, жена найдет в себе силы сражаться со своей невидимой бедой. Я верил в это, я в самом деле в это верил… И вот к чему пришел сегодня… – Теперь я пристально смотрел на комиссаршу. – Поверьте мне… Эта профессия украдет у вас семью.
Она отвела взгляд, чуть приоткрыла губы, но замкнулась в молчании – и молчание было красноречивее слов. Тем не менее я ждал ответа, выплеска, подтверждения: «Знаю, комиссар, только я такая же, как вы…» Не дождался – она предпочитала страдать молча, – отвернулся и прижался лбом к стеклу. Перед глазами летели мертвые, унылые поля…
– Скоро будем на месте… – наконец проговорила Дель Пьеро, показав на черный гребень огромного леса.
– Я вас не убедил, так ведь? Вы считаете, что этот след никуда нас не приведет?
– Эти координаты заведут нас в чащу. Что там можно найти, кроме… деревьев…
– Топографические карты не покажут нам того, что мы увидим своими глазами.
– Должно быть… Но признайте, что есть основания и для скепсиса.
– Зачем вы в таком случае со мной поехали? Зачем потребовали, чтобы Сиберски и Санчес отправились с нами, хотя в «Убусе» и в этих тоннелях всем работы хватит?
Ее губы сжались.
– Сама толком не знаю… С самого начала все ваши… догадки оказывались верными… интуиция ни разу вас не подвела…
– Ах, интуиция… Ну, понятно…
Внизу мерцала разомлевшая на покое Сена, а прямо перед нами уже ощерил темно-зеленые челюсти Сенарский лес. Под первыми же деревьями нас обступила тьма, и рассвет, уже наливающийся алым жаром, показался далеким. Развилка – и, приведя нас в неверные, угрюмые дебри, дорога кончилась как не бывало. Санчес и Сиберски остановились рядом.
– Что там? – спросил я у Дель Пьеро, изучавшей показания навигатора.
Она выбралась наружу и, стоя в бледных лучах фар, доложила:
– Говорит, еще два километра к северо-северо-востоку, то есть… вот в этом направлении…
Никакой тропинки, только шершавые стволы и буйная листва…
– Что это значит? – заорал Сиберски. – Здесь же ничего нет!
– А ты чего ждал? – обозлился я. – Думал, увидишь трассу с расставленными вдоль нее факелами?
Санчес прислонился к своей машине и бросил с вызовом, поддерживая товарища:
– А нам надо было ехать сюда по грибы непременно вчетвером? Лично я этим денечком сыт по горло!
– Сейчас пять утра, твой день только-только начинается. Пошли… И молча!
Я, вооружившись своим «маглайтом», двинулся первым, Санчес, как и было велено – молча, встал замыкающим.
Дубы, из которых состояли эти растительные стены, причудливо изгибались, среди них во множестве прятались звери, до нас доносились то отдаленный крик оленя, то совсем близкий шорох. Здесь пробуждался страх, непохожий на прежние: детский, порождающий окровавленных чудищ и мифических волков. Наши сердца бились в такт неспешному дыханию леса.
Мы огибали болота, укрытые тяжелым туманом, в котором раздавались птичьи голоса, сбегали по крутым склонам, взбирались, проваливаясь в перегной, по уступам… Лес разрастался, шелестящие арки множились по мере того, как навигатор заводил нас все глубже в пасть людоеда.
До цели осталось не больше трехсот метров. Мы замедлили шаг, выключили фонари, и в обступивших нас пугающих потемках наши спины сами собой ссутулились. Дальше мы шли не разбирая дороги, доверившись зеленоватому светлячку электронного прибора.
Последние десять метров. Ничего, кроме нашего свистящего от страха дыхания и смерти, готовой вырваться из револьверов. Еще пять… три… один…
49° 20´ 29˝ с. ш., 03° 34´ 20˝ в. д. Все верно. Мы на месте. Брызнули лучи света. Стволы, листва, кучи хвороста.
– Да тут же просто какое-то блядское дерево! Чтоб его!
Мы в четыре глотки сыпали отборной руганью.
– След здесь обрывается! – кипятилась раздосадованная Дель Пьеро. – Всего-навсего тупое место встречи! И больше ничего! Так я и думала!
– Между прочим, вас сюда не звали! – злобно огрызнулся я.
Санчес бессмысленно размахивал руками, Сиберски кружил на месте, грозя кулаками небу.
