Наталья Александрова - Китайская кукла
Так что пришли на выставку художники да парочка доброжелательных критиков. А еще старые друзья, такие как Надежда с мужем. Они прекрасно тогда провели время. Портреты Игорь писал удивительные, причем натуру выбирал сам. И мимо такой колоритной старухи, конечно, пройти не мог.
Надежда воочию увидела перед собой портрет в простой раме и подпись: «Виринея». Имя у бабки было старозаветное, из святцев небось. Тогда, стоя перед портретом, они с Сан Санычем вспоминали старый советский фильм, героиню которого тоже звали Виринея. Она была удивительной красавицей, и актрису подобрали очень красивую. Вот имя и врезалось Надежде в память.
– Простите, вы, наверное, Виринея… вот отчества не знаю, – сказала Надежда, искательно улыбаясь.
– Ясно. – Старуха улыбнулась, отчего стали видны прокуренные желтые зубы, а глазки совсем спрятались под бровями. – Игоря ищете.
– Ну да, только номер квартиры забыла, – честно призналась Надежда.
– Седьмую нажимай, – сказала старуха, – да подольше держи, а то он, когда работает, может не услышать.
– Не отвечает… – через некоторое время сказала Надежда.
– Дома он, дома, пришел к нему один такой… Портрет с него Игорь пишет… – В голосе старухи послышались ревнивые нотки.
Надежда потопталась еще у подъезда, потом достала мобильный телефон.
– Надя, ты по делу или просто так? – послышался недовольный голос Игоря.
– По делу, – коротко ответила Надежда, – открой дверь, я внизу.
– Да я не в мастерской, – тут же открестился Игорь. – Я на совещании в ЛОСХе.
– Не ври, я знаю, что ты работаешь! – припечатала Надежда. – Я ненадолго.
Послышался тяжкий вздох, и Игорь покорился неизбежному.
Надежда поднялась на шестой этаж пешком и остановилась перед дверью передохнуть. Затем толкнула дверь, которую, она знала, Игорь, находясь в мастерской, никогда не запирает.
Все было как раньше – длинный извилистый коридор, уставленный холстами в подрамниках, самодельные полки, на них разная всячина: гипсовые бюсты, глиняные кувшины, костяные и деревянные статуэтки. Это и еще многое другое Игорь привозил в свое время из многочисленных творческих поездок по стране.
Надежда свернула в маленький коридорчик перед комнатой и едва не опрокинула на себя кучу папок с набросками.
– Ну, явилась по мою душу! – Игорь выглянул на шум. Был он в длинных шортах и старой футболке, заляпанных краской, голова повязана платком, отчего художник казался похожим на веселого пирата.
Надежда малость устыдилась – нехорошо отрывать человека от работы, тем более такой творческой.
– Я ненадолго, – примирительно сказала она.
– Ладно, мы прервемся, иди пока чайник вскипяти.
Все знали, что в мастерской Игорь никогда не ест, только пьет чай. А к чаю уж кто что принесет. Надежда достала из сумки круглую коробку с печеньем и половину пирога с мясом. Пирог был еще теплый – купила в пекарне у метро.
Кухня в мастерской была крошечная и в противовес комнате очень захламленная. Оббитая раковина, над ней потертый шкафчик с противно скрипящими дверцами. Надежда протерла шаткий столик, подложила под него картонку, сполоснула разномастные чашки, одна из которых была и вовсе без ручки. Ох, надо бы Игорю в мастерскую чашек подарить…
Все дело в том, что жену он сюда и на порог не пускал. Она грозилась сделать ремонт, чтобы журналистов в мастерскую приглашать. Но тут Игорь проявил твердость – у меня, сказал, от твоего хайтека вдохновение пропадет. И желание работать. Отступилась Галина, так что Игорь теперь от нее в мастерской спасался. Чайник, однако, был новехонький, видно, тот, старый, сломался, да и заварочный красоты неописуемой стоял на почетном месте.
– А вот и мы, – сказал Игорь, входя в кухню. – Ой, пирогом как пахнет! Знакомься, Надя, это мой старый друг Лева.
– Лев Цыпкин, – подал руку такой смешной человечек, что Надежда едва не прыснула.
Имени соответствовала только его голова – большая, красивой формы, увенчанная пышной седой гривой. На лице привлекали внимание глаза – темные, яркие, блестящие. Все это великолепие держалось на довольно хилом теле и коротких ножках. А вот руки были словно не от этого тела – пальцы длинные, гибкие, ладони узкие. Все вместе это производило странное впечатление. Ясно, что Игорь никак не мог пройти мимо, такая натура как раз для него.
Надежда представилась и стала резать пирог.
– Ты не смотри, Лева, что она такой скромницей глядит, – посмеивался Игорь. – Надя у нас знаешь кто?
Хлоп! Надежда ловко уронила нож рядом с ногой Игоря и, нагнувшись, больно ущипнула его за голую икру.
– Хм… Надя – она моя старинная приятельница, мы с ней сто лет дружим… – смущенно пробормотал Игорь, правильно поняв Надеждины телодвижения.
Да и смотрела она грозно – дескать, кончай трепаться про меня, удружил уже однажды, век не забуду!
– Кушайте, – приветливо улыбнулась она Льву, пододвигая ему тарелку. – И чай какой у тебя, Игорь, вкусный.
– Китайцы подарили, – подмигнул Игорь. – Чайник и чай какой-то немыслимый. Только не спрашивай, как называется, язык сломаешь. Они у меня три картины купили.
– И до Китая слава твоя дошла, – прищурилась Надежда.
– Ага, и до Израиля, – вставил Лев. – Я сейчас там живу, сюда по делам часто езжу.
– Лева у нас кинопродюсер известный, – сказал Игорь, – всю жизнь с кино связан.
– С детства кино люблю, – рассмеялся Лев. – Хотел в актеры пойти, да куда уж с такой внешностью! Сначала на оператора выучился, потом сам снимал, а теперь вот продюсер.
За чаем они вели занимательную беседу, Лев оказался талантливым рассказчиком. И поговорить любил.
– Все, – Игорь отодвинул чашку и посмотрел на старинные часы с кукушкой, что висели в простенке.
Циферблат был расписной, стрелки фигурные, правда, кукушка давно уже перестала выскакивать по причине преклонного возраста, но сами часы ходили, причем довольно точно.
– Надежда, говори быстро, что тебе нужно, а то мы работать пойдем, нужно сегодня закончить. А вечером у меня мероприятие. – Игорь слегка поморщился.
– А я вот по какому вопросу, – спохватилась Надежда и быстренько изложила свою просьбу. – Понимаешь, девочка твой рисунок на асфальте всячески бережет, огородила прутиками, да ведь все равно до первого дождя… Так что ты уж порадуй ребенка-то…
И Надежда предъявила фотографию в телефоне.
Игорь без слов взял лист бумаги и мягкими цветными карандашами нарисовал портрет девочки, заняло у него это минут десять.
– Ой, еще лучше! – Надежда едва не захлопала в ладоши. – Игорь, да ты волшебник!
– Да ладно, – Игорь смущенно улыбнулся. – Значит, дома лаком для волос покроешь, чтобы закрепить.
– Сделаю и в рамочку вставлю! Да, а ты уже решил, как ту доску использовать, что тогда на помойке нашел?
– Ай, Игорь, не растерял еще своих привычек, – рассмеялся Лев, – все рыщешь по помойкам. Я, знаете, очень это дело одобряю, – стал он серьезным, – потому что Игорь такие вещи делает на этих старых досках… Тебе бы к нам в Тель-Авив на рынок Шук Пиш-Пишим! Вот где раздолье-то! Мебели старой там навалом! А те две доски, что ты рыбами расписал, я другу своему в рыбный ресторан пристроил, отлично там смотрятся! У него сразу посетителей прибавилось!
– Да вот, кстати, – встрепенулся Игорь, – посмотрел я на ту доску, подумал над ней и решил, что лучше всего будет смотреться на ней что-то китайское. Знаешь, есть такая китайская лаковая миниатюра на дереве. И вот, если доску ту как следует обработать, то хочу изобразить на ней сценку из китайской жизни. У тебя случайно открытка та не сохранилась, что в том дворе нашли?
– Может, и завалялась в сумке…
Через минуту Надежда уже протягивала ему открытку, на которой была изображена китайская кукла.
– Можно, я взгляну? – Лев потянулся к открытке, взял ее длинными музыкальными пальцами и долго разглядывал. Потом вернул Надежде и проговорил: – Видел я такую куклу.
– И где же? – спросила Надежда, стараясь не слишком демонстрировать свой интерес.
– Далеко отсюда, на Алтае… И очень давно, еще в семидесятые годы прошлого века. Я тогда молодой совсем был, работал помощником оператора в группе Николая Акимовича.
– А кто это? – машинально переспросила Надежда.
– Что?! – Лев выпучил глаза и уставился на Надежду так, как будто увидел инопланетянина. – Как можно не знать Николая Акимовича? Ах, ну да, вы же не связаны с миром кино… – Это прозвучало в его устах как «вы же читать и писать не умеете».
– Николай Акимович Моор – великий режиссер-документалист! – продолжил Лев, немного успокоившись. – Эйзенштейн документального кино! Великий человек! Я у него всему научился!
– Ну… извините… – пробормотала Надежда. – Так что там было с этой куклой?
– Ах, да, кукла… Как я уже сказал, мы были тогда на Алтае, снимали фильм о выдающемся русском путешественнике Чибикове. Ему тогда было без малого девяносто лет, а может, даже больше. Прожил удивительную жизнь, обошел половину Китая и всю Монголию, побывал даже на Тибете, первым описал многие места, где до него не бывал ни один европеец. Женился на китаянке. Да у него и самого, наверное, были какие-то китайские корни, во всяком случае, было в его внешности что-то китайское. Свободно говорил по-монгольски и на нескольких китайских диалектах, поэтому в Китае легко мог сойти за своего. Потом написал несколько серьезных книг о Китае, о тамошних обычаях. Можете себе представить – молодым человеком он застал так называемое Боксерское восстание!