Я старался не поддаться разочарованию:
– Вообще-то, если разобраться, все сходится… Эти пруды, эта стоячая вода… Уединенное место вблизи Исси-ле-Мулино… Конечно все сходится! Он ведь мог выбрать что-нибудь попроще? Стоянку, там, парк, промышленную зону? Зачем ему понадобилось такое труднодоступное место? Вряд ли только из осторожности… – Я взглянул на Дель Пьеро. – Здесь, в лесу, должны быть неучтенные жилые строения! Обязательно!
– Что за ерунда! – с едва приметным раздражением возразила она. – Это место находится под контролем Национального управления лесов, топографические карты регулярно обновляются. Так что поверьте, нет здесь ни домов, ни подземелий, ни потайных ходов. Растения… Одни только растения…
– Да не может, черт побери, такого быть!
Комиссарша пожала плечами:
– Вокруг этого леса полно населенных пунктов: Дравей, Этьоль, Эпине, Монжерон, могу еще назвать… Вы правы, убийца должен жить где-то поблизости, и это надо учитывать. Вот только воспользоваться сейчас этими полезными сведениями крайне трудно – с таким же успехом можно искать иголку в стоге сена.
Я врезал кулаком по коре, глядя на перешептывающиеся между собой стволы. Представил себе встречу человека-в-шляпе с безликим монстром – здесь, в этих зарослях. Как они смотрят друг на друга, как один передает другому крохотных убийц. Лес… Царство насекомых… Муравьи, пауки, бабочки… Опять мы возвращаемся к тому же. Может ли речь идти о простой случайности? И вдруг у меня задрожали губы.
– Я… Ч-черт, надо было раньше сообразить! По… позвоните энтомологу!
Дель Пьеро остановилась и уставилась на меня:
– Что?
– Усину Курбевуа! Позвоните ему сейчас же! Кажется, я нашел способ добраться до убийцы!
– А можно узнать, как именно вы собираетесь это проделать? – проворчал, по своему обыкновению, Санчес.
– Как насчет того, чтобы в пять утра погоняться за бабочками? Годится?
Инспектор Санчес спал и оглушительно храпел, лейтенант Сиберски разлегся на поваленном стволе, Дель Пьеро, у которой слипались глаза, смотрела, как трепещут листья в лучах восходящего солнца, а я боролся с усталостью, покуривая на берегу пруда. Над водой стлалась зловещая дымка. Кроны деревьев высоко в небе приветствовали новый день.
Наконец появился энтомолог с часами-навигатором в одной руке и большой спортивной сумкой в другой. В этих своих голубых шортах и оранжевой майке он выглядел клоуном.
Я побежал ему навстречу:
– Сколько их у тебя?
– Тринадцать, – ответил он, глянув на всхрапнувшего в последний раз Санчеса. – Остальные умерли.
– А круассанов вы заодно с собой не прихватили? – Сиберски нашел в себе силы пошутить.
Шутка оказалась некстати и никого не рассмешила. Мы собрались вокруг открытой сумки Курбевуа.
Бабочки в маленьких прозрачных коробочках нетерпеливо шуршали крыльями.
– Похоже, они беспокоятся, – заметила, протирая глаза, Дель Пьеро.
– Наверное, учуяли феромон. Если убийца разводит самок в радиусе десяти километров, эти самцы приведут вас прямиком к цели. Гениальная мысль, комиссар!
– И это он сейчас еще в не лучшей форме… – сообщила энтомологу рыжая.
Усин взял в руки одну из коробочек:
– Есть, правда, одна проблема, и серьезная. «Мертвые головы» способны развить скорость до сорока километров в час. Как мы будем отслеживать их полет?
– А если мы прикрепим к ним передатчики или что-нибудь в этом роде? – зевнул Санчес, выбирая из волос веточки.
– К сожалению, для таких мелких животных их не делают.
Я встал в центре нашего клуба пятерых:
– У меня появилась еще одна мысль, но можете быть уверены – последняя… – Я кивнул на спортивную сумку. – Мы выпускаем первую бабочку, один из нас бежит за ней, пока не потеряет из виду, потом остальные его догоняют, и мы повторяем все сначала – с новой бабочкой и новым бегуном. Конечно, мы еле держимся на ногах, но, думаю, все-таки стоит попробовать…
С такими лицами встретили бы разве что человека, позволившего себе явиться на похороны в белом костюме. Брови поползли вверх, руки мужчин потянулись к небритым подбородкам. Но Дель Пьеро в конце концов заявила, что идея просто великолепная, и Санчес признал:
